Альфред Ван Вогт - Библия Пта Страница 30

Новое нападение?

Может быть, когда его мозг был поглощен первой страстью, происходило действие, которое он и не заметил. В тревоге он активизировал систему восприятия.

Но корабль мирно плыл в обычном космосе, направляясь к ближайшей солнечной системе. А в поле, охваченном его умственной энергией, была только одна темная область: Нунули. Даже она не была такой темной, как раньше.

“Если что-то случилось, — с грустью подумал Модьун, — то это уже произошло. И это не такое важное событие, чтобы о нем думать”.

Конечно, такой сон был бы идеальной атакой.

Модьун закончил одеваться, все еще размышляя о возможной природе нападения, когда в дверь позвонили. У Модьуна была мгновенная реакция, и он пошел к двери. Почти сразу у него возникло чувство тревоги — и он остановился.

“Я перестаю быть безупречным и понимаю, что их план направлен против одного человека — против меня. Кажется невероятным, но не подлежит сомнению. Это началось с двух первых нападений людей-гиен и достигло высшей точки в мощном явлении черной дыры, где человеческая раса, которую олицетворял один мужчина, была мишенью”.

Они вызвали этот сон о природе сексуального возбуждения. Очевидно, им нужно было что-то, что полностью отвлекло бы внимание Модьуна, пока они не подготовили очередного нападения. Модьун сделал так, что Нунули, хозяин корабля, не мог предпринять ничего против него.

Все еще трудно признать, что Зувгайт проявляет персональный интерес к судьбе одного мужчины с небольшой планеты. Но в этом нет сомнений. Злобное создание с красными глазами, которое вошло с ним в контакт на такой короткий миг во время атаки черной дыры, позволило увидеть себя. Так же важно, что Зувгайты хотели, чтобы их слуга Нунули погиб вместе с кораблем, и не дали ему никаких преимуществ, не предупредили об атаке. Фантастическая реальность, но правда.

“Что бы ни было, я готов как никогда”.

Остановившись, Модьун настроил все уровни восприятия, чтобы, если сработает один, включились бы все остальные.

Уверенно он пошел к двери и открыл ее. Там, как он и чувствовал, стояли все четверо его друзей-животных, глуповато ухмыляясь.

— Эй, — позвал Модьун, — входите.

В то время, как он произносил эти слова, он уже боролся за свою жизнь.

ГЛАВА XXX

У дула ружья промелькнула яркая вспышка. Заряд, сверкая, пролетел по коридору как молния, вызывая ужасный треск. Он попал в пол, преодолев несколько дюжин футов.

— Иггдооз, — раздраженно сказал Руузб, — смотри, что делаешь.

Тот повернулся к Модьуну.

— Эге, — сказал он, усмехаясь.

Все кончилось быстро. Попытка выжечь его мозг. И, когда она не удалась, мгновенно использовали разрушающий механизм.

Теперь он не сможет проанализировать, какой метод они противопоставляют человеческой системе восприятия. Но с какой отчаянной решимостью они воспользовались шансом показать ему, что у них есть такой метод.

У Модьуна не было времени, чтобы сразу подумать об этом. Потому что, когда вошел Дуулдн, он схватил и обнял Модьуна, а потом по очереди его обнял каждый человек-животное.

— Приятель, как же мы рады видеть тебя!

Ему неистово трясли руку. Нежная рука Неррла обняла его шею и плечи, а затем толкнула его на могучую грудь Руузба, который так сжал Модьуна, что у того перехватило дыхание.

— Эй, — сказал Модьун, — хватит, друзья!

Через некоторое время он узнал, что они довольно хорошо оправились от переживаний. Но все четверо были еще возбуждены.

— Друг! — сказал человек-медведь, качая головой. — Здесь внизу гнездо гремучих змей. Мы взяли на борт больше существ чем можно. Чем скорее мы улетим от этой планеты, тем больше мне это будет нравиться.

Он добавил:

— Мы сумели освободиться и забрали наши войска на борт, но…

С мрачным видом он замолчал.

Огромный корабль, действительно, был достаточно далеко от Гании, но Модьун знал об этом не больше, чем они. “Место внизу” теперь стало другим. Значительно более интересным. Поэтому Модьун ничего не сказал.

Стоявший рядом с Модьуном человек-лиса издал нечленораздельный звук, когда человек-медведь закончил говорить. Модьун посмотрел на него.

— Что случилось, Неррл?

По щеке человека-лисы скатилась слеза.

— Смешно, но я никогда не думал об этом, как о путешествии с целью завоевания. Предположим, мы завоевали этих — как их там? Что бы мы с ними делали?

