Нил Гейман - Хрупкие вещи Страница 32

– То есть мы даже не можем никому ничего рассказать? – Я отпил глоток зеленого чая.

–  Нет, – резонно заметила Джейн. – Рассказать-то мы можем кому угодно. А вот чтобы они нам поверили... Это будет проблематично. Я бы даже сказала, вообще невозможно.

От маринованного имбиря защипало язык.

– Да, наверное, ты права, – согласился я. – И вполне вероятно, что мисс Финч сейчас счастлива и довольна, и там ей лучше, чем здесь. Где бы она ни была.

– Ее зовут не мисс Финч, – поправила меня Джейн. – Ее зовут... – Она назвала настоящее имя нашей исчезнувшей спутницы.

– Да, я знаю. Просто когда я ее увидел, мне сразу подумалось... ну, знаете, как в этих фильмах, – объяснил я. – Когда девушка снимает очки и распускает волосы. «Ух ты, мисс Финч. Вы такая красивая».

– Да, – сказал Джонатан, – она была очень красивая. Во всяком случае, в самом конце. – Его передернуло при одном только воспоминании.

Вот. Теперь вы знаете, чем все закончилось. Закончилось, собственно говоря, ничем. Мы так ничего и не предприняли по этому поводу. Осталось лишь рассказать, с чего все началось, и прояснить некоторые подробности.

Сразу оговорюсь: я не жду, что вы мне поверите. В конце концов, я же профессиональный выдумщик и обманщик, хотя и честный обманщик, как мне хотелось бы верить. Если бы я состоял в джентльменском клубе, я бы рассказал эту историю другим джентльменам – вечером у догорающего камина за бокалом хорошего крепкого портвейна, – но я никакой не член клуба, и вместо того, чтобы рассказывать историю, я лучше ее запишу. Так мне будет привычнее. Итак, вот история мисс Финч (как вы уже знаете, это не настоящее имя, ничего даже похожего на настоящее имя, поскольку я изменил имена и фамилии, чтобы уберечь виноватых), с изложением фактов, объясняющих, почему эта самая мисс Финч не смогла пойти с нами есть суси. Хотите – верьте, хотите – нет. Если по правде, мне самому уже как-то не верится, что все это было на самом деле. Как будто с тех пор прошла целая вечность.

Я мог бы придумать дюжину разных начал. Но, наверное, лучше всего начать с того утра в гостиничном номере, в Лондоне, несколько лет назад. Было около 11 утра. У меня зазвонил телефон. Это меня удивило. Я взял трубку.

– Алло?

В Америке было еще слишком рано, чтобы мне стали звонить оттуда, и никто из английских знакомых не знал и не должен был знать, что я еду в Лондон.

– Приветы, – произнес в трубке знакомый голос с жутко корявым, монументально-неубедительным, явно фальшивым американским акцентом. – Это Хайрам Мазлдекстер из «Колоссал пикчерс». Мы тут снимаем кинцо, римейк «Индианы Джонса в поисках потерянного ковчега», только вместо нацистов у нас будут роскошные тетки с хроническим бешенством матки. Нам не раз говорили, что у вас... э... замечательное оснащение в исподнем, и что вы наверняка согласитесь сыграть Миннесоту Джонса, то есть главную мужскую роль...

– Джонатан! – Я узнал его сразу. – Как ты меня нашел?

– Ну вот, – обиженно протянул он, переходя на родной лондонский акцент. – Ты знал, что это я.

– Тебя трудно не узнать, – заметил я. – Но ты не ответил на мой вопрос. Никто не должен был знать, что я приезжаю в Лондон.

– У меня есть свои каналы, – ответил он, не сказать чтобы очень загадочно. – Слушай, а если мы с Джейн накормим тебя суси – насколько я помню, эти штуки ты поглощаешь в таких количествах, что это наводит на мысли о монументальном кормлении животных в «Доме моржей» в Лондонском зоопарке, – а до суси сводим тебя в один театр... Как тебе такое предложение?

– Не знаю. Наверное, нормально. Хотя, зная тебя, все же спрошу: в чем тут хитрость?

– И вовсе даже не хитрость, – сказал Джонатан. – Ну, не то чтобы прямо хитрость. То есть я бы не назвал это хитростью.

– По-моему, кто-то мне врет.

Мне было слышно, как кто-то что-то сказал в непосредственной близости от телефона, а потом Джонатан быстро проговорил:

– Погоди, сейчас Джейн возьмет трубку.

Джейн – это жена Джонатана.

– Привет, – сказала она. – Как жизнь?

– Замечательно.

– Слушай, – сказала она. – Ты нас очень обяжешь... то есть не то чтобы мы были не рады увидеть тебя просто так, потому что мы были бы страшно рады, но понимаешь, какое дело... есть одна девушка...

