Нил Гейман - Хрупкие вещи Страница 3

Министр правой руки поклонился и пошел, погруженный в раздумья, следом за императором, сохраняя дистанцию в положенные три шага.

В летописях говорится, что император умер во сне, и у нас нет оснований не верить, что именно так все и было – хотя мы могли бы заметить, что эта смерть не была полностью ненасильственной, и что старший сын императора, правивший после отца, не питал интереса ни к картам, ни к картографии.

Остров на озере превратился в подлинный рай для птиц, как водоплавающих, так и просто летучих, ибо некому было их разгонять. Птицы распотрошили миниатюрные горы из мягкой глины, растащили их по кусочкам на строительство гнезд, и озерные воды размыли берег, и со временем остров исчез, и осталось лишь озеро.

Карты не стало, не стало картографа, но земля продолжает жить.

Этот рассказ, с подзаголовком «История одной любви», начинался как комикс, сделанный для нуар-антологии «В Лондоне темно», составленной Оскаром Зарате и проиллюстрированной Уорреном Плисом. Уоррен нарисовал замечательно, но я был не очень доволен своей историей, и мне никак не давал покоя один вопрос: почему человек, называющий себя Смитом, стал таким, каким стал? Эл Саррантонио попросил меня сделать рассказ для сборника «999», я решил вновь обратиться к истории мистера Смита и мистера Элиса. Кстати, они появляются в еще одной вещи из этого сборника.

Мне кажется, что есть еще много историй об отталкивающем мистере Смите, которые стоило бы рассказать. Меня особенно интересует та, где пути мистера Смита и мистера Эллиса расходятся окончательно.

Однажды мне показали картину Фрэнка Фразетты, на которой была изображена первобытная женщина с двумя тиграми, и попросили придумать историю к этой картине. История не получилась, и я просто решил рассказать о том, что случилось с мисс Финч.

...на самом деле это отдельный короткий сборник из двенадцати очень коротких рассказиков, сделанных по мотивам альбома Тори Эймос «Странные девочки». Вдохновившись картинами Синди Шерман, Тори создала характерный образ для каждой песни, а я написал их истории. Мои «Странные девочки» не вошли ни в один сборник, но их напечатали полностью в книге, выпущенной к гастрольной поездке Тори, а строчки из разных рассказов использованы в оформлении буклета для диска.

Лайза Снеллингс-Кларк – художник и скульптор, чьими работами я восхищаюсь уже много лет. На основе ее «Чертова колеса» была сделана книжка под названием «Странный аттракцион»: несколько замечательных авторов рассказали истории пассажиров каждой кабинки. Меня попросили написать историю кассира, продающего билеты на чертово колесо – ухмыляющегося Арлекина.

И я написал.

Как правило, истории не пишутся сами, но что касается этой истории, я помню только, как сочинил первую фразу. А дальше все было так, словно мне диктовали, а я лишь записывал чьи-то слова, пока смеющийся и тоскующий Арлекин отмечал День влюбленных.

Арлекин – персонаж итальянской комедии дель-арте, веселый пройдоха, плут и ловкач, невидимый шутник в маске, с волшебным жезлом в руках и в костюме, расшитом ромбами. Он любил Коломбину, которую преследовал в каждом действии, вступая в конфликты с шаблонными персонажами типа доктора или клоуна и преображая любого, кто встречался ему на пути.

Английский поэт Роберт Саути переписал «Златовласку и Трех медведей»: в его версии это была старуха и три медведя. Хотя сюжет оставался прежним и действие развивалось так, как ему и положено, читатели знали, что героиней должна быть не старая женщина, а маленькая девочка, и когда они пересказывали историю, там была именно девочка, а не старуха.

Сказки – штука заразная. Они передаются от человека к человеку, из поколения в поколение. Сказки – это валюта, единая для всех. Сказки объединяют нас с теми, кто жил в этом мире задолго до нас. (Когда я рассказываю своим детям какую-то сказку, которую мне рассказывали родители, а им – их родители и так далее, я ощущаю свою сопричастность к великому бесконечному потоку самой жизни.) Моей дочери Мадди было два года, когда я написал для нее эту вещь, а сейчас ей одиннадцать, и мы с ней по-прежнему делим истории на двоих, только теперь это уже телефильмы и кинокартины. Мы с ней читаем одни и те же книги, а потом обсуждаем прочитанное, но я уже не читаю ей книжки – и давно не рассказываю ей сказки, которые придумывал сам.

Я считаю, мы просто обязаны рассказывать друг другу сказки. Это мое убеждение, мой символ веры. Мы обязаны рассказывать друг другу сказки.

