Федор Сологуб - Королева Ортруда Страница 30

Крупную роль в организации играли женщины, учительницы, телефонистки. В организации были люди разных общественных положений, примкнувшие к движению по самым разнообразным побуждениям. Были тут люди науки, вовлечённые в движение теоретическим интересом. Были фантазёры и изобретатели новых социальных систем. Были светские люди, из любопытства занимавшиеся политикою; они смотрели на революцию, как на вид спорта, опасного, но тем более захватывающего. Были представители городской интеллигенции, побуждаемые добротою, жалостью к эксплуатируемым, бескорыстием, чувством справедливости, любовью к ближнему, и другими мотивами столь же идеалистической природы. Были сентиментальные барышни, сочувствующие бедным рабочим, потому что это так трогательно. Были пришедшие сюда потому, что в их кругу это было в моде. Были религиозные и мистически-настроенные люди, жаждавшие наступления царства Божия на земле. Были возненавидевшие европейскую цивилизацию и жаждавшие опрощения. Были люди с прекрасными дипломами, но без должностей, инженеры, химики, агрономы, врачи, и вообще всякого рода неудачники. Были обманувшиеся честолюбцы, не нашедшие в обществе того места, которое бы соответствовало их притязаниям, и рассчитывающие занять выдающееся положение. Были озлоблённые и обуреваемые жаждою мести. И много было людей, объединённых с рабочими общностью интересов; только они и были действительно полезны для движения.

Манифест, перед восстанием выпущенный центральным комитетом союза революционных организаций, составлен был в ясных и простых выражениях, и содержал в себе небольшое число основных требований. Революционеры требовали созыва конвента, с целью настаивать на республике и на социализации земель и капиталов.

Личная популярность Филиппа Меччио, поставленного во главе революционного союза, была также не малою порукою за успех восстания. У Филиппа Меччио было много приверженцев и поклонниц в разных слоях общества.

Глава пятьдесят четвертая

Жизнь королевы Ортруды была в эти дни тяжко закутана дымным облаком. Её душа томительно колебалась на страшных качелях противочувствия: то она стихийно и злобно радовалась наступающей грозе, — то, земная, дневная, всё же ещё человеческая, робко ужасалась её приближению, её роковым предвещательным голосам. Как и другие женщины, королева Ортруда порою облекалась власяницею, и, укрыв лицо маскою, устремлялась в кровавое безумие улиц, — вопить и метаться, предавая тело мукам.

Всё чаще приникал к королеве Ортруде безумно-яростный бес жестокого сладострастия, и медлительно пытал её горькими истомами. Вместе со всеми юными и сильными в её стране жаждала бедная, оставленная своим Танкредом, своею высокою мечтою о герое-муже, — королева Ортруда любострастных утешений. Уже влюблённая давно в красоту людскую, Ортруда вдруг ощутила в себе душу гетеры, душу изменчивую, страстную и равнодушную. Но тёмные кошмары томили её, и всё чаще уходила Ортруда в подземные чертоги Араминты, в лазурный грот, где тихие, милые дремлют воды. В подземные чертоги убегала Ортруда всё чаще, потому что кошмары её были рождены багровыми сквозь дым лучами очей Дракона, кровавые, жестокие кошмары.

Мысли и мечтания бедной Ортруды всё чаще и чаще обращались к влюблённому в неё Карлу Реймерсу. Всё милее день ото дня становился Ортруде образ белокурого, тихого германца с мечтательными ласками задумчивых глаз. В нетерпеливом желании объятий и поцелуев всё чаще и чаще казалось ей, что она полюбила Карла Реймерса.

Полюбила ли? Разве не одна в жизни любовь? Разве можно любить второго? Разве не вечен в сердце образ Первого Избранника? Полюбить другого — не значит ли открыть своё сердце для всех возможностей и неожиданностей? Не значит ли это — стать блудницею, и выходить на распутия, звонко клича пылких юношей и любострастных старцев?

Но что же из того? Что же так устрашает бедное сердце тоскующей Ортруды? Разве быть гетерою — не сладчайший во все времена удел женщины? Разве этим не побеждает она скудной ограниченности бедного человеческого бытия в пределах этой ничтожной жизни?

Так многими вопросами испытывала своё сердце и свою судьбу бедная королева Ортруда. Она не могла найти на свои вопросы верного ответа, и томилась. Иногда становилось ей страшно чувствовать, как возрастает её влечение к Карлу Реймерсу. Тогда она пыталась бороться с этим влечением.

Но как же ей с ним бороться? Бедное сердце женщины, как же ты можешь победить свою тёмную, коварную Очаровательницу, неизбежную свою Подругу и Госпожу?

