Алан Дин Фостер - Свет далекой Земли Страница 30

Ну что ж, их исполинскому другу осталось недолго ждать, думал Уокер. Как только будут улажены все необходимые формальности, они снова смогут ощутить под ногами твердую почву гостеприимной планеты и увидеть над головой настоящее небо. Разница заключалась в том, что на этот раз один из них обрел наконец свой настоящий дом. После всего, что им пришлось вместе пережить, им было трудно осознать, что один из них и в самом деле вернулся на родину.

Все это делало задержку в получении разрешения все более и более тягостной и малопонятной. Непонятным стало и поведение Браука, который теперь избегал общества не только Уокера, но также Джорджа и Скви. Правда, Скви было абсолютно все равно, замечает ее Браук или нет.

Уокеру было не все равно. То же самое можно было сказать не только о собаке, но и о членах экипажа «Дживен-Бха», а также об иолфах, чья природная неспособность к терпимости и пониманию каждую минуту грозила дестабилизировать и без того двусмысленную ситуацию. Несмотря на то что флотилию окружали до зубов вооруженные и многократно превосходящие ее по численности корабли туукали, сопровождавшие нийувов и иолфов на орбиту, Ки-ру-вад выказывал сильнейшее нетерпение и грозился начать высадку на планету, не дожидаясь разрешения. Это могло спровоцировать воинственное население и привести к непредсказуемым последствиям. Чем дольше находились они на орбите, тем раздражительнее становились иолфы.

Едва ли у Уокера были основания обвинять их в этом. Он тоже всей душой стремился на видневшуюся из иллюминаторов планету, которая выглядела сверху такой дружелюбной и приветливой. Но если она и в самом деле приветлива, то в чем тогда причина задержки?

Рискуя вызвать неудовольствие друга, Уокер наконец обратился за разъяснениями к единственному туукали, находившемуся на борту «Дживен-Бха»:

— В чем причина такой длительной задержки в получении разрешения на высадку, Браук? — Уокер старался придать своему голосу внушительность, хотя и понимал, что даже сотня человек не способна испугать туукали.

Но, несмотря на это, реакция Браука отдавала если не страхом, то, во всяком случае, смущением. Он прижал ко рту все свои четыре верхних щупальца, а глазные стебли укоротились настолько, что глаза теперь сверкали по обе стороны древообразного туловища. В такой позе Браук казался меньше и, мало того, был меньше похож на инопланетянина (Уокер хорошо понимал относительность таких определений).

— Да, что нас задерживает? — задиристо спросил Джордж, держась ближе к ноге Уокера. — Нас лучше принимали на планетах, для населения которых мы все были чужаками. — Пес звучно испортил воздух. — Ты никого не оскорбил до того, как тебя похитили виленджи?

Мощные щупальца безвольно упали на пол, раскинувшись на все четыре стороны. Для любого существа, незнакомого с привычками трехметрового гиганта, эффект этого жеста был бы устрашающим, но Уокер и Джордж только удивились. За все время, что они провели в обществе исполина, они ни разу не видели этого жеста. Правда, было видно, что Браук испытывает страшную неловкость. Проще говоря, ему было невероятно стыдно перед друзьями.

— Я все это время ищу слова, чтобы все вам объяснить. — Глаза еще больше вдавились в туловище, почти скрывшись во впадинах в желтовато-зеленых, покрытых жесткой щетиной боках. — Эта беда мучила еще до того, как мы вошли в пределы звездной системы Туука.

— Еще до того… — Голос Уокера пресекся, когда до человека дошел смысл сказанного Брауком. Конечно, глаза Уокера не шли ни в какое сравнение с глазищами Браука, но и они так округлились, что едва не вылезли из орбит. — Ты все знал с самого начала? И давно ты это знал, Браук?

— И ничего нам не сказал! — резко добавил Джордж, почесав за ухом задней лапой.

— С того момента, когда мы, покинув Серематен, отправились искать наши родные планеты, — виновато произнес туукали. Желая смягчить неприятное впечатление, он поспешно добавил: — Тогда не было никакой необходимости рассказывать вам подробности, но все дело в том, что для получения разрешения на посещение моей планеты надо соблюсти ряд требований и условий. Пока никто не соответствует требованиям выбора — ни вы, ни нийувы, ни иолфы. — Браук умоляюще протянул к друзьям щупальца. — Я просто умираю от желания ступить на родную землю, но я остался. Я остался здесь, потому что знал, что смогу объяснить вам особенности нашей культуры лучше, чем те, кто прибыл приветствовать вас.