Администратор отеля вызвал мне врача, и врач сказал, что это самый типичный грипп, и поэтому у меня болит шея, и меня постоянно тошнит, и все тело ломит. Врач принялся перечислять названия лекарств, анальгетиков и мышечных релаксантов, которые, по его мнению, мне следует принимать. Я принял какое-то болеутоляющее из списка, вернулся к себе в номер, упал на кровать и умер: я не мог шевелиться, не мог думать, не мог оторвать голову от подушки. На третий день позвонил мой домашний доктор, которого подняла на уши моя ассистентка Лоррейн. «Не люблю ставить диагнозы по телефону, но, похоже, у вас менингит», – сказал он. И оказался прав.

Нормально работать я смог лишь спустя пару месяцев, потому что до этого в голове был сплошной туман, и первое, что я написал после болезни – как раз и была «Проблема Сьюзен». Это был странный опыт: как будто я снова учился ходить. Рассказ предназначался для антологии фэнтези «Полеты», которую составлял Эл Саррантонио.

В детстве я обожал «Хроники Нарнии» и перечитывал их постоянно. Потом, уже будучи взрослым, я читал их вслух детям. Два раза. Мне очень нравятся эти книги, но у меня каждый раз возникает вопрос: почему все погибли, а Сьюзен осталась в живых? Это действительно меня беспокоит. Даже можно сказать – раздражает. Видимо, мне захотелось придумать историю, которая была бы такой же тревожащей и заведомо непонятной, пусть и с другой точки зрения. И еще мне хотелось поговорить об удивительно притягательной силе детской литературы.

Хотя я включил несколько стихотворений в «Дым и зеркала», этот сборник я хотел сделать полностью прозаическим. Но потом я подумал и решил все же включить сюда стихи, прежде всего потому, что мне очень нравятся «Инструкции». Если вы принадлежите к тем людям, которые не любят поэзию, можете утешиться  мыслью, что стихотворные фрагменты – как и это предисловие – выступают здесь в качестве бесплатного приложения. Без стихов книга стоила бы ровно столько же, сколько стоит со стихами, и мне никто не платил за них дополнительный гонорар. Иной раз приятно взять книжку, отдохнуть пару минут, прочитать что-нибудь легкое и небольшое, а потом отложить книгу и снова заняться своими делами. Также иной раз бывает небезынтересно узнать кое-что из «подноготной истории», которая тебя так или иначе зацепила. И потом, если вы не хотите читать предисловие или стихи, вас никто не обязывает это делать. (И если я «мучился» на протяжении многих недель, размышляя о том, как мне выстроить этот сборник, читателю не возбраняется – наоборот, даже рекомендуется – читать истории в том порядке, в каком захочется.)

Это действительно инструкция – в буквальном смысле слова, – что надо делать, когда попадаешь в волшебную сказку.

Меня попросили сделать рассказ для тематической антологии о горгульях. Крайний срок приближался, а у меня все еще не было ни одной конструктивной мысли.

А потом мне пришло в голову, что горгулий помещали на здания церквей и соборов для того, чтобы они защищали святые места. И тогда я подумал, а что, если поставить горгулью куда-то еще? На что-то такое, что нужно хранить и беречь. К примеру, на сердце...

Сейчас, когда я впервые за восемь лет перечитал эту историю, меня несколько удивило обилие секса, хотя, может быть, это все происходит от общего недовольства рассказом.

Этот маленький монолог был написан как сопроводительный текст для фотографии обезьянки, сшитой из носков, в альбоме фотохудожника Арне Свенсона, где было собрано более двухсот фотографий таких обезьянок, сшитых из носков, и который – что неудивительно – назывался «Обезьянки, сшитые из носков». У обезьянки на доставшейся мне фотографии был такой вид, словно она прожила непростую, но интересную жизнь.

Как раз в то время одна моя давняя подруга устроилась делать статьи в «Weekly World News», и я с большим удовольствием сочинял для нее истории. (Она очень скоро ушла из газеты, когда обнаружилось, что они печатают ее статьи с ее подписью, но не платят ей денег.) И я задумался: может быть, где-то есть кто-то, чья жизнь проходит в стиле историй для «Weekly World News». В «Обезьянках, сшитых из носков» текст напечатали в виде прозы, но мне больше нравится, когда он разбит на отдельные строки. Я нисколечко не сомневаюсь, что при должном количестве алкоголя и при наличии хорошего, усердного слушателя рассказчик этой истории мог бы говорить до скончания века. (Время от времени люди пишут мне на сайт и спрашивают, не буду ли я возражать, если они используют этот текст – или что-то еще из моих вещей – для чтения на актерском прослушивании. Я не возражаю.)