Сергей Петров - Абсолютное программирование Страница 3

Виталий невысок ростом, тонок, имеет узкое белое лицо, открытый лоб и короткие кучерявые волосики. Очень умен и в меру мудр. Всегда прекрасно владеет ситуацией, при необходимости смел, жесток, нагл, ласков, весел, грозен и прочее, в зависимости от обстоятельств. Люди либо идут за ним, не задавая лишних вопросов, либо исчезают из его жизни раз и навсегда. Что такое стеснительность, он просто не знает. Настоящий топ-менеджер, по-старому – проходимец. В отличие от меня, вечного студика. Так что мгновенное превращение пьянющего-распьянющего Виталия обратно в лощеного успешного бизнесмена не вызвало у меня никакого удивления – это полностью в его стиле.

Мне неожиданно пришло в голову, что Виталий относится к типу людей, которые мне не то что никогда не нравились – я их ненавидел. Можно только поражаться, каким образом судьба так долго могла удерживать нас вместе, ведь, скорее всего, эта ненависть была взаимной. Я ненавидел подобных людей за умение делать со мной все, что им захочется. Они называли мне несуразную цену в магазинах – и я платил, осознавая себя дураком и лохом. Взмахом полосатой палочки они останавливали мою машину на дороге, и я откупался от них немыслимыми суммами, да еще униженно благодарил за то, что отпустили. Они звонили мне по вечерам и сообщали, что ни с того ни с сего поставили меня на счетчик, и я метался в поисках помощи, и опять платил. Потом платил оказавшим помощь: выяснялось, что они тоже из этих. Они видели меня насквозь, смеялись надо мной в лицо и за спиной, а я, заплатив за свое малодушие, позорно сбегал от них, и мучительно уговаривал себя забыть о позоре, – следовало жить дальше. Я не жалел отданных денег, потому что однажды и навсегда объяснил себе, что деньги – единственное средство, позволяющее мне жить в одном мире вместе с этими людьми. Мне были противны собственное бессилие и трусость, и я страшился знакомой холодной пустоты под ложечкой, а больше всего – знания о неотвратимости встреч с этими людьми в будущем.

Я далеко не глупец и не безнадежный трус. Разумом я понимаю, что они обыкновенные живые люди, и страхов у них не меньше, а то и побольше моего. На самом деле это у меня с ними так уж сложилось, а в других ситуациях они по сравнению со мной же будут выглядеть полным дерьмом. Более того, я не один такой, ведь именно на нас, трусах, делают хорошие деньги Сталлоне, Шварценеггер, Уиллис и Сигал. Но разум пасует перед рефлексом, и при очередной встрече с кем-нибудь из этих ребят все повторяется снова и снова.

И вот мне ни с того ни с сего подумалось, что Виталий – тоже из них. Просто раньше не встречалось поводов на меня давить – я сам все, что ему нужно, делал. Поэтому и дружим. А случись что, так он спокойно совьет из меня веревку и меня же на ней повесит. А может, это уже случилось, только я пока не догадываюсь. Или догадываюсь?

Виталий вытолкнул изо рта аккуратное облачко дыма и тут же, сделав губы трубочкой, со свистом втянул его обратно в легкие. Рака легких мой друг тоже не боялся.

Я, почти трезвый, уселся во второе кресло. Юбилейный вечер, оказывается, имел продолжение.

– Слушай, я тоже хочу камин в кабинет. Хотя бы будет, где бумаги жечь, когда налоговики нагрянут, – сказал я, просто чтобы начать первым.

– Приноси сюда, места хватит. Да и что там тебе жечь – все дела у меня. И вообще, спички детям не игрушка.

– Сам ты дите. Лучше пить научись – всю крышу облевал. Скажи спасибо, что я тебя до туалета дотащил, а то бы ты сейчас как бомжара выглядел.

– Да-а, спаситель. Вспомни лучше, сколько раз я тебя спасал. Так что за тобой еще должок, раз пятьдесят – не меньше.

– Сорок девять. Один я сегодня уже отработал. И вообще, я личность творческая, мне расслабляться нужно. А вот чего ты, вобла сушеная, бизнесмен хренов, сегодня распустился, а?

– Да черт его знает, как-то контроль потерял. Пять лет все-таки. Ну-ка, скушай таблеточку. Полезная: видишь, как мне помогла. Один кореш комитетский подбросил. Мозги как пылесосом чистит, – Виталий выложил на каминный столик розовую капсулку.

– А зачем мне мозги чистить? Они у меня чистые. Я вот Инку сейчас попрошу кофейку сбацать, – и домой, баиньки.

– Ты времени-то знаешь сколько, алик? Инка твоя дома давно, «Санту Барбару» смотрит. Жри пилюлю, разговор есть.

– Какой разговор с тобой, пьяным?