– Твоя подруга, – сказал Джонатан на заднем плане.

– Она мне не подруга. Просто знакомая, даже знакомая знакомых, – сказала Джейн мимо трубки, а потом вновь обратилась ко мне: – В общем, так. Тут приехала девушка, и нас попросили за ней присмотреть. Она недавно вернулась в Англию и пробудет в Лондоне пару дней, и я согласилась развлечь ее завтра вечером. На самом деле она кошмарная. Я уже тихо впадала в уныние. А потом Джонатан узнал, что ты в Лондоне. Ему кто-то сказал, с твоей студии. И мы подумали, если ты пойдешь с нами, вечер будет не так безнадежно испорчен. Я тебя очень прошу, скажи «да». Пожалуйста.

И я сказал «да».

Сейчас, уже ретроспективно, я думаю, что во всем происшедшем виноват покойный Ян Флеминг, создатель Джеймса Бонда, Где-то за месяц до описываемых здесь событий мне попалась одна статья. В частности, там приводился совет Яна Флеминга молодым начинающим писателям: если вам нужно доделать книгу, которая категорически не хочет писаться, селитесь в отеле и пишите с утра до ночи. Мне надо было доделать не книгу, а киносценарий, который категорически не писался, и я купил билет на самолет, прилетел в Лондон, клятвенно пообещал большим боссам на студии, что предоставлю готовый сценарий не позднее, чем через три недели, и поселился в одном экстравагантном отеле в Маленькой Венеции.

Я никому не сказал, что прилетаю в Лондон: никому из английских друзей. Если бы они узнали, что я приехал в Англию, я проводил бы все время с ними – круглые сутки, – вместо того, чтобы тупо пялиться в монитор и иногда что-то писать.

Сказать по правде, я уже загибался от скуки и с удовольствием ухватился за эту возможность сделать маленький перерыв в монотонной работе.

На следующий день, ближе к вечеру, я приехал к Джонатану и Джейн. Они жили в собственном доме в Хэмпстеде. У подъезда стояла небольшая зеленая спортивная машина. Я поднялся по лестнице, постучал. Дверь открыл Джонатан. Помню, его элегантный костюм произвел на меня неизгладимое впечатление. Джонатан отрастил волосы: они были заметно длиннее по сравнению с последним разом, когда мы встречались «живьем» и когда я его видел по телику.

– Привет, – сказал Джонатан. – В театр мы не пойдем. Спектакль отменили. Но мы все равно сходим. В другое место. Если ты не против.

Я собирался ответить в том смысле, что поскольку не знаю, куда мы хотели пойти изначально, то мне в общем-то все равно, куда именно идти, но Джонатан уже прошел в гостиную, налил мне газировки, даже не спрашивая, буду я пить или нет, заверил меня, что мы непременно пойдем есть суси и что Джейн выйдет к нам сразу, как только уложит детей.

Джонатан с Джейн, буквально на днях завершили ремонт в гостиной, оформив ее в стиле «мавританский бордель», как определил это сам Джонатан.

– Мы, собственно, не собирались делать из комнаты мавританский бордель, – объяснил он. – Мы вообще не любители бордельной эстетики. Просто так получилось. Мы даже сами не поняли как.

– Он уже рассказал тебе про мисс Финч? – спросила Джейн. Когда мы с ней виделись в последний раз, у нее были рыжие волосы. А теперь они – темно-каштановые.

– Про какую еще мисс Финч?

– Мы говорили о комиксах Стива Дитко. – сказал Джонатан, виновато потупив глаза. – И о «Джерри Льюисе» Нила Адамса.

– Но она уже скоро придет. А он совсем ничего про нее не знает.

По профессии Джейн – журналист. Она стала писателем – известным писателем – почти случайно. Ее попросили сочинить так называемый сопроводительный текст: небольшой роман по мотивам телесериала о двух исследователях сверхъестественных явлений, и этот роман неожиданно стал бестселлером и занял первое место в десятке самых продаваемых книг.

Джонатан сделался знаменитым, когда работал ведущим вечернего ток-шоу, и с тех пор очень даже успешно использовал свое неотразимое обаяние в самых разных областях, так или иначе связанных с телевидением. В жизни он точно такой же, как и перед камерой – не самое распространенное явление среди работников телеэфира.

– Это вроде как семейный долг, – объяснила Джейн. – То есть не то чтобы семейный...

– Эта девица – подруга Джейн, – весело заявил Джонатан.

– Она мне не подруга. Но не могла же я им отказать. Тем более она здесь пробудет всего пару дней.

Я так и не узнал, кто были эти «они», которым Джейн не могла отказать, и в чем состоял ее «не то чтобы семейный» долг, потому что в дверь позвонили, и Джейн пошла открывать, и вернулась уже с мисс Финч. Которую, как я уже говорил, звали не так, а совсем по-другому.