Сергей Кузнецов - Затворник. Почти реальная история Страница 33

Кажется, все.

Ее никто не провожал.

Посадочная суета, попутчики, дорога, разговоры, остановки – все было как в тумане. Восприятие окружающего было блокировано; она с огромным трудом заставляла себя видеть и слышать людей, с которыми ехала в одном купе и вагоне. Можно было, конечно, купить билет в спальный вагон, да еще и оплатить оба места, чтобы ехать одной, но ей казалось, что последние месяцы она непременно должна быть среди людей.

Почему она вбила это себе в голову?

В продолжение всего пути она почти не покидала верхнюю полку, перекусывала фруктами и печеньем, бездумно глядела в окно на проносящиеся мимо российские пейзажи и лишь время от времени вспоминала, куда и зачем

к чему

она едет.

Внимательная старушка с нижней полки напротив, ехавшая проведать внуков (сразу фотографии, истории о мальчишках, одна другой веселее), приглашала ее с равными интервалами – к завтраку, сразу после отъезда, обеду и ужину – разделить трапезу: вареная в мундире картошка, яйца, помидоры, курица, черный хлеб. Стандартный набор пассажира поезда. Ольга каждый раз отказывалась. Истории о внуках слушала – заставляла себя слушать, – но на них не реагировала. Реагировать ей хотелось, но иначе, чем соседям по купе: ей хотелось плакать. Ольга понимала, что женщина не так поймет и обидится.

Сосед снизу, командировочный, седой мужчина за пятьдесят, читал какие-то бумаги, но старушку слушал с удовольствием, вспомнил пару историй из тех времен, когда его дочери были еще маленькими, очень остроумно их поведал.

Ольга то и дело соскальзывала с происходящего куда-то в сторону, в кювет; ей приходилось вздергивать себя назад, но потом она перестала это делать.

На одной из больших станций уже ближе к вечеру, на подъезде к территории Украины, сосед снизу (она все никак не могла запомнить его имя) купил для нее мороженое местного производства в хрустящем вафельном стаканчике с кремовой розочкой. Она поблагодарила, поставила стаканчик на стол, думая съесть сразу, как тронется поезд... И мгновенно забыла о нем, а потом задремала. Мороженое растаяло, стаканчик протек. Убирала старушка. Ольге было немного неловко, но и это чувство вскоре испарилось.

Украинский таможенник, полная некрасивая женщина, разглядывала ее документы дольше, чем документы ее соседей. Возвращая, поинтересовалась:

– Цель приезда?

В голове Ольги мгновенно образовалась восхитительная звонкая пустота. Ей захотелось ответить правду... Представляете, что бы тогда началось?!

– Туризм, – произнесла она стандартное слово.

– Период пребывания?

Ольга с удивлением посмотрела на нее: ни одному из соседей по купе этот вопрос задан не был.

– Два месяца. Если понравится, останусь еще.

– Уважаемые пассажиры, – сказала дама-пограничник, – прошу вас соблюдать законы страны, на территорию которой вы въезжаете.

И вышла из купе.

– Какие воспитанные, сил нет, – проворчал командировочный. – На самом деле – ненавидят нас от всей души.

Поезд вздрогнул всем телом.

– Вы не правы, – сказала старушка напротив. – Вы судите предвзято. Так нельзя. Моя дочь замужем за украинцем...

– За хохлом, – перебил-поправил командировочный.

Они вступили в дискуссию; дальше Ольга не слушала.

Севастополь встретил ее ливнем и холодным порывистым ветром. Протолкавшись по перрону среди сошедших с поезда пассажиров, встречающих, бабулек, предлагающих квартиры и комнаты «в пяти минутах ходьбы от моря», и хмурых невыспавшихся мужиков-водил, готовых везти хоть в Копенгаген, – она вышла на вокзальную площадь, села в такси и назвала адрес.

Доехали быстро.

– Пятнадцать баксов, – сказал таксист с ухмылкой.

– Хватит и восьми, – ответила Ольга, доставая кошелек.

– Но-но! Это уж мне решать, хватит или нет! Будешь расплачиваться или помочь?!

Его угроза и злобное выражение лица не произвели на Ольгу никакого впечатления. То есть абсолютно никакого.

– Попробуй, – сказала она и посмотрела таксисту в глаза.

Он опустил взгляд и буркнул:

– Десять.

– Восемь. – Ольга протянула ему четыре купюры: пять и три по доллару. Он почти вырвал деньги у нее из руки и отвернулся. – Прими добрый совет постороннего человека: не будь скотиной. И люди к тебе потянутся...

Она вышла из машины, хлопнула дверцей и огляделась.

Большой панельный дом постройки советских времен, потрепанный жизнью, явно требующий капитального ремонта. Давно не мытые, мутные окна, словно сделанные из оргстекла, «поехавшие» козырьки подъездов.

