Дмитрий Бочарник - Звёзда II Страница 3

Учёный не остался в долгу: ряд усовершенствований, предложенных им, позволил десантикам часто обходиться без ранее считавшимися почти что обязательными десяти процентов людских потерь. Одно это обстоятельство дало учёным возможность сполна реабилитироваться и вступить с ранее неприступными десантниками в весьма близкие и взаимовыгодные отношения. Здесь дело не ограничилось охранными и защитными функциями Десанта — учёные видели в десантниках людей, которые первыми встречают ранее неведомые опасности и способны проверять пионерные разработки в самых наиреальных условиях, создать которые в лабораториях и на полигонах было крайне трудно. И здесь с Лосевым объединили свои усилия многие десятки его коллег.

Наступил день и по рекомендации Совета Десантного Контингента Российских Космических Сил Лев Кондратьевич Лосев был принят на работу в Научный городок Звёздного. К тому времени он защитил вторую докторскую диссертацию по техническим наукам и стал академиком Региональной Академии тяжёлого машиностроения.

В Научном городке Звёздного он познакомился и со своей будущей женой — приват-профессором материаловедения Стеллой Зиновьевной Левицкой. Очень скоро она защитила вторую докторскую диссертацию и стала полным профессором одного из институтов Космического Сектора Службы Науки России. К тому времени у них уже подрастал первенец, а Лосевы уверенно думали о многих детях.

Беловы. Начало

«Космолёту «Реликт» — взлёт. Маршрут выхода на стартовый и разгонный участки проверен. Взлёт разрешаю. Обстановка по маршруту — штатная» — голос диспетчера заставил пятерых космонавтов, собравшихся в центральном посту небольшого корабля пристегнуться и приготовиться к стремительному уходу с родной планеты — в отличие от звездолётов и планетолетов космолёты сразу набирали среднее ускорение и буквально упрыгивали с поверхности Земли на разгонный участок. Это позволяло не занимать воздушные и заатмосферные эшелоны многочисленными ограничительными запретами.

— Экипаж к взлёту готов. — доложил первый помощник.

— Старт!. - произнес командир, пальцами правой руки утапливая клавиши стартовых тангент. Корабль дёрнулся и подпрыгнул вверх, срываясь с упоров. Сила тяжести, немедленно уменьшенная компенсаторами, придавила немногочисленный — всего пятьдесят человек — экипаж к стартовым креслам.

— Штурман.

— Есть штурман.

— На курсе?

— Без изменений. Штатно. — старший штурман «Реликта» Белов оторвался от созерцания экранов маршрутной обстановки и посмотрел на командира, приходившего в себя после прыжка, выбросившего корабль на разгонный участок за несколько минут.

— Спасибо. — командир встал. — Экипажу приступить к регламентным работам. Дальше пойдём с нормальным ускорением.

— Первый отсек принял.

— Второй отсек принял.

— Третий отсек принял.

— Центральный пост принял. — завершил прием докладов командир «Реликта». — Белов, подготовьте карту веера маршрутов.

— Есть. — штурман бросил взгляд на стереофото жены и детей и углубился в расчёты.

Космолёт «Реликт» направлялся на обычную первичную разведку недавно включённых в Земной Регистр районов Вселенной. Казалось бы, лучше на такие операции посылать звездолёты, поскольку такие полёты требовали длительных перелётов к самым дальним форпостам Земли, но звездолёты уже давно работали только в секторе сверхдальних перелетов и были почти полностью сориентированы на регулярные экспедиции, а не на разведрейсы.

Разведфлот Земли состоял почти на шестьдесят процентов из звездолётов, но то были не огромные сверхкомфортабельные красавцы, а средние и малые машины, приспособленные к длительному автономному существованию в отрыве от всех и любых баз. Космолёты обеспечивали первичную и вторичную волны разведки, они приходили сразу после кораблей автоконтроля и уже за космолётами приходили звездолёты и космостанции.

Аскольд Витальевич Белов приступил к обычной работе штурмана. Предстояло обеспечить вариантное большинство маршрутных схем, позволявших космолёту уйти от возможных опасностей. За этой работой он не заметил, как подошло к концу время вахты и рядом выросла фигура сменщика — младшего штурмана Знеткова.

— Вахту штурманского звена сдал. Штурман Белов.

— Вахту штурманского звена принял. Младший штурман Знетков.

После этих слов официальной передачи боевого дежурства, записанных мозгом корабля в бортовой журнал с указанием точного времени, можно было идти отдыхать и Белов не спеша направился к выходу из центрального поста.

