Александр Тюрин - Последний подвиг капитана Рождественского Страница 3

Если ты сильно проштрафился, твой счет ушел в минус, если ты не числишься в базах данных активных потребителей и даже не приобретаешь рыночные блага в кредит, то рано или поздно появятся покупатели твоих органов и тканей. У тебя есть право умереть наиболее рыночным образом. Самым свободным.

И не говори, что ты был не в курсе. Из темноты к «свету свободы» тебя выводит комиссар Евросоюза, он же по совместительству бургомистр Ландскроны — Даша Миша Бессен с помощью социальной рекламы. Ее излучают денно и нощно облака аэрозоля с дисперсной фазой из нанодисплеев. Сейчас на сияющем облаке написано: «Ордена тоталитарного деда — на помойку. Свобода лучше, чем не свобода.»

Так, голову помыть уже не успеть — придеться прыскать всемогущим спреем «Клирахэйр». Уф, прохладно. Очиститель, скрученный в крупные капли зверским поверхностно-активным веществом, покатился по волосам, а затем посыпался градом с головы. Вкус у капель противный, металлический.

Так, что нам приготовил пищевой механохимический комбайн марки «Bosch»? А приготовил нам шайтан-Bosch, который «мейд ин Калифат[3]», нечто похожее на пластиковую взрывчатку, хотя я засыпал в него отменные картофельные очистки. Э, что там бормочет net-радио? Вот те на… До сих пор не найдено тело известного предпринимателя Виталия Адмани, пропавшего во время морской прогулки на своей яхте несколько дней назад.

Я и не знал. Оказывается, награда нашла героя… Счастье? Да какое там счастье. Всё то говно, какое Адмани хотел мне сделать, он сделал, особо даже не потужившись. Вот если я бы лично отправил его в ад… Месть, осуществленная собственноручно, согласно литературным источникам, вызывает радость. «Умри, собака» и бац в пузо шпагой, а оттуда ползут полупереваренные суши в обнимку с фуа-гра — наверное, это в кайф. А, судя по радио, боров миллионер пережрал-перепил-перетрахался, поскользнулся и выпал за борт. Где тут назидательный момент? Так с любым может произойти.

Однако увиденная мной «не-явь» оказалась весьма многозначительной — как прикажете ее характеризовать? Я вроде лежал в своей кровати, кормил клопов-мутантов, но при том был в курсе самых свежих новостей. Узнал и про то, что Адмани капец настал, и как это случилось. И даже будто поучаствовал в этом…

Всё, потом разберемся, а сейчас пора на выход, велосипед на плечо. Уже в прихожей запашок ощутился, а как вышел в коридор — там вообще газовая камера. Ароматы ацетона, индонезийской еды наси-горенг, самогона, выработанного из стула, неведомых химикатов, разложившихся трупов неведомых зверей, откровенного кала — в квартире номер двадцать пять, где проживает племя численностью в сто человек, давно свирепствует холера. Домохозяин «Sahle Wohnеn» запрещает проветривать длиннющие коридоры, чтобы не увеличивались расходы на отопление. Компания строгих немецких дядей понимает хорошо в газовых камерах.

На улице едва отдышался. Зелень у нас давно уже никакая не растет, вытравлена техноплесенью, чтобы не заслонять городских партизан, однако с моря поддувает свежий ветерок, как встарь. Навевает сладкую ностальгию, «На берегу пустынных волн Стоял он, дум высоких полн…». Только не расслаблятся — осталось всего пятнадцать минут.

Я еще помню автобусы, трамваи и троллейбусы, помню, ах, метро. Наземный транспорт был остановлен пять лет назад с наступлением «свободы» — как неприбыльный и поддерживающий иждивенческие настроения совков. «Как далеко ты уедешь, зависит теперь только от тебя», — ободряюще сказал бургомистр Даша Миша Бессен. Метрополитену, кроме неприбыльности, вменили еще и роль прибежища для партизан из националистического ополчения «За Пушкина». Теперь в метрошных тоннелях господа из Гонконга производят грибы-шампиньоны и еще каких-то съедобных червей. Вместо «сталинского метро» и трамвайных путей у нас выросли, причем сами собой, прекрасные наноплантовые[4] автострады. Конечно же платные, владельцу патента надо же бабки отбить. А еще распространилась система рикш. Простые рикши из числа бывших совков работают в азиатских кварталах. А роборикши — в европейских. Ездят по тем же зеленым дорожкам, что и пиццамобили, у них есть лица, напоминающие о буддизме, а владеет ими компания, принадлежащая далай-ламе.

Нет, роборикша тоже не по карману, одако попутный мне ветер в паруса. Будем считать, что и корабль мой пока на плаву. А чтобы зайцем нынче стать, надо четко хакерские инструкции соблюдать.