Иногда королева Ортруда старалась не видеть Карла Реймерса, или хоть реже встречаться с ним. Иногда же, не уклоняясь от этих встреч, она пыталась победить свою и его любовь резкостями, отпугнуть её злыми взглядами и жесткими словами.

Как и во всяком ином, тесно очерченном кругу, при дворе быстро замечают всякие мелочи. И вот скоро там стали догадываться, стали предполагать большее, чем было на самом деле. Осторожная, злая сплетня, обвитая клеветою, уже ползла, шипя, по тёмным переходам cтapoгo королевскою замка.

Когда намеками сказали об этом и принцу Танкреду, он был рад. В измене королевы Ортруды думал он найти оправдание для своих измен и верный щит от людского злословия.

Краем огромного, тихого сада при королевском замке, шли, разговаривая, Афра Монигетти и Карл Реймерс. Широкая, мглисто-золотая даль морская открывалась перед ними. На белой мраморной скамье над обрывом они сели, — и Афра сказала вдруг, без связи с тем незначительным, что было сейчас содержанием их дружеской беседы:

— Послушайте, Реймерс, — не ходите к королеве Ортруде.

Карл Реймерс посмотрел на Афру недоверчиво, и спросил:

— Вы это говорите мне по поручению её величества?

— Нет, — отвечала Афра. — Я сама вижу, что Ортруда страдает. Не ходите к ней. Не волнуйте её вашею близостью, вашими словами, вашими взглядами. Ваши глаза слишком сини и обманчиво-тихи, ваши речи, такие глубокие и нежные, полны сладкого яда.

Карл Реймерс улыбнулся невесело, и сказал:

— Милая Афра, у вас мужская душа.

Афра улыбнулась. Она не удивилась ничуть неожиданности этого ответа. Сказала спокойно:

— Да, господин Реймерс, вы, кажется, правы. Я бы хотела быть воином. Или, ещё лучше, оратором. Зажигать сердца мужчин, и очаровывать женщин.

Карл Реймерс насмешливо улыбался. Он отвечал досадливо:

— Никто не хочет быть тем, чем создала его природа. И королева Ортруда не довольствуется высокою долею царствовать над этою прекрасною страною. Она ищет утешений, доступных и множеству других людей. Во всём ищет она страстной, телесной любви и красоты. Вот она обладает талантом живописца. Она влечется к милым соблазнам красоты нагих тел, и так очаровательно их изображает. Как же ей жить без любви, без страсти! Жизнь без любви — для неё смерть.

Афра внимательно выслушала Карла Реймерса. Помолчала немного. Вздохнула легко, и сказала:

— Да, всё это верно. Но вы, дорогой господин Реймерс, всё-таки оставьте Ортруду. Вы не можете любить её так, как она вас полюбит. Для вас эта любовь — только краткий эпизод в вашей жизни. Для неё эта игра может окончиться трагическою развязкою. Душа у неё стихийная, как это море, которое она так любит. Она не в мать.

Карл Реймерс спросил недоверчиво:

— Вы думаете?

И, словно сам себе отвечая на этот вопрос, сказал решительно:

— Страстные обе, они — одной породы.

— Нет, Ортруда не в мать, — повторила Афра. — У королевы Клары страстность счастливо сочетается с холодным темпераментом делового человека. Это спасает королеву Клару от трагедий любви. Королева Клара простодушно думает, что её связи то с одним, то с другим, — только грех, лёгкий и приятный. Согрешит она, потом покается перед духовником, перенесёт эпитимию, лёгкую, как и самый грех, получит отпущение, — и опять готова грешить. Ей легко.

Карл Реймерс выслушал эти слова с лёгкою улыбкою, и сказал:

— Да, конечно, ей-то легко. Все грехи королевы Клары перейдут на королеву Ортруду. Ортруда за них ответит перед Богом и перед людьми.

Афра спросила с удивлением:

— Почему Ортруда?

Карл Реймерс с тихою, недоброю улыбкою отвечал:

— По жестокому закону наследования. Кто принимает наследство, тот берет на себя и долги. Да и так мы все часто берем на себя чужие грехи, чужую вину, — вернее, чужую казнь.

Афра тихо сказала:

— Это жестоко, если это так.

Карл Реймерс возразил:

— Но это справедливо. Впрочем, утешьтесь, милая Афра. Мои отношения к королеве Ортруде имеют совершенно платонический характер. Я очень надеюсь, что она всё ещё любит принца Танкреда. Я люблю её больше, чем своё счастие, и за её спокойствие я готов пожертвовать всем.

Однажды утром королева Ортруда пригласила к себе Карла Реймерса. Она занялась с ним своею деловою корреспонденциею и денежными делами. Старалась придать своему голосу деловую сухость. Но лицо королевы Ортруды багряно рдело, и тусклые огни таились в чёрной глубине её глаз.