В своей каюте он прежде всего открыл створку, скрывавшую несколько десятков портретов. Это был своеобразный астронавтский иконостас — фотоизображения и стереоизображения самых близких и дорогих людей — родителей, жены и дочерей с сыновьями.

Аскольд Витальевич опустился в кресло. Созерцание портретов в ожидании разрешённого сеанса связи с Землей прекрасно расслабляло и позволяло переключиться на более приятные мысли.

Ивановы. Продолжение. Дети

Подошло время и освоившиеся в Московске Ивановы привели своего первенца к дверям новостройки — школьного комплекса микрорайона. Огромная территория была окружена высоким непрозрачным лишённым украшений забором, скрытым за лесополосой. Внутри периметра было всё необходимое для школьников и педагогов.

Борис быстро и легко влился в школьный коллектив и его младшие братья и сестры не менее быстро и просто свыклись с тем, что их старший брат и вождь теперь пропадает больше чем на полдня за прочной и высокой оградой школьного комплекса.

— Мам, сегодня мы ездили в музейный комплекс Московска. Ноги гудят от похода по множеству натурных площадок и залов. — сказал шепотом вернувшийся в девять вечера домой старший сын. — Прости, задержался…

— Опять проблемы безопасности… — понимающе улыбнулась мама.

— Ты как всегда читаешь мои мысли, мам. Но я успел осилить полностью только не очень далекую современность. Капитан полиции Иванов…

— Видел фамилию деда своего отца? На стелле номер тридцать шесть Героев Внутренней Охраны России?

— Да, мам. И не только. Фотография и биографическая справка с описанием подвига тоже присутствуют.

— Похожи на наши?

— Очень. — Борис понял, что мама имеет в виду оригиналы их семейного фонда Реликвий.

— Я рада, Боря.

— Мам, это сложно объяснить…

— Не надо ничего объяснять, сын. Ты уже достаточно взрослый.

— А…

— Возможно, что скоро мы сможем выехать в Московскую область, на место. Но об этом — после. А сейчас — мой руки и ужинать. Термостат отключи.

— Есть, мам. — Борис рано усвоил удобство военной терминологии и домашние на него за это нисколько не обижались: мужчины России оставались мужчинами-воинами даже в мирное время и армейская терминология была частью мужской психологии, теперь уже пережившей войну с Чужими.

— Ладно… Я пошла отдыхать, а то завтра очередная серия полигонных испытаний…

— Ладно, мам. — Борис поцеловал маму и направился на кухню.

Через год в строй учеников той же школы встал Александр. Борис живо интересовался его успехами и проблемами и Александр рассматривал интерес брата к его школьной жизни как нормальное явление, нисколько не пытаясь ограничить Бориса в его стремлении подстраховать брата. В назначенный день и Александр в числе одноклассников и однопоточников оказался у главного входа в Музейный Комплекс Московска.

— Борь, извини, мне всё это переварить надо… Шквал впечатлений… — сказал Александр встретившему его в десять вечера на пороге квартиры брату. — Позволь обойтись даже без минидоклада.

— Хорошо, брат. Помощь? — Борис закрыл дверь и включил притушенный свет в холле. Зирда спросонок заворчала, но, увидев знакомые фигуры молодых хозяев, снова захрапела. Бритс, отсыпавшийся на кухне, даже не появился на пороге холла — он уже начал привыкать к позднему сбору всех домашних.

— Не нужна. Я поем и лягу. Сон — лучшее время для отработки такого вала данных. Думаю, подсознание справится с этим валом лучше, чем блокированное огромностью массива сознание. — проговорил Александр, проходя в свою комнату в сопровождении старшего брата.

— Понимаю. Успехов и спокойной ночи. — ответил Борис, останавливаясь на пороге и включая привычным движением свет в кабинете и спальне своего брата.

— Спокойной ночи, брат. — ответил Александр, обессиленно опускаясь в кресло перед рабочим столом. Как бы он ни устал, а записать обычный рапорт в бортжурнал-дневник, Александр Иванов никогда не забывал. Так было и в этот раз. Борис ушёл и Александр достал стило и чистый лист контактного пластика — заменителя ставшей уже давно антикварной ценностью бумаги, способного передавать записанную на его поверхности информацию прямо в компьютерный центр квартиры. На пластик легли первые строки. Время для Александра Иванова остановилось, пространство сократилось до конуса света из светильника.