Кир Луковкин - Цена свободы Страница 3

Крайл с какой-то брезгливостью посмотрел на него.

— Нет, это нужно! Мы должны были собственными глазами убедиться, к чему планету привела человеческая глупость тысячи лет назад. Мы были обязаны увидеть этот дряхлый, никчемный мир, место которому на помойке истории. Ты прекрасно знаешь, для чего все это. Чтобы не совершать этой чудовищной ошибки еще раз. Порой ты меня удивляешь, Закарий!

Вдруг лицо Крайла исказилось от изумления, в правой ладони будто бы сам собой оказался портативный нейтрализатор. Смотрел он теперь в сторону входа, поверх головы друга.

— Эй! Что вы здесь делаете?! — гаркнул кто-то мужским голосом.

На источенные червями доски легла тень. Закарий медленно обернулся. Возле входа стоял старик. Он был в потрепанной ветхой одежде, серой от дорожной пыли. Буйная поросль на его лице клоками торчала в разные стороны. Выглядел он, как сущий оборванец, и чем-то был похож на бандита-рэйдера, одного из тех, что грабили грузовые составы, курсирующие между городами-крепостями. Штаны из защитной материи с карманными заправлены в ботинки с высоким голенищем, поверх — рабочая куртка, какие носят технические рабочие с терминалов, шея повязана грязно-алым платком, грубо скроенное лицо — в язвах, рубцах и пятнах. На макушку старик надвинул фуражку с козырьком, из уха торчит усик пеленгатора, за плечами кислородный рюкзак. Респиратор старик сорвал, дыхательные трубки отсоединены. Только на глазах остались защитные линзы-затемнители. В руках он держал продолговатый предмет, один конец которого развернулся в их сторону. Знакомый образ, отметил про себя Закарий.

Молчание стало таким гнетущим, что хотелось зажать уши или срочно что-нибудь сделать. Но Закарий боялся пошелохнуться и все никак не отводил от странного старика взгляд, смотрел, запоминая каждую деталь одежды. И один ошеломляющий факт.

— Мы из Города. Мы выехали на экскурсию, — сказал Крайл, отчетливо произнося каждое слово. Как догадливый малый, он прекрасно понимал, что от каждого их слова и движения зависит, выйдут ли они живыми отсюда. В выражении лица старика ничего не изменилось. Продолжая все также стоять в дверях и, не отводя от них конец «палки», он лишь переминался с ноги на ногу.

— А где остальные? Почему вы здесь одни?

Крайл шумно глотнул и сказал надтреснутым голосом:

— Мы попросили разрешения уйти ненадолго. Наш гравилет приземлился возле ангаров, где аэродром. Аэродром, это откуда самолеты взлетают, — добавил Крайл.

— Я знаю, что такое аэродром, — процедил старик ледяным тоном. — Вам здесь не место. Уходите.

Закарий медленно поднялся со скамейки. Теперь они стояли с другом перед стариком бок о бок.

— Мы как раз собирались уходить. Учитель вызывает нас по пеленгатору.

Старик молчал целую вечность прежде, чем сказать «Прекрасно» и отойти ровно на пару шагов в сторону, как бы давая этим движением понять, что дорога открыта. Не сговариваясь, школяры пошли к выходу. Когда Закарий вышел на площадь, его защитный комбинезон насквозь пропитался потом. Холодные капли стекали со лба на брови, но и речи сейчас не могло идти о том, чтобы включить вентиляцию. Внезапно, как молния, в мозгу у него вспыхнуло название предмета, который старик нацелил им в спину. Эта «палка» была оружием, и называлась, кажется, винтовкой. Такими приспособлениями пользовались в древности в войнах, чтобы убивать друг друга. Убийство. Сознательное лишение жизни другого человека. Закарий даже не мог представить себе, как это выглядит. Смысл смерти ему все-таки еще был до конца не понятен.

— Я провожу Вас на всякий случай, — сказал старик, когда они очутились на площади втроем, — скажите вашему Учителю, чтобы он встретил вас. Мне не нужны лишние неприятности.

На протяжении обратного пути никто не произнес ни слова. Эль-Ган спокойно ожидал их возле того большого ангара и присутствие старика, казалось, его нисколько не смутило.

— Они говорят, что прибыли из Города. Вы их Учитель? — осведомился старик.

— Да, — Эль-Ган кивнул, щурясь на полуденное солнце.

— Я и пальцем их не тронул, — заявил старик. — И вот что. Пусть эти и другие дети впредь не шатаются по моему городу. А то может что-нибудь случиться — дома-то старые и места здесь небезопасные…

Что именно может случиться, старик не уточнил. Эль-Ган не поинтересовался. Последний раз глянув на каждого из горожан, старик перекинул через плечо винтовку и неторопливо побрел к городку.

— Спасибо вам за сопровождение! — крикнул ему вдогонку Эль-Ган.

