Алексей Калугин - Время — назад!: Фантастические рассказы. Страница 30

Кстати, сыроедовский прибор также мог понизить градус выходящего за рамки приличия безудержного веселья. Но превратить радость в печаль или, наоборот, заставить забыть о горе «Бодо-1» был не в состоянии. Производители ограничили возможности ауросканера все по той же простой причине — неизвестно было, к каким последствиям может привести активное использование сыроедовского прибора. Позже, лет через пять, когда стало ясно, что все опасения напрасны, диапазон возможностей «Бодо» нового поколения с двухзначным серийным номером был значительно расширен.

К тому времени, когда, почитай каждый совершеннолетний житель Земли обзавелся миниатюрным ауросканером Сыроедова, сам Анатолий Михайлович уже работал над новым проектом.

Вопрос, который поставил перед собой Сыроедов, нельзя было назвать оригинальным, но и к разряду простых он также не относился. Анатолий решил выяснить, что нужно человеку для счастья. Вот так, не больше и не меньше.

А в семействе Сыроедовых вновь произошло пополнение — родилась дочка Даша. И Толик все свое внимание сосредоточил на младенце. Но наблюдал он за Дарьей не только как заботливый отец, но и как заинтересованный исследователь.

И, как ни странно, Сыроедов быстро решил поставленную задачу. Впрочем, странным это может показаться только тем, кто не знал Анатолия так же хорошо, как мы, его старые друзья. Уж нам-то было точно известно, что ежели Сыроедов поставит перед собой какую-то цель, то непременно своего добьется. Одни из нас считают Толика гением, для которого в принципе не существует неразрешимых задач. Другие уверены, что Сыроедов настолько умен, что никогда не возьмется за задачу, не имеющую решения. Какого мнения придерживаюсь лично я? Извините, но вам я это не скажу.

Одним словом, через полтора года Сыроедов получил универсальную формулу счастья: человек счастлив, когда получает то, чего у него нет, но что ему очень хочется. Скажете, это очевидно? Почему же только Сыроедов смог додуматься до такой простой вещи? Вот то-то и оно!

Открытие свое Анатолий сделал, наблюдая за маленькой Дашей. Малышка тянула ручки ко всему, что ей казалось привлекательным, и начинала плакать, если достать желанный предмет не удавалось. Но стоило дать ей в руку погремушку, которая в данный момент была для нее самой необходимой вещью во Вселенной, как девочка тотчас же, забыв о слезах, счастливо улыбалась.

Сыроедов внес необходимые изменения в очередную серийную модификацию «Бодо». Новый ауросканер обладал способностью давать импульс, воздействующий на периферийную нервную систему. В результате возникала цепная реакция нейроимпульсов, приводившая к тому, что даже законченный мизантроп вспоминал о том, как счастлив был он в детстве. В реальности продолжительность импульса была настолько короткой, что, как правило, человек не успевал ничего почувствовать, но при этом его психоэмоциональное состояние становилось более устойчивым, а взгляд на жизнь куда как оптимистичнее. Теперь он уже не взрывался лишь от того, что в переполненном транспорте кто-то наступил ему на ногу.

Особо следует сказать о том, что импульс счастья, который ежедневно испытывает на себе каждый из нас, поскольку он и по сей день используется в приборах класса «Бодо», является записью нейроимпульсов дочери Сыроедова Даши в момент, когда девочка получила свой первый леденец на палочке.

Теперь самое время вернуться к началу истории.

Странного ответа Галины на мой вопрос никто, кроме нас с Толиком, не слышал. Сколько мы ни бились, пытаясь разговорить девочку, она молчала и смотрела на нас с Сыроедовым взглядом, не просящим о снисхождении, а скорее насмешливым. Во всяком случае, так нам тогда казалось.

Честно говоря, я не был склонен придавать большого значения словам двухлетней девочки, мне было просто любопытно, сможет ли Галя развить тему сада, в котором она якобы гуляла до своего рождения. Но не таков был Сыроедов.

— Она что-то знает, — сказал мне Толик, когда мы наконец оставили Галину в покое и сели вместе с остальными за стол.

— Что она может знать? — улыбнулся я, давая понять, что понял шутку.

— Она помнит то место, где находилась до своего рождения, — убежденно прижал ладонь к столу Толик.

— Брось, — насмешливо поморщился я. — К этому нельзя относиться серьезно.

— Ты никогда не обращал внимание на то, какой умный, сосредоточенный взгляд у младенцев? — спросил Анатолий.