– Да это ты пьяный, а сейчас будешь трезвый, – Виталий раздавил сигарету в пепельнице, встал, налил стакан минералки, сунул мне его в одну руку, в другую – волшебную капсулку, и стоял над душой до тех пор, пока я все это не проглотил. Кроме стакана, конечно.

Гадость подействовала мгновенно и ошеломляюще. Словно кто-то врезал по лбу мягкой резиновой кувалдой, и мозги, сидевшие набекрень, разом встали на место. Вселенная прекратила тошнотворное вращательное движение. Мелькнули и скрылись в быстро тающем тумане пара-тройка гениальных идей и штук пять светлых мыслей. Одну, последнюю, даже удалось ухватить: «Почему полиция всех стран до сих пор вооружена огнестрельным оружием? Неужели нельзя в конце второго тысячелетия придумать что-нибудь такое, столь же эффективное по останавливающему действию, но не смертоносное? Наверняка можно, да вот только никому это не надо. От добра добра не ищут. Вот и гибнут люди, преступники и невинные, от пуль правоохранителей.»

Глава 2.

Философия у камина

– Ну? – Виталий выглядел так, будто он сам изобрел эту капсулку, и я – первый испытуемый.

– Колоссально. И это при том, что право на жизнь – первое, и, пожалуй, единственное бесспорное право.

– Чего?

– Да так, ничего. Слушай, вот это таблеточки! Отсыпешь?

– Ща, подставляй ведро. Ты знаешь хоть, сколько они стоят? Это тебе не антиполицай китайский. И потом, переберешь их – считай, крышка. Героин по сравнению с ними – детская присыпка.

– Ладно-ладно. Так ради какого же разговора ты испортил мне праздник своей паршивой химией?

Виталий достал из пачки новую сигарету. Закурил. Опустился в кресло. Еще раз проделал свой фокус с глотанием дыма. Посидел молча, глядя в огонь. Достал из пиджачного кармана мобильник, выключил. Скосил взгляд на меня – проконтролировать эффект от всех этих манипуляций.

Я ждал. Снова где-то на задворках сознания рябью по воде пробежало тоскливое предчувствие.

– Прошлой ночью я долго не мог заснуть, – наконец, начал он издалека и, на мой взгляд, слегка перебрав с пафосом. – Все вспоминал, как мы с тобой начинали. Помнишь, все тогда торговлей занимались, купи-продай, да на биржах и в банках деньги из воздуха ковали. А мы на всех наплевали и пошли в информационные технологии. Таких умников, конечно, тогда тоже хватало, – НИИ загибались один за другим, а инженеры толком делать ничего не умеют, вот и пытались информацией торговать. Думали, дураки, бабки на халяву рубить. Информация, дескать, сущность эфирная, хлеба почти не просит, а вот мы ее из эфира своим интеллектом отловим, да и продадим втридорога тупым жирным котам, которые без нас не знают, куда свои миллионы пристроить. Ха! Где они сейчас все, умники. В Лужниках китайскими шмотками торгуют, кто не спился.

– Слушай, Виталь, ты мне это так рассказываешь, как будто я из Штатов на экскурсию приехал. Не забывай, я у тебя тогда под правым боком ошивался.

– Да не тебе. Я это себе рассказываю. Знаешь, за все эти годы как-то не случалось остановиться, оглядеться. А сегодня как раз и повод есть, и возможность.

– Ты что, итоги решил подводить? Не рано? Учти, ты еще молодой, пенсию не дадут. Впрочем, валяй дальше. Светлых слез не обещаю, но сочувственно послушаю.

– Послушай-послушай. Только ты мне не как слушатель нужен. Дело есть, но о нем потом. Итак, на чем мы остановились? Значит, народ в бизнес кинулся. Мы с тобой тогда как раз из «Виктории» вовремя выскочили, перед тем, как Пал Палыч отправился в страну счастливой охоты.

Виталий никогда не считался занудой. А сейчас он вел себя, как обыкновенный зануда – рассказывал мне то, что я и так знал не хуже него. И, видать по всему, останавливаться не собирался. Я человек вежливый. Я умею разговаривать с занудами. Это очень просто. Главное в этом деле – правильно трясти головой. Удачно подобранные параметры тряски способны в течение нескольких часов поддерживать зануду в режиме оживленного общения, а если вы вдобавок владеете искусством согласного угуканья, то вам гарантировано вечное признание как наилучшему в жизни зануды собеседнику.

Я не стал терзаться предположениями о причинах нашей беседы – доберется до нынешних времен, сам скажет. Мысленно пробежался по мозгам, выключил лишние электроприборы и приступил к трясению головой.

А Виталий разошелся не на шутку. Уж не знаю, за прошлую бессонную ночь он нафилософствовал, или все эти годы втихаря докторскую про нашу Крышу кропал, но на основе частного успеха одной маленькой фирмы он умудрился скроить какую-то махровейшую вселенских масштабов теорию.