Сьюзен Янг - Идентификация Страница 32

«Бриллиантов ты от него не дождешься, максимум это сердечко». Я моргнула, услышав в подсознании чужой голос, и будто воочию увидела кольцо с пурпурным сердцем с блестками, которое я почему-то засунула в матрац. Чье это кольцо?

– Слоун! – Релм толкнул меня коленом. – Ты чего?

Я помотала головой, глядя на Релма невидящими глазами. Внутри меня возникла странная тяга – что-то резко дернуло в самом сердце. Я по кому-то тосковала, точно знаю, но не могла представить себе лица или образа. Словно фантомная боль после аппендицита, хотя кишку уже вырезали. Я не знаю, что потеряла и где была. Я спрашиваю себя и не знаю, был ли у меня раньше бойфренд. Может, я девственница? Меня превратили в незнакомку для меня самой.

При этой мысли защипало глаза. Я хотела остаться собой, но уже не знала, кто я. Закрыв лицо руками, я разревелась. Релм пододвинулся ко мне на стуле и обнял.

– Ничего себе, – услышала я нервный голос Шепа. – Что это с тобой, Слоун?

– Все в порядке, – быстро сказал Релм, поглаживая меня по руке, пока я рыдала ему в плечо.

– Что-то не бросается в глаза, – заметил Шеп.

Я почувствовала, что Релм напрягся, но он шумно вздохнул.

– Она просто соскучилась, да, красота моя? – шутливо сказал он. – Это же ужас что такое – целых три дня тут с вами сидеть!

Они фыркнули, но напряжение разрядилось.

– Пойдем, – сказал Релм, помогая мне встать. Мне было ужасно неловко перед Шепом и Дереком, поэтому я уткнулась Релму в рубашку. – На сегодня хватит.

– Ну черт бы все побрал! – не сдержался Дерек и звучно врезал картами по столу. Релм, не отвечая, вывел меня в коридор и повернул к своей палате. Слезы уже унялись, и я немного успокоилась, хотя ощущение опустошения не ослабевало.

– Зайдешь ко мне? – спросил он. Я кивнула. Релм, улыбнувшись, приоткрыл дверь и впустил меня внутрь.

Я сидела на стуле у кровати Релма, занятого вторым пасьянсом. Шел уже двенадцатый час, но никто не зашел и не погнал меня в мою палату. После возвращения Релма прошло три дня, и ночь за ночью мне разрешали оставаться с ним. Это странно, я не знала, радоваться или тревожится, но это, безусловно, лучше, чем быть одной.

– Почему к нам не заходят? – спросила я.

– Ну как же это? – простонал Релм и отложил карты. – Как он мог не сойтись? Я же сам с собой играю!

– Меня ни разу не отправили в палату. Почему?

Релм потянулся, задрав руки высоко над головой.

– Может, нас считают красивой парочкой.

– Я серьезно!

– А я устал, – он окинул меня взглядом темных глаз. – Полежим?

Я посмотрела на дверь, соображая, не вернуться ли к себе, но, коснувшись ногами пола, ощутила ледяной холод даже сквозь тапки и решила остаться.

– Ладно уж, – сказала я с деланой неохотой. Он вытаращил глаза и поднял одеяло, под которое я забралась. Релм обнял меня и вздохнул, когда я прижалась к нему. Так у нас повелось с самого возвращения: он позволял мне оставаться и лежать в его объятиях. Это было чудесно.

– Неплохо, а? – сказал он. – Есть вещи и похуже.

– Мы в Программе, – напомнила я. – Не хочу думать, что бывает хуже, чем здесь.

Релм откинул мне пряди назад и щекотно провел пальцами по шее. Затем повел рукой вдоль позвоночника – легкое, как перышко, прикосновение поверх пижамы – и обратно к затылку.

– Ситуация всегда может ухудшиться. – Он взял мою руку и поцеловал шрам на запястье.

Я с трудом проглотила слюну. Его жест был добрым, даже сексуальным. Релм положил ладонь мне на крестец и прижал к себе, целуя предплечье с нежной внутренней стороны.

– Я мог бы любить тебя, Слоун, – прошептал он. – Тебе не обязательно быть одной.

«Ты же кого-то любила», – сказал мне Роджер. Что он имел в виду? Это было до Программы?

Релм почти коснулся губами моего рта, но остановился, глядя мне в глаза, будто спрашивая разрешения. Его чувства были так ясны и несомненны. Не знаю, что чувствовала в этот момент, помимо привычного одиночества, но я подалась вперед и поцеловала его.

Губы Релма были мягкими, но незнакомыми. Теплыми, но не обжигающими. Ладони нерешительно остановились на его щеках. Он тронул мой язык своим, и я ощутила, что во мне нет страсти, возмущения или обиды. Я не чувствовала любви или отвращения. Мне было… грустно.