Приблизиться к дорожке для пиццамобилей, имея лассо наготове — невидимый тросик из УНТ[5] с гекко-липучкой на конце и… Всё, пора налечь на педали — в атаку марш, шашки наголо. А теперь — бросать лассо.

Кажется, получилось, несусь во весь опор; если навернусь, то мало не покажется, всю кожу на дорожном покрытии точно оставлю, а потом заплачу штраф — за то, что напачкал. Но понадеемся на лучшее…

Три минуты адской езды, хуже, чем у ковбоя на буйволе, и надо успеть отцепиться, иначе проскочу съезд.

При отстыковке сильно дернуло, но обошлось, только потрепанное сердце чуть не лопнуло…

Практика доктора Ваджрасаттвы на эстакаде второго яруса. Это тот врач, который интересуется не сердцем, а мозгами. Пользует их, так сказать, а иногда даже берет в наём.

Слева от врачебной практики распахиваются двери филиала известной эвтаназионной фирмы «Элизиум» («в последний путь с нами — весело и не накладно»). Как раз выносят очередного удовлеворенного клиента в пластиковом мешке. Судя по членам тела, силен был мужчина. По старым понятиям ему бы жить и жить, однако нынче «невидимая рука» рынка забрала его в поля счастливой охоты. В окне видна девка, которая ублажала клиента напоследок, она ему и цианид вкатила — инъектор у нее в соответствующем интимном месте расположен. Поработала на славу, а теперь забивает косячок, слюнявит раздвоенным язычком бумажку.

Cправа — салон «Надуй себе сам», франшиза «Surreal Dolls». Там кукол продают, которые умеют делать всё, притом покруче настоящих девок («наши киски — под любые сосиски»). Писк моды — пять разнокалиберных титек, десять отверстий для любви, двадцать типов беседы: «о моде», «о свободе»; пять личин: «сосюша субчак», «карла бородуни», «госсекс киллари клитор» и т. д. Ладно, мне пока прямо идти.

Еще при подходе на меня разорачиваются глазки видео- и инфракрасной камер, прощупывают складки одежды и тела. Автоматически делается неловко, нет ли дырки на трусах, да и вообще. Дверь открывается, сразу за ней колонка робоохраника. Он проводит по тебе волшебной палочкой, которая ищет металл, источники электромагнитного излучения, заизолированные кровеносные сосуды и полости тела, которые используются для хранения взрывчатых веществ. Он нюхает длинным мокром носом, не выходят ли у тебя из прямой кишки ОВ[6]. А вот и не выходят, я вам не немецкий турист… Велосипед с ботинками надо засунуть в рентгеновский сканер, психи нынче особо опасные пошли. Щелкнув штырями, распахивается следующая дверь, сразу за ней стойка. Там вьется азиаточка-медсестра, хорошенькая как куколка, хлопает сантиметровыми ресницами, щебечет и хихикает карминовым ротиком; может, она и в самом деле не настоящая, из соседнего салона? А направо — стойло ожидания.

Помимо меня, сегодня там было еще двое. Потертый мужик и дама. То, что мужик явно не метросексуал, можно было определить уже по его неухоженной шевелюре. Никакой тебе аккуратной щеточки волос с напыленной фотоникой и имплантатами на поредевших местах — у этого типа были кое-как расчесанные серые патлы с залысинами. Я видел его в профиль и лишь наполовину, остальное скрывал громоздкий аквариум со светящимися рыбками-мутантами. Они такие яркие были, что у меня всё расплывалось перед слезящимися глазами.

Даму из-за этого долбанного аквариума не разглядеть; только видно, что туфли и колготки у нее старомодные. Кто сейчас носит колготки, кроме пенсионерок? Сейчас дамы носят разноцветную «вторую кожу»[7] — нога от нее кажется не только голой, но и глянцевой.

Плохо причесанный тип чего-то упорно вливал дамочке сипловатым шепотом. Ее голоса почти не было слышно. Лишь изредка я улавливал «да», «нет», «еще чего». Если это не жена, то заигрывания у мужика, прямо скажем, безуспешные, и больший успех он бы имел у надувных девушек из соседнего гешефта.

Потом даму вызвали к врачу. Она за аквариумом прошла — я так ее и не разглядел. А мужик все равно не утих — стал стучать пальцем по стеклу рыбохранилища и разговаривать с рыбками. Оно и понятно. К доктору Ваджрасаттве здоровые не ходят, только инвалиды на всю голову.

Потом улавливаю, что этот неугомонный пялится сквозь рыбок на меня. Вот чего не хватало, сейчас как кинется с криком «Ты убил моего брата!». Но вместо этого слышу:

— Спица, ты? В смысле, Паша?