— Все проклятые люди-гиены, — заворчал Иггдооз. — Все, как говорил Модьун: группа захватчиков с неправильными идеями.

Слушая их, Модьун почувствовал себя немножко лучше. Они, по-настоящему, считали виновными людей-гиен, которые были лишь немного менее глупыми, чем эти, и, конечно, они никогда не нападут на Ганию снова. Но в силе их протеста заключалась надежда, что, возможно, и у других людей-животных на борту можно так же легко вызвать протест.

Это была только промелькнувшая несерьезная мысль. Хотя это выглядело, как решение — словно человек мог снова вернуть себе власть над людьми-животными Земли.

Он понимал, что такое намерение слишком преждевременно и спросил:

— Вы, четверо, не собираетесь снова идти вниз? В следующий раз будет очередь кого-то другого, да?

— Тогда почему нас позвали сегодня утром и сказали, чтобы мы носили электрические ружья до дальнейших указаний? — пожаловался Дуулдн.

Так вот как это было сделано.

— Какие-нибудь проблемы с вашими ружьями? — небрежно спросил Модьун.

Руузб пожал плечами.

— Офицер-гиена обнаружил неполадку в ружье Иггдооза и позвал нас сюда, чтобы мы его починили. Но, может быть…

Его большие коричневые наивные глаза расширились.

— Может быть, оно еще не отремонтировано как следует. Может быть, поэтому оно разрядилось здесь, у двери? Как ты думаешь, Иггдооз?

Человек-гиппопотам согласился с таким объяснением. После этого Модьун почувствовал, что теперь он много знает, благодаря простоте заговора (вероятно, член комитета обошел Нунули и непосредственно воздействовал на человека-гиену), и сказал:

— Ну, после всего что случилось, то, что вас попросили держать ваши ружья при себе, всего лишь естественная предосторожность. Совсем не значит, что вас пошлют вниз в следующий раз.

Очевидно, такая возможность не приходила им в голову. Они сразу просияли и скоро весело рассказывали о своих тяжелых переживаниях на Гании. Теперь, когда все закончилось, их смех звучал громко, словно они успокаивались, подробно рассказывая и смеясь над отвратительными, опасными моментами высадки.

Скоро Модьуну показалось, что прошло достаточно времени. Пока они выговаривались, он думал.

И принял решение.

Он поднялся. Теперь настал подходящий момент. Он повернулся, посмотрел на четверых друзей, поднял руку, чтобы привлечь их внимание, и сказал:

— Друзья, я должен сообщить вам нечто важное.

Стоя здесь, он объяснил им простыми словами, кто он, что сделал и какие проблемы остались. Когда он закончил, все долго молчали. Наконец, Руузб встал, подошел и молча пожал ему руку. Это было сигналом для других, которые сделали то же самое.

Потом его друзья сидели, глядя на него блестящими глазами и ожидая, что будет дальше. Руузб сказал рассудительно:

— Итак, ты здесь с твоими способностями, присущими существам, которых ныне уничтожили.

Модьун должен был согласиться, что это правда.

— Есть только одна вещь, которую я не понимаю, — сказал он. — Без сомнения, то, что, как они показали, они могут сделать сейчас со мной, они могли сделать и с Судлил. Но они не убили ее. Почему?

— Они сохранили ее, чтобы использовать против тебя, как ты сказал, — мрачно сказал Неррл. — Этот Зувг держит ее перед собой, чтобы ты не мог нанести ему удар.

— Но, если они, действительно, могут мысленно воздействовать на живых существ, — возразил Модьун, — зачем им нужно заниматься всей этой чепухой?

Дуулдн, который до сих пор молчал, вдруг сказал:

— Я не вижу реальной проблемы в будущем. Ты должен просто держаться подальше от этих Зувгов и их хитрого метода управления твоим мозгом, и — он махнул рукой — проблема будет решена.

— Да! — согласился Иггдооз.

Руузб и Неррл просияли.

— Да, это так, — сказал человек-лиса.

— Нну… — протянул Модьун, колеблясь.

Пауза, которая последовала за этим, смущала его. То, что они предлагали, люди не делают, даже для того, чтобы чего-то избежать. Он считал само собой разумеющимся, что человек — высшая форма жизни.

Перед ним никогда не стояла проблема: может ли он или посмеет ли? Модьун никогда не пренебрегал опасностью настолько, чтобы у него пропадало чувство страха. Если он избегал какой-либо ситуации, то только из философских соображений, а теперь это стало неприемлемо. В этой ситуации он решил поговорить с членом комитета. Он объяснил свое решение друзьям.