Руслан Шабельник - Дневники Палача Страница 3

Тысячи раз я слышал, задаваемый разными голосами и на разный лад вопрос: «Что со мной будет?» И столько же раз я честно отвечал.

Сейчас я не мог ответить. Только не ей.

Тихо скрипнула дверь. Странно, но я совсем не слышал, как открылся замок. Неестественно большая тень загородила проход.

Не говоря ни слова, я повернулся, поднял саквояж и направился к выходу.

На проходе стоял толстяк-мэр. Лицо его было озабочено, по загоревшей, покрытой веснушками лысине перекатывались крупные капли пота.

Я подошел к двери, и толстяк поспешно отбежал в сторону, освобождая дорогу.

— Она не виновата, — почему-то я старательно прятал глаза. — Мне нужно отдохнуть.

Может только показалось, вздох облегчения вырвался из широкой груди. Все-таки это он предложил вызвать палача.

Я соврал… Первый раз в жизни.

Меня разместили в уютной комнате одного из домов для гостей. Чистая белая простынь приятно холодила тело. Шторы задернули, но в помещении было еще достаточно светло. От комнаты веяло уютом. Домом.

Я долго лежал с открытыми глазами. Почему-то вспомнился наставник Нелин. Единственный, кому удалось дожить до сорока. Для нас — почти старик. Его слова: «Изучая жертву, внимательно всматривайтесь в мотивы совершения преступления. Помните: по статистике, однажды убивший человек редко колеблется перед следующим убийством. В таком случае наказание — смерть».

Статистика. Но ведь и она иногда ошибается. Ошибается. Все ошибаются. Только не палач, ибо у него цена ошибки — человеческая жизнь. Часто не одна.

Мне очень хотелось, я надеялся, что в этот раз я ошибся. Я просто не мог себя заставить убить ее. Только не я и только не ее.

Вновь и вновь прокручивая ситуацию, я думал, поступил бы я так же, окажись на месте девушки другой человек. Мужчина. Мне хотелось надеяться, что да. Но я палач и я прекрасно разбирался в человеческих душах, в том числе и в своей собственной…

Может ли палач любить? Имеет ли право? Я никогда не слышал о подобном.

Когда за окном стемнело, я заснул.

Сплю я чутко. Нас специально учат, чтобы мы крепко спали, но я сплю чутко. Иногда ко мне приходят кошмары, и я просыпаюсь среди ночи в холодном поту. Непростительная слабость для палача.

На этот раз я проснулся оттого, что скрипнула входная дверь. Рука дернулась под подушку, где лежал взведенный пистолет. Рефлексы иногда сильнее нас. Особенно у палачей.

Это была она. Я знал, что это будет она. Знал — и боялся этого.

Джейн нерешительно переминалась на пороге.

— Можно войти?

От ее голоса у меня пересохло во рту, и я по привычке молча кивнул.

Девушка прикрыла за собой дверь, и комната вновь погрузилась в полупроглядный мрак. Она не зажгла свет, хотя прекрасно знала где выключатель. Я не собирался напоминать ей об этом. Некоторое время мы молчали, и стали слышны звуки ночного поселка за окном.

— Пришла сказать вам спасибо.

Я ожидал продолжения.

— Но вы же знали, видели, что сделала я. Я видела это вместе с вами. Почему же вы не сказали?

Странно, но в ее голосе слышалась мольба.

Второй раз в жизни я не знал, что ответить, поэтому так и ответил:

— Не знаю.

Услышав мой голос, Джейн неожиданно быстро подбежала к кровати. Под ее телом скрипнули пружины. Я часто дышал. Она дотронулась руками до моего лица, совсем как я несколько часов назад. Руки были холодными и дрожали.

— Со мной такое впервые. Я себя очень необычно чувствую. Я хочу отблагодарить тебя.

Она прижалась ко мне. Сквозь тонкую одежду отчетливо ощущалось девичье тело…

Мы лежали в кровати. Абсолютно обнаженные. Джейни тяжело дышала. Неожиданно она поднялась на локте и заглянула мне в глаза.

— Странно. Я даже не знаю, как тебя зовут.

— Руслан, — мой голос звучал глухо и я сам не узнал его.

— Руслан. Необычное имя. Что-то славянское?

— Тюркское. Был такой народ на древней Земле.

— Руслан, — она посмаковала слово на языке, — а… это твое подлинное имя?.. Я слышала, ни у кого из палачей нет матери.

— Матери есть. Просто мы их не знаем, чтобы, если доведется встретиться, в любом случае оставаться беспристрастным.

— Наверное это ужасно… то есть, я хочу сказать, не иметь семьи, не знать материнской ласки…

Я пожал плечами.

— Нас забирают еще детьми. Школа становится нашим домом, наставники родителями.