Я задумался. Своих детей у меня не было, а чужих малышей я видел не так часто, чтобы всерьез заняться изучением того, что таилось в глубине их глаз. Честно говоря, я вообще считал, что у всех малышей выражение лица крайне глупое.

— У большинства младенцев взгляд проживших долгую жизнь стариков, — склонившись к моему плечу, продолжал возбужденно шептать Сыроедов. — Потому что им известно такое!.. — Анатолий сделал жест руками, пытаясь показать то, чего не мог выразить словами. — Они знают все о жизни и смерти. Они знают, куда мы уйдем, когда покинем этот мир. Но они не могут ничего рассказать, потому что не умеют говорить. А к тому времени, когда они обретают дар речь, успевают все забыть. В этом и заключается ирония — мы живем, не помня своего прошлого и не зная, что произойдет с нами в будущем. Галя — это тот редкий случай, когда ребенок уже может что-то сказать и при этом еще что-то помнит из прошлой жизни.

— Ты хочешь узнать, кем была Галя в прошлой жизни? — попытался пошутить я.

— Нет, — отрицательно качнул головой Сыроедов. — Я хочу увидеть Рай!

— Рай? — удивленно посмотрел я на Анатолия.

— Ну да, — кивнул Толик. — Ты же слышал, Галина сказана, что была в саду.

— Ты полагаешь, это был райский сад?

— Ну а что же еще?

— Не знаю... Может быть, это только ее фантазия?

— Возможно, — согласился Анатолий. — Она просто не знала, как назвать то место, воспоминания о котором сохранились в ее памяти, поэтому и назвала его садом. Рай — это чисто условное понятие. Речь идет о месте, в котором пребывает сознание человека между двумя земными воплощениями.

— Нирвана, — подсказал я.

— Точно, — кивнул Сыроедов. — Галя не знакома с этим понятием, вот и начала рассказывать о саде.

— Но, если следовать твоей логике, Галина забудет свой волшебный сад прежде, чем сможет рассказать о нем что-то внятное.

— А я и не собираюсь ждать, — хитро улыбнулся Сыроедов. — Помнишь Лешкины рассказы про сны об армии?

Еще бы не помнить! Лешка рассказывал, что после того, как он отслужил срочную, ему еще лет десять снились кошмары, в которых его по второму, а то и по третьему разу забирали в армию. Рассказчиком Лешка был гениальным, поэтому даже если эти сны казались ему самому кошмарами, то мы, слушая их пересказ, хохотали до упаду.

— А при чем здесь Лешка? — не понял я.

— При том, что Галка тоже видит свой сад во сне, — убежденно заявил Сыроедов.

— Ну, допустим, видит, — не стал спорить я. — Но рассказать-то она о нем не может.

— Зато я могу его увидеть.

Я посмотрел на Анатолия, пытаясь понять, не шутит ли он? Да нет, как будто Сыроедов был абсолютно серьезен.

— Как? — только и спросил я.

— С помощью системы записи нейроимпульсов, которую я использовал, чтобы зафиксировать моменты счастья Дарьи, — объяснил Сыроедов. — Я сделаю запись сегодня же ночью. Потом останется только создать систему декодирования изображения, чтобы каждый смог увидеть Рай или Нирвану — то место, воспоминание о котором живет в каждом из нас до тех пор, пока мы не включаемся полностью в нашу земную жизнь.

— Зачем? — поинтересовался я, накладывая себе в тарелку фирменный сыроедовский салат: судак, яблоки, свежие огурцы, яйца и майонез.

Вопрос мой удивил Анатолия так, что он даже жевать перестал.

— Что значит «зачем»? — Сыроедов положил на край тарелки вилку с наколотым на нее маринованным грибком. — Ты сам разве не хочешь увидеть Рай?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Вообще-то я атеист.

— Я имею в виду не библейский Рай, — уточнил Сыроедов, — а то место, где пребывает наше сознание, ожидая нового телесного воплощения. Говоря другими словами, мы получим доступ к иному, более совершенному носителю информации. И это даст нам возможность по-новому взглянуть на мир и на свое место в нем.

— А нам это нужно? — спросил я, решив до конца отыграть взятую на себя роль скептика.

— Человек станет поистине свободным, только когда избавится от страха смерти.

— Ты боишься смерти?

— Нет, но многих этот страх преследует всю жизнь.

— Возможно, — согласился я.

— Я хочу заглянуть в сад, который видела Галка, — настойчиво повторил Анатолий.

Я только плечами пожал — спорить с Сыроедовым бесполезно. Да и есть хотелось.

А вот теперь я расскажу о том, чего уж точно не знает никто, кроме меня.