Его рука скользнула ниже – Релм прижал к себе мое бедро. Мы могли заняться любовью хоть сейчас – никто не зайдет. Уложив меня спиной на постель, он лег между моих ног, покрывая шею поцелуями. Глаза закрылись, и я искала в себе другие чувства, кроме грусти, пока пальцы Релма запутывались в моих волосах, а он тихо говорил, какая я красивая.

Прохладная рука скользнула под рубашку, проведя по животу, остановившись у бюстгальтера. И тут я широко открыла глаза, охваченная внезапным чувством вины. Ощущение чего-то неправильного было настолько сильным, что я оттолкнула руку Релма и выбралась из-под него.

– Нет, – сказала я, слезая с кровати и поправляя пижаму. – Я не могу… не могу.

– Я позволил себе лишнее, – быстро сказал Релм, краснея. – Прости меня. Не уходи, пожалуйста.

Я покачала головой, пятясь.

– Сегодня я сплю у себя. Утром увидимся, ладно?

Не дожидаясь ответа, я с бьющимся сердцем быстро пошла по коридору к своей палате. Я не могла в себе разобраться. Не понимала себя. Меня мучила совесть, а я не знала почему.

Я прошла мимо сестринского поста. Молодая медсестра не спросила, почему я выхожу из комнаты Релма после отбоя или чем мы там занимались. Она лишь записала что-то в компьютер и проследила за мной. Оказавшись в палате, я легла на кровать и помолилась, чтобы сразу уснуть.

Глава 14

Утром я пропустила завтрак, не желая встречаться с Релмом. Мне было неловко, что я ушла в такой момент без всяких объяснений. Мне нравилось с ним целоваться – он хорошо целуется, но отчего-то я чувствовала, что вообще не должна к нему прикасаться.

Я сидела на кровати, подтянув ноги под себя. Глядела на дверь, подбивая себя выйти из комнаты. Мне необходимо увидеть Релма. Хоть бы он сделал вид, будто ничего не произошло. Он мой лучший друг и нравится мне даже больше, чем просто друг… Может, я просто дура?

Набравшись смелости, я пошла сперва в комнату досуга. Дерек заметил меня и кивнул. Они с Шепом смотрели телевизор.

– Вы Релма видели? – спросила я.

– Не, – отозвался Дерек, не отрываясь от экрана. – По-моему, у него сегодня ранний сеанс с доктором Уоррен.

Я скривилась. Мне сегодня тоже к ней, и я ужасно боюсь, хотя Уоррен и говорит, что у меня исключительный прогресс. У меня нет способа узнать, правда ли это, ведь себя прежнюю я не помню.

Я пошла в лечебное крыло, надеясь перехватить Релма на выходе. Дверь кабинета доктора Уоррен оказалась запертой. Видимо, он до сих пор там. Решив подождать, я прислонилась к стене, и тут до меня донесся разговор на повышенных тонах:

– Майкл, сексуальный контакт запрещается. Это незаконно, мы привлечем тебя к ответственности без малейших поблажек…

– Мы не спим друг с другом, – послышался голос Релма. Я зажала рот, испугавшись, что у него неприятности. – Говорю вам, я делаю только необходимое. Мы целовались, и все.

Я слушала с возрастающим беспокойством. Вряд ли им есть дело, что мы с Релмом вроде как гуляем, но, может, и есть. Что, если они наблюдали за нами с самого начала?

– Даже это перебор. А после потасовки с Роджером в твоих услугах тем более нет смысла. Извини, Майкл, но я перевожу тебя в другой корпус…

Нет! Я едва сдерживала панику, готовая ломиться в кабинет, но Релм снова заговорил:

– Отослав меня, вы поставите под удар ее выздоровление. Слоун и так думает, что меня выписывают на той неделе. Незачем создавать ситуацию, в которой она будет винить вас. Ее трансформация просто поразительна, вы не находите?

Руки закололо тоненькими иглами, кожа покрылась мурашками. Что он несет?

– Да, Слоун проделала большой путь, – задумчиво сказала доктор Уоррен. – Ладно, эту неделю можешь остаться, но предупреждаю – держи руки подальше. Не хватало, чтобы родители подали в суд на Программу.

– Вам не хуже моего известно, что физический контакт творит чудеса с выздоравливающими в плане укрепления доверия.

– Руки прочь, – повторила доктор Уоррен не допускающим возражений тоном и шумно выдохнула. – Майкл, ты абсолютно уверен, что лечение ей помогает? Есть ведь и другие варианты…

– Вы сможете выписать Слоун вовремя, – сказал Релм. – Мне лишь нужно убедиться, что стерты все воспоминания. Сейчас она очень уязвима.

Я застыла соляным столпом. Услышанное не укладывалось в голове. Релм вообще пациент или нет? Я… Я не знала, что и думать. Он меня подставляет?

– Прекрасно, – отозвалась доктор Уоррен. – Тогда на сегодня мы закончили.