Сергей Карлик - Крестоносец Страница 3

К умирающим обязательно звали меня. И я старался их обратить в нашу веру. Но они не слушали меня, вместо этого они до последнего пытались кого-то убить из моих детей. И бессвязно шипели в мою сторону.

А потом родилось новое поколение. Я сразу заметил, что них челюсти больше, ноги сильнее, а тело наоборот меньше. Это были НЕПРАВИЛЬНЫЕ многоноги. Которые стали быстро расти. При этом они много ели. Слова веры до них доходили с трудом. Они были послушны, но в минуты опасности страх у них пропадал, уступая место ярости. Через несколько месяцев они были выше и сильнее своих приёмных отцов, но слушались, как малые дети у людей слушаются своих мам. И у каждого из них на спине был крест.

Скоро камни в стене стали больше, площадки для семян и корней расширялись каждый день.. Было кому копать, носить, строить и защищать наши владения.

Я был горд своими детьми, хотя гордость – это порок.

Мои дети разбудили меня утром и попросили выйти. Пришел поговорить со мной мудрый Ган из города в котором я родился. Так они сказали.

Он был поистине огромен. Думаю, что тот путь который я преодолел за четыре дня, он пробежал за несколько часов. Многоноги растут всю жизнь. Просто до старости доживают единицы. Впрочем, старость по нашим меркам – это что-то недостижимое. Для людей мы всё равно, что бессмертны.

– Приветствую тебя. О Древний Ган.

– Привет и тебе, Крестоносец Ган. Слова вежливости живут в тебе с рождения. – Громадный чёрный шар вздымался надо мною.

– Это правда. Я улетел отсюда к звёздам в день своего рождения, но помню свой родной язык.

– Но на самом деле ты неправильный. Ты живешь по другим законам.

Я пожалел, что не взял с собой библию.

– У людей есть старейшина. Он умер, но при этом остался жить. И люди верят, что его законы правильные. Люди не едят своих детей и даже тех, кто ничего не может – кормят.

– А они смогли бы поселиться на своей земле? Все сразу.

Я понял не сразу.

– Нет. Но они нашли много других земель и обустроили их.

– Мой хитин. – Зарокотало мне в ответ. – помнит времена, когда и у нас было что-то похожее. Но нас создал другой бог. И он сказал нам, что мы должны следить за тем, чтобы наши дети оставались такими же как мы.

– Где это записано? У людей есть книги. А у нас нет ничего.

– То что есть у нас находится там же где и мы сами. Мне рассказывали про мягкий предмет которому ты придаёшь большое значение. Глядя в который ты рассказываешь удивительные истории. Но любой многоног может разорвать его на части и даже съесть. И мне не нужно ничего подобного, чтобы увидеть, что ты НЕПРАВИЛЬНЫЙ, и что ВСЕ дети твои ТОЖЕ НЕПРАВИЛЬНЫЕ.

– Это правда. Но моё знание слабее знания Библии. А новое знание позволяет жить по-другому.

– Это правда. – Он подобрал под себя ноги и закрыл глаза. – Я вижу то, что когда-то уже видел. Я вижу то, от чего мы сбежали, чтобы сохраниться.

– Разве когда-то мы жили иначе? Мы тоже во что-то верили?

– Мы никогда ни во что не верили, – он вдруг резко поднялся, навис надо мной всей своей массой. – Но жили иначе. Проклятье опять сбывается. Помни мои слова. Ты проклят. И весь твой род тоже.

– Останься. Мы накормим тебя. Нам есть о чём поговорить.

– Я видел достаточно. – Чёрная махина резво развернулась и направилась к лесу немилосердно топча недавно посаженные кустики какой-то неизвестной мне травы. – Когда-нибудь мы будем жить иначе. Когда не останется никого кроме нас. А пока несём своё проклятье гордо. Прощай, потомок.

Отец Аврелий приземлился за городской стеной. Он без страха прошёл между стражами и никто из моих потомков не посмел причинить ему вред.

Я выбрался к нему навстречу, и согнул свои боковые ноги в приветствии.

– Я знал, что вы прилетите, батюшка.

– Я знал, что ты знаешь, ты понял, что это я, когда шлюпка отделилась от станции. Мне твои способности известны, пожалуй лучше всех в этой галактике.

– Вы всё время наблюдали за мной?

– Я очень стар, и попросил, чтобы меня оставили на станции. Лёг в анабиоз чтобы проснуться через пять земных лет, но меня разбудили раньше. Гораздо раньше.

Опираясь на посох он растерянно оглянулся вокруг себя. Тут же подбежал многоног, катя перед собой валун, оставив камень на площадке перед моей пещерой он поспешно ретировался по своим делам.

– Ты обзавёлся семьёй.

