Станислав Гагарин - Вечный Жид Страница 3

Несмотря ни на что, роман состоялся, и создание его, появление в свет — высокий гражданский подвиг, который совершил Станислав Гагарин.

Сравнивая «Мясной Бор» с Апокалипсисом Иоанна Богослова, «Илиадой» Гомера и романом «Война и Мир» Льва Толстого, Анатолий Гагарин пишет:

«Исподволь, через размышления о высоком значении народа в Освободительной Войне, так по-разному, ярко и непридуманно воплощающемся в бесчисленных баталиях, схватках, встречах лицом к лицу с врагом, подводные течения романа уносят читателя в океан высших духовных жизненных смыслов.

Станислав Гагарин выбрал единственный верный путь — он создал монументальную фреску не просто как мастер батального жанра — широкими мазками полководца, мыслящего масштабами дивизий и полков, а то и целых армий, а в большей степени как писатель, чутко и тактично воспринимающий л и ч н о с т н о с т ь войны, расколовшейся на миллионы индивидуальных, персонифицированных войн.

И автор разрывает перед взором читателя замкнутость каждого героя в собственных границах бытия, вселяя читателя в миры потаенных чувств и предощущений, и в завершение накладывает эти осколки Войны в немыслимом стороннему, п р о х л а д н о-д у ш н о м у человеку порядке, добиваясь поразительного многоцветья».

Со всей очевидностью можно признать, что создав роман «Мясной Бор», Станислав Гагарин полной мерой исполнил высший сыновний долг, согласно учению Николая Федорова — а философ учил, что сыновья обязаны возродить сердца отцов, построить Храм возрожденных сердец наших предков, ибо мы должны прорастать в прошлое, сохранить полноту сердечного огня дедов и отцов, их неугасимого пламени любви, почтения к предкам и гордости за них.

Станислав Гагарин сумел проникнуть в мир законов Войны и при этом дистанцироваться от ее привычных — если можно к ним привыкнуть! — литературно-кровавых личин, заглянуть под маску, передать исторический план и человеческий феномен Войны. Интерес к человеческой экзистенции приводит писателя к мысли о двух войнах: литературной, описанной в романах, и другой — войне тех, кто принял в ней участие.

В последнем — особая заслуга русского сочинителя. Парадоксальность этой заслуги как раз в том, что Станислав Гагарин не с о ч и н я е т войну и не ведет объективный репортаж с нее.

Тут нечто иное. Некое сверхлитературное измерение, куда сумел войти Станислав Гагарин, создав небывалый доселе шедевр высокого мирового искусства, разрушив тем самым существовавший во все времена и народы стереотип, по которому изготавливались батальные сочинения.

Романов, подобных «Мясному Бору», попросту не существовало прежде.

Разве что гомеровская «Илиада» по объективности отношения к противоборствующим сторонам и духу н а д с х в а т н о г о присутствия автора сопоставима с титаническим сооружением русского писателя.

VI

…Фантастика и детектив, морские приключения и расследования загадочных преступлений, трагическая история Второй ударной армии и возможность глобального ядерного конфликта, возвращение на Землю товарища Сталина и Вечный Жид в качестве посланца галактических сил, предлагающих россиянам альтернативный расклад Смутного Времени — вот далеко не полный диапазон сюжетных интересов необыкновенного писателя всех времен и народов, истинного патриота Великой, единой и неделимой Земли Русской.

Как образчик человеческой породы, Станислав Гагарин не только многоплановая личность. В нем уживаются несколько различных по характерологической, психологической палитре индивидуумов. От мечтательного романтика и лирического созерцателя до решительного делового и бесстрашного человека, умеющего организовать единомышленников на материализацию очередной высокодуховной Идеи.

В старину про таких, как Станислав Гагарин, говорили: лихой и  р и с к о в ы й парень!

Обращенный гранями отзывчивой души к людям, писатель умеет оставаться и н т р о в е р т о м, погружаться в собственный внутренний мир, ибо не только из внешнего окружения, но и в глубинах той вселенной, которая таится в гагаринском микрокосмосе, черпает он затейливые сюжеты для увлекательных романов.

Станислав Гагарин — щедрый и отзывчивый человек. Он считает, что добро мы обязаны творить не только лишь, когда нас к нему призывают, а естественно, рефлекторно, как дышим воздухом родимой Земли Матушки.

Он стремится помочь людям, когда его вовсе не просят об этом… Его добро, может быть, носит несколько агрессивный, наступательный характер, и потому случаются порой житейские недоразумения, ибо не каждому дано понять искренность и чистоту помыслов этого человека.