— Странное, прямо скажем, приветствие. — Джордж перестал чесать ухо и тяжело шлепнулся на палубу.

— Я вижу, что тянуть дальше невозможно. Я буду действовать, невзирая на вероятную ответную реакцию.

Уокер очень внимательно слушал Браука, напряженно раздумывая.

— Минутку, скажи, что это за условия и требования и что это за ответная реакция? Ты хочешь сказать, что если мы не соответствуем каким-то там требованиям, то твои соотечественники не пустят нас на Туукалию?

Левый глазной стебель слегка выдвинулся из туловища и потянулся к Уокеру. В центре массивного туловища возбужденно дернулась ноздря.

— Вам не только не разрешат высадиться на планете, если вы не будете соответствовать требованиям. Ни один туукальский астроном не пошевельнет даже кончиком щупальца, чтобы помочь вам найти дорогу домой.

Это уже была не грубость, а очевидная, хотя и невысказанная угроза, понял Уокер. Это конец их путешествия. Без помощи туукальских специалистов ни он с Джорджем, ни Скви не получат необходимых данных для определения верного направления к их родным планетам. Без помощи астрономов этого галактического плеча им придется случайным образом прочесывать сотни звездных систем — а это задача более чем непосильная. Сколько времени смогут они еще рассчитывать на терпение нийувов, а тем более на терпение вспыльчивых иолфов? У Маркуса Уокера не было никакого желания испытывать границы этого терпения. Знание конкретного направления в корне меняло дело, так как давало путеводную нить к цели и делало успешное завершение экспедиции вполне реальным.

Для этого нужна была помощь такого вида, как туукали, то есть существ, искушенных в искусстве межзвездных путешествий. Но для того чтобы получить эту помощь, они должны были соответствовать так до сих пор и не высказанным требованиям.

Уокер сделал глубокий вдох, посмотрел на Джорджа, который смиренно покачал головой, и задал вопрос:

— Дальнейшее промедление не сделает наше положение лучше, Браук. В чем заключаются эти требования? Что мы с Джорджем должны сделать, чтобы эти требования выполнить, чтобы заслужить гостеприимство и помощь твоего народа?

Туукали колебался. Несмотря на свои устрашающие размеры и угрожающую внешность, этот исполин был сейчас похож на застенчивого ребенка, которого застали за кражей печенья.

— Вы должны так показать себя, чтобы удовлетворить наши власти.

Джорджа уже давно было трудно чем-нибудь напугать, но он продолжал проявлять природную подозрительность:

— Показать себя? Как? Это будет какое-то соревнование? Надеюсь, не армрестлинг? Если да, то я умываю руки. — Он поднял переднюю лапу. — Марк, ты же видишь, у меня не противопоставляется большой палец. Прости, Марк.

— Давай обойдемся без скоропалительных выводов, — ответил расстроенный Уокер. Он снова обратился к Брауку: — Не говоря уже о том, что все на этом корабле хотят — и это не просто праздное желание, а потребность — ощутить под ногами твердую почву, нам нужна помощь и поддержка ваших астрономов. Так что мы должны для этого сделать? Как мы должны себя проявить?

Осмелев от сознания того, что его друзья готовы подчиниться, Браук решил все им объяснить. Так или иначе, время уже истекло. Власти дали Брауку достаточно времени для того, чтобы повести дело по возможности дипломатично.

— К'эрему не единственный не склонный к общению биологический вид разумных существ. Надменность не чужда и моим соотечественникам. Они не принимают и тем более отказывают в помощи всем, кто заявляет о своей цивилизованности, ничем не подкрепляя эту претензию. Те, кто заявляет о своей цивилизованности, должны продемонстрировать, что они способны на нечто большее, чем постройка космических кораблей и создание передовых технологий. Они должны доказать свою цивилизованность, и не просто цивилизованность. Они должны продемонстрировать (имплантированный в мозг Уокера переводчик с трудом справлялся со сложными и специфическими туукальскими понятиями) восприимчивость и сообразительность.

Уокер был поражен до глубины души. Он ожидал чего угодно, только не этого. Но в чем бы ни состояла проверка соответствия требованиям, она была выполнимой — в отличие от армрестлинга.

— Я очень сообразителен. — Джордж перекатился на спину и принялся болтать в воздухе всеми четырьмя лапами, вывалив наружу язык. — Видите?