Дождь поутих, но не закончился. Ольга определила нужный подъезд и быстро пошла к дому.

Квартирка на третьем этаже была однокомнатной и больше похожей своими размерами на скворечник, чем на жилье человека, но чисто прибранной и уютной. Хозяйка Вера Ильинична, вдова морского офицера, мать троих детей и бабушка четверых внуков, улыбчивая, обаятельная, располагающая женщина, носилась по квартирке, как ураган, и в первые десять минут знакомства задала Ольге сто вопросов, ни на один не ожидая ответа.

– Вы ведь из Москвы? Оля, правильно? Как там у вас погода? Надолго приехали? Вы замужем, Оленька? И дети, наверное, есть? А что ж вы одна? Там места всем хватит... А где работаете? Родители пенсионеры... Ой, а у нас пенсия – смех, жить совершенно невозможно... В Москву будете звонить? Если будете – счет за переговоры я вам потом привезу или передам с оказией. Может, хотите покушать? Я борщ готовлю... Небось, настоящий украинский и не еда´ли никогда... Скоро внук из школы вернется, он пока у меня живет, старший мой с женой до конца года во Франции работают...

Ольга смотрела в окно на умытую улицу, снующие машины и людей. Какого я сюда приперлась, думала она. Что за блажь? Есть масса безболезненных способов, при которых не требуется тащиться за тридевять земель, в другую страну, так или иначе вовлекать посторонних, ничего не подозревающих людей, которые, не дай бог, пострадают еще... потом... когда все закончится...

Но ей так захотелось напоследок увидеть море!

– А вы выглядите расстроенной, Оленька, – сказала Вера Ильинична, подходя и обнимая ее за плечи.

– Наверное, – кивнула Ольга. – Я, вообще-то, сбежала...

– От кого?

– И от кого... И от чего... От обстоятельств, от людей. От жизни и от мира.

– Но здесь тоже мир, – сказала хозяйка рассудительно. – И тоже жизнь.

– Другая, – сказала Ольга. – И чужая – для меня. Это очень хорошо. То, что нужно. И потом: здесь море. А море лечит, не правда ли?

– Еще как! От хандры, болезней всяких морской воздух – первое дело! Вот что, дорогая моя: сейчас пообедаете и ляжете отдыхать. Устали с дороги, я же вижу. Сегодня побудете у меня, а на завтра я договорюсь – вас отвезут на место. Только утром стоит деньги поменять. Вы вообще долларами-то не сильно здесь шикуйте. Мы народ бедный и на судьбу обиженный, злой. Деньги отнимут – ладно. Вас не пощадят, вот что страшно. И одевайтесь попроще... Для вашей же пользы...

...За поворотом вдоль дороги по обе стороны на многие километры потянулись виноградники. Небо было синее, чистое, глубокое, без единого облачка.

Ольга крутила головой по сторонам, впитывая в себя спокойную, немного отстраненную красоту этих мест. Несколько раз пыталась заговорить с водителем, но тот отвечал односложно, и она оставила свои попытки.

Сейчас она была рада, почти счастлива, что приняла решение умереть здесь.

– Подъезжаем, – сказал водитель.

«Реквием» Моцарта. Эта мелодия в его новом мобильном телефоне никогда не должна была зазвучать.

Этого не могло быть – никогда и ни за что. Самое нелюбимое произведение любимого композитора: он поставил ее просто так, на всякий случай, на абонента, который ни при каких обстоятельствах не должен был позвонить. Хотя бы потому, что не знал, не должен был знать нового номера.

Знали трое. Ни один из них не мог сдать.

Сплошные «не». И все-таки – случилось.

Когда он вышел из фитнес-центра на Полянке, с сумкой в руке, уставший и удовлетворенный после занятий и массажа, и двинулся к стоянке, зазвучал «Реквием» Моцарта в его мобильном с шикарной полифонией.

Господи! Он остановился и, как дурак, стал вертеть башкой, ища, где это играет! Он ни на минуту не мог предположить, что звонит его новый мобильный, приобретенный позавчера, вчера оснащенный сим-картой с номером, который знали три человека! Ха-ха-ха, как смешно!

Мимо проходили люди, честные граждане и налогоплательщики; на противоположной стороне, на крыльце офиса банка, курили два клерка.

Он стоял и слушал. «Меломан, твою мать!»

Мелодия затихла и через секунду зазвучала вновь.

Тогда он понял.

Тимур достал трубку, нажал кнопку с зеленым значком и сказал:

– Откуда узнал?

– Здравствуйте, товарищ Илья! – пророкотала трубка. – Мог и не спрашивать. Будто не знаешь: я не сдаю информаторов.

– Вычислить несложно, – сказал Тимур. – Кто-то из троих.