— Но это же неправильно. Бесчеловечно. Какое они имеют право! В конце концов, вашим способностям можно было бы найти другое применение, чем делать из вас… — она не смогла произнести этого слова.

— Палачей, — закончил я. — Кому-то нужно заниматься и этим. И потом, палачами становятся далеко не все телепаты, некоторые из них действительно находят применение в других областях.

— А ты? Почему стал ты?

— Меня никто не спрашивал. Всегда выбирают за нас. Как мне говорили, палач должен обладать обостренным чувством справедливости, не быть жестоким и уметь входить в чужое положение.

— Не быть жестоким? Странное требование для палача.

— В наших руках находятся человеческие судьбы и жизни. Разбирая то или иное противозаконное действие, мы должны всесторонне обдумать его, понять, какими страстями был движим преступник, что толкнуло его на это и главное: повторит ли он еще свое преступление.

— Выходит, вы не всегда убиваете жертвы?

— Это расхожее мнение, но оно ошибочно. На самом деле мы довольно редко прибегаем к высшей мере, и каждый такой случай пристально рассматривается Высшим Советом. В большинстве случаев достаточно другого наказания. Иногда это может быть лишение свободы, иногда принудительный труд, а иногда человек и так уже достаточно покарал себя. К каждому случаю, мы подходим особо и выбираем отдельную, наиболее приемлемую для данного индивидуума меру.

— А когда ты знаешь, что надо убить?

— Если этот человек становится опасным. Когда он уже не может остановиться, не контролирует себя. Наш долг — не только карать, но и ограждать прочих людей от преступников. Если нет другого выхода, такого человека мы убиваем.

Джейн некоторое время молчала.

— И как вы это делаете?

— Есть множество гуманных способов, если признать убийство гуманным. К тому же на разных планетах свои законы, — я полез под подушку и достал пистолет. — Вот хотя бы один из них.

Увидев оружие в моей руке, девушка испуганно отодвинулась. Одеяло с нее сползло, и в тусклом свете окна матово блеснула белая кожа.

— Это…

— Это пистолет, — сказал я. — Хочешь, возьми…

Джейн взвесила оружие на ладони.

— Тяжелый, — она уселась поудобнее, подобрав под себя ноги. Совсем как тогда… в комнате. — А как им пользоваться?

— Направляешь дуло на жертву и нажимаешь вот этот курок.

— И… это все?

— Да.

Джейн повертела его в руках, затем направила на стену и прицелилась.

— А ты… То есть я хочу сказать, тебе когда-нибудь приходилось убивать?

Я молчал.

— Извини, — спохватилась девушка.

— Все в порядке. Просто мне не доставляет удовольствия вспоминать об этом.

— А меня? Почему ты оправдал меня? Я совершила убийство. По вашим критериям, я заслуживаю смерти?

— Да, — я не мог врать ей. Только не в эту минуту.

— Но ты не сделал этого. Почему ты соврал? Насколько я понимаю, это не сойдет тебе с рук.

— Я не знаю.

— Как странно. Мы — палач и жертва — так спокойно разговариваем… Выходит, ты считаешь, что я опасна для окружающих, я могу убить еще раз?

— Можешь. Я знаю твои мотивы и понимаю их, но ты сможешь убить, если кто-то еще станет между тобой и золотом.

— Выходит, ты знаешь и про золото.

— Это было первое, что я прочитал у тебя в мозгу.

— И что ты намерен делать с этим знанием?

— Ничего. Вернусь домой.

— То есть на планету палачей. Где предстанешь перед Советом. Они также заберутся тебе в голову и прочитают все обо мне. В том числе и о сегодняшней ночи.

— У палача нет и не может быть личной жизни. Это наша сила и наше проклятие.

— А ты… я хочу сказать, ты не можешь скрыть?..

— Нет. Это бессмысленно. С моим желанием или против его, они все равно узнают все, что им нужно.

— А когда узнают, кинуться сюда, выполнять, что недоделал ты?

— Это их работа.

— И убьют меня.

— У тебя есть время. Ты можешь скрыться.

— И оставить все золото здесь. А вместе с ним и мечты о будущем. Чтобы скитаться бездомной собакой по всей Галактике!

Я молчал. Все, что зависело от меня, я сделал. Я дал ей шанс, и теперь только от нее зависело, воспользуется ли она им.

— Я так не могу.

Она не воспользовалась.

Дуло моего собственного пистолета смотрело мне в лицо, а изящный палец твердо лежал на курке.

— Я уже слишком много совершила, чтобы останавливаться на полпути.

Не было смысла отговаривать ее. Взывать к жалости. Я знал это. Я прочитал это в ее голове. Убивший раз с легкостью идет на повторное убийство. Но я сделал последнюю попытку.