– Да, отец. Не в том плане, как это рекомендует библия. Но я пытаюсь учить своих детей хорошему.

– Прощению? Смирению? Десять заповедей?

– Да, папа.

– И при этом они знают английский.

– Они должны знать смысл молитв.

– Тяжело было учить?

– Они все запоминают с первого раза.

– И вы построили храм.

– Да отец. У нас есть место для поклонения.

– И часто вы собираетесь на общую молитву?

– Не собирались ни разу, но если вы захотите прочесть проповедь моим детям, то я запросто соберу всех в одном месте.

– Нет, не надо.- Он устало махнул рукой. – Слушай, сынок, а ведь ты на этой земле всего полтора года, по земным меркам. И у тебя уже город обнесённый стеной, храм, армия и крестьяне. Ты в курсе, что ты создал Государство. У вас нету только тюрьмы.

– Мы свято чтим божий закон.

– Вот это-то и странно. На этой планете уже несколько тысяч лет живут многоноги. У вас есть даже подобие эпоса. Легенды, сказания. У вас есть обычаи. Но у вас нет государств. Не было. Пока не появился ты.

– Вера творит чудеса.

– Вера. Некоторые люди считают, что вера тут ни при чём.

В год Зелёной Мокрицы мои дети наконец-то начали разбиваться на пары и копать себе отдельные норы.

В этот же год разведчики донесли, что в соседних с нами небольших поселениях многоноги оставили свои охотничьи угодья и покинули эти земли.

Первые кладки икры были настолько НЕПРАВИЛЬНЫМИ, что меня позвали посмотреть. Яйца моих детей оказались не просто неправильными. Они были НЕВЕРНЫМИ. Что-то внутри меня говорило о каких-то кошмарных отклонениях. Господь послал нам испытание, так я сказал своим детям, но мы должны принять его.

Новые поколения по большей части оказались нежизнеспособными.

Мы давали имена нашим детям и крестили их в каменных купелях, чтобы успеть до их смерти. Я не был уверен, стоит ли так поступать, но ведь у каждого молодого многонога на спине выделялся крест. Мёртвых мы хоронили. Каждого в отдельную ямку.

Но некоторые кладки дали потрясающий результат. Новые члены нашего общества двигались быстрее, отличались высоким интеллектом. И практически сразу взяли в подчинение некоторых взрослых многоногов.

Ночами я лежал, закрыв глаза и наблюдал как на каменные плиты, врытые вдоль улиц с помощью кислоты наносятся письмена из святой книги. Как строятся новые храмы. Как копаются тоннели вглубь земли.

Что-то происходило странное с моим народом. Если раньше они просто добывали себе хлеб насущный, то теперь поведение многих из них изменилось. Многие мои дети и внуки стали искать что-то.

Я очень часто видел как кто-то из нового поколения, совсем ещё молодой и неопытный, задумчиво перебирает какие-то камешки, вместо того чтобы закапывать семена или выкапывать коренья.

Но при этом поля разрастались, деревья валились, дороги стали выкладываться камнем.

И внезапно я обнаружил, что у нас появились колёсные механизмы, а в лапах и челюстях моих детей появились орудия не из камня, а из металла.

Год Синей бабочки я встретил на площади возле своей шлюпки. Той самой, которую я похитил когда-то, чтобы прилететь сюда. Она была вся опутана лианами, потому что никто не осмелился к ней прикоснуться.

Неподалёку приземлилась ещё одна такая же шлюпка. Мой отец вышел из двери и спустился по коротенькому трапу со складным стульчиком под мышкой.

– Здравствуйте, батюшка.

– Привет. Я знаю, что ты знаешь. Можешь не говорить. – Он тяжело уселся, скрипнули суставы. Рука тут же извлекла кисет с табаком. – Не расскажешь мне, почему вокруг такая ровная площадка и зачем её выложили камнем.

– Не знаю, отец, я не спрашивал у них. Может фундамент подо что-то.

– Фундамент. – Он выпустил клуб дыма. – Подойди, я тебе снимки покажу. Твой фундамент выглядит точь-в-точь как космодром. Если смотреть из космоса.

Я подошёл и вгляделся в листочки, который он стал по одному аккуратно кидать мне под ноги.

На первых я увидел чёрную точку, окруженную со всех сторон чащей джунглей.

– Это был ты, когда вырыл свою первую нору.

На увеличенном изображении чёрная точка превратилась в поляну, в яме выкопанной у подножия большого валуна лежал чёрный шар.

– Вот это через год.

Поляна расширилась за счёт упавших деревьев. На ней появилось много ям, в каждой прижавшись друг к другу лежало по 10-15 шаров.

– Вот это уже через два года.

Большое белёсое пятно выделялось на фоне джунглей. По краям от этого пятна видно было более мелкие пятна более древних поселений.