Старик не ответил. Смотря ему вслед, Закарий впервые смог осознать мысль, которая так ошеломила его. Этот человек не был модифицирован. Видимо, ни разу.

Вновь и вновь прокручивая в памяти сцену, произошедшую тем воскресным утром, Закарий ощущал жгучее беспокойство. Даже когда ему растолковали суть вещей, это мало что изменило. Подарок, новенький инфильтратор, уже не казался ему таким желанным, как прежде. Самое странное, объективных причин волноваться у него нет. Эль-Ган мог вполне сделать им выговор. Вкатить дисциплинарное взыскание. Назначить исправительные работы — в самом худшем случае, за самовольный уход с места стоянки лагеря. Учитель лишь подробно расспросил их о произошедшем, а они рассказали ему. «Это все что мне нужно было от вас услышать, — сказал им тогда Учитель, — Вы слышали, что сказал этот человек. Никогда не ходите в поселок, и будем считать инцидент исчерпанным». Закарий не уставал после этого благодарить судьбу за то, что им достался такой Учитель.

И все же, смутный осадок у него остался.

— Учитель, что это был за человек? — спросил он, улучив свободную минутку между занятиями, — Вы говорили, что равнина мертва, не так ли?

Эль-Ган задумчиво барабанил пальцами по столу.

— Не совсем мертва, как ты убедился. Их называют копателями, этих несчастных сумасшедших. Мы живем с ними в условиях нейтралитета. Иногда сотрудничаем, обмениваемся чем-нибудь полезным.

— А каким образом они появились, эти люди?

— Насколько тебе известно, в далеком прошлом произошла катастрофа планетарного масштаба, в результате которой погибла большая часть населения Земли. Ряд фактов говорит за то, что люди умирали постепенно, под воздействием неизвестного разрушительного процесса. Это мог быть климат, или техногенный фактор. Возможно, экономический кризис. Так или иначе, экология стала настолько невыносимой, что оставаться под открытым небом стало опасно, и человек принялся возводить специальные убежища — под землей, в скалах, на морском дне. Уцелевшие сплотились в устойчивые группы, движимые только одной целью — выживание. Со временем обширные территории материков опустели, а люди собирались в городах-крепостях. Одним из них был когда-то наш Город. Человек стал автором нового порядка, согласно которому выживало все, что скрыто от внешней среды. Однако, несмотря на запустение, голод, климатические катаклизмы, биологическую угрозу, среди уцелевших нашлись такие, которые не пожелали остаться под защитой крепких стен и ушли во внешний мир. Их спрашивали: зачем? Они отвечали: чтобы остаться человеком. Идти на верную смерть для того, чтобы остаться человеком? Это сочли за признак помешательства. Удерживать таких чудаков насильно было бессмысленно — они либо убивали себя, либо окончательно сходили с ума и нападали на других людей. Никому не было до них дела, каждый занимался своими проблемами, поэтому никаких подробностей об этом феномене мы не знаем. Лично я полагаю, что на таких индивидуумах особенно сильно сказалась привычка жить в условиях открытого пространства. Как наследственный атавизм. Эти люди не смогли адаптироваться к новым условиям существования.

— Вы знаете того человека? Как его зовут?

— Никак, — отрезал Эль-Ган и в упор посмотрел на своего ученика. — У него нет имени.

— А давно он живет в городке?

— Лет двадцать назад я встретил его, в бытность свою рабочим. Мы выезжали на геологическую разведку. Он уже жил там, но не один, а с женщиной и парнишкой, которому на вид было столько же, сколько и мне тогда.

В голове Закария роилось столько мыслей, что он не решился спросить, а позже — побоялся.

И вот, сегодня — День его рождения. Сегодня ему исполнилось семнадцать лет. Вертя в руках инфильтратор, он попытался представить, каким человеком станет в будущем. Чему он посвятит себя? У людей Города только одно предназначение — достичь совершенства, в тех или иных ипостасях. Стать сильнее, выносливей, неприхотливей. Расширить границы разума. И в каком-то смысле, его судьба уже предопределена. «Скоро ты пройдешь через первую Модификацию — Перманентную, — говорил ему радостный отец, хлопая по плечу и прижимая к себе, — Сможешь ходить под прямыми солнечными лучами без спецкостюма». Закарию много рассказывали об этом. Как тебе в вену вводят специальный раствор, и погружают в искусственную кому на три дня, за которые в твоем организме происходят необратимые изменения. Кожа уплотняется и сереет, глаза покрываются тонкой, чуть мутной пленочкой. Отпадает волосяной покров. Ногти синеют. Хотя одно дело рассказывать, и совсем другое испытать это на себе. Даже если видишь родичей и на их примере знаешь, как это выглядит со стороны. В их семье один Закарий остался «светлым», как выражались горожане.