Станислава Гагарина отличает удивительная способность приобретать себе с о н м, легион недоброжелателей.

Казалось бы, человек никому не причиняет зла, не совершает дурных по отношению к окружающим поступков, стремится помочь любому попавшему в беду соотечественнику…

В чем же тогда дело?

Когда сам Станислав Гагарин задал подобный вопрос Иосифу Виссарионовичу, представляющему Зодчих Мира, галактических небожителей, прибывших на Землю, вождь, хитро ухмыляясь в усы, ответил:

— Завидуют, понимаешь… Нет, ни литературному или там материальному успеху, с этим у вас как раз, выражаясь по-современному, перманентная н а п р я ж ё н к а. Завидуют тому, что вы не плачетесь никому в жилетку, никогда не опускаете рук, уверены в себе, вечно деятельны и энергичны. Да вы просто лучитесь, понимаешь, оптимизмом!

Вождь хмыкнул.

— Такое почти каждому трудно перенести, — сказал он. — А завистливому и мелкодушному российскому коллеге-письме́ннику и вовсе невозможно. Да и  л и з у н о м вы не были, не будете им никогда, молодой человек. Порода не та, понимаешь!

О романе «Вторжение», из которого мы привели эти знаменательные слова, писать надо отдельно, двумя словами о необыкновенном по фантасмагоричности сочинении не скажешь.

Роман «Вторжение» читать надо…

VII

Но прежде чем мы перейдем к следующей главе, напомним случай, описанный нашим сочинителем в романе «Вечный Жид», который являет собой как бы изложение необыкновенных событий, имевших место быть после романа «Вторжение».

Станислав Гагарин пишет о том, как порассуждав с Блаженным Августином и Артуром Шопенгауэром о  з а в и с т и, как главном источнике любого з л о ж е л а т е л ь с т в а, Папа Стив позвонил Татьяне Павловой, верной помощнице председателя Товарищества Станислава Гагарина.

— Вот о зависти написал, Танюша, — сказал он, — всесторонне исследую понятие Зла, понимаешь… И вновь ломаю голову над вопросом: мне-то почему завидовали всю жизнь? Ни состояния, ни литературного успеха, ни тебе почетных выборных должностей, ни хвалебного трёпа в прессе, ни в одной загранкомандировке, как писатель, не был… Почему?

— Завидуют уже потому, что вы всегда, во всем и всюду индивидуальны, Станислав Семенович, — ответила умница Татьяна.

«Признаться, — говорил потом председатель, — я попросту офонарел тогда… Как все просто! В одном слове Татьяна нашла отгадку, над которой ломал голову всю жизнь, хотя по-разному я подбирался к ней, подбирался… Ведь это же тот же призыв Гёте: быть самим собой! Идея Генриха Ибсена, высказанная им в драме «Пер Гюнт», когда черти хотят переплавить героя на оловянные ложки, если тот не докажет, что был и н д и в и д у а л е н, был самим собой».

Да, за индивидуальность, н е п о х о ж е с т ь, своеобразность, если хотите, тоже приходится платить.

Известный кристальной честностью и в хорошем смысле прямолинейностью литературный критик Анатолий Ланщиков, написавший во время о́но положительную внутреннюю рецензию на рукопись никому не известного тогда Станислава Гагарина, признавался после знакомства с романом «Вторжение», что был потрясен дерзостью сочинителя.

— Многие писали о Сталине, — говорил он, — плохо ли, хорошо ли — неважно. Но ввести Вождя всех времен и народов в собственный дом, общаться с ним на всех уровнях, в том числе и на житейско-бытовом, на это хватило смелости, или, если хотите, д е р з о с т и только у Станислава Гагарина.

Именно Анатолий Ланщиков назвал Одинокого Моряка русским модернистом, вкладывая в слово м о д е р н изначальное понятие, переводимое с французского как н о в е й ш и й, современный.

И если этим определением характеризуется автор романа «Вторжение», то тем более годится оно для того, кто создал необыкновенное сочинение «Вечный Жид».

В работах, подобных той, которую вы читаете сейчас, принято рассказывать содержание написанных героем биографического очерка книг. К тому, что сочинил Станислав Гагарин такой подход не годится.

Почему, спросите вы… Да потому, что в каждом из них непременно присутствует Тайна. А если мы перечислим хотя бы тех, кто участвует в событиях Смутного Времени, изложенных в «Вечном Жиде», мы приоткроем краешек будущей Тайны, лишим читателя радости тех открытий, которые ждут его буквально на каждой странице необыкновенного повествования, не имеющего аналогов ни в русской, ни в мировой литературах.