V.АЛENTIN - Мир чужих ожиданий Страница 34

- О, Господи, да бери хоть всех! Никто тебе и слова не скажет.

- Нет, Андрей, я против, – сказала Катерина. Она, оказывается уже некоторое время их слушала, привалившись к стене на выходе из кухни. – Ты поступаешь крайне безответственно, разрешая завести собаку тому, кто в них ничего не понимает.

Она посмотрела на Виктора негодующе, и продолжила говорить уже ему:

- Ты хоть примерно себе представляешь, насколько опасной для окружающих может быть неправильно воспитанная кавказская овчарка? А как её воспитать правильно, ты и понятия не имеешь.

- Ну и что? – возмутился Виктор, - есть же наверное книжки, в которых про всё это написано. Вот я и займусь их чтением…

- Книжки… - презрительно процедила Катя, - да в книжках и половины того не пишут, что надо знать! Щенком надо заниматься чуть ли не с момента его рождения, учитывать условия содержания и ещё кучу разных вещей.

- А ты, как я понимаю, прекрасно в этом разбираешься? – спросил Виктор, и посмотрел вопросительно на Андрея. Андрей утвердительно кивнул, и сказал:

- Да, Катя уже вполне опытный кинолог, и к её советам действительно стоит прислушаться.

- Вот и отлично! – обрадовался Виктор. И спросил Катерину:

- Тогда может ты не будешь ерепениться, а нормально мне расскажешь, что к чему? И что-нибудь посоветуешь?

Катька посмотрела на него с нескрываемым изумлением, и, разом покончив с той враждебностью, что возникла между ними с момента знакомства, пожала плечами и сказала:

- Ну, если тебе это и правда интересно, то конечно я помогу разобраться... Для начала тебе нужно познакомиться с Гердой и остальными собаками. Только главное их не бояться. Ты к этому морально готов?

- Готов, - сказал Виктор без особого энтузиазма, - но подозреваю, они решат что я - это десерт к их ужину. И тебе снова придётся меня лечить, если конечно сожрут не целиком.

Катька рассмеялась:

- Не беспокойся, наши собаки что попало не едят, и тобой, скорее всего, побрезгуют, так что не льсти себе. Можем пойти к ним прямо сейчас – и ты сам убедишься, что ничего в этом страшного нет…

- Ну пойдём, - скорбно сказал Виктор, и они ушли.

-Тьфу, зараза, - в сердцах сказал себе Андрей, - Ну что за напасть такая! Почему я постоянно подталкиваю их друг к другу? Кто меня за язык-то тянет?

В детстве, когда Андрей болел или просто хандрил, он часто просил, чтобы мама рассказала про то, как она его нашла. Он укладывался ей на колени, она гладила и ерошила его волосы, и говорила:

- После того, как мы с твоим папой поженились, прошло около года, и мы решили, что хотим, чтобы у нас был ребёночек. Нам обещала помочь одна бабушкина приятельница, она работала в Муниципальном Приюте. Мы с папой сказали ей, что хотим, чтобы ребёночек был совсем маленьким, новорожденным. Она говорила, что это не так просто сделать, что в Приют обычно попадают детки постарше, и сказала, что совсем маленького возможно придётся ожидать очень долго. Мы согласились подождать полгода, и если за это время не получится найти маленького, то тогда мы будем выбирать из тех деток, что есть. И вот, когда прошло уже пять месяцев, и мы думали, что с новорожденным ничего не получится, нам позвонила эта женщина, и сказала, чтобы мы приехали. Была уже глубокая ночь, но мы тут же помчались в Приют. Оказывается, в этот день к ним пришла женщина, и бросила свою только родившуюся дочь чуть ли не у них на пороге. Бабушкина приятельница сказала, что ей удалось скрыть эту девочку от Департамента Общественного Здоровья, но если мы не заберём ребёнка немедленно, то будут неприятности. Посторонним в Приют заходить ни в коем случае было нельзя, но она сказала, что проведёт меня через чёрный ход, потому что лучше будет, если ребёнка на руках из здания вынесу я, а не она. Что если нас поймают, то мне только выпишут штраф, а её обязательно уволят. Мы долго пробирались через какие-то коридоры и лестницы, потом шли через длинные ряды детских кроваток, все детки спали. Наконец она привела меня в какую-то комнату, велела дожидаться её здесь, а сама пошла в другую дверь, в которую можно было зайти только по отпечатку пальца. В этой комнате тоже была одна детская кроватка, и я увидела, что в ней кто-то ворочается, я испугалась, что этот ребёнок сейчас заплачет, кто-нибудь придёт и обнаружит меня. Я подошла, чтобы ребёнка как-то успокоить, покачать или дать пустышку. Я подошла – и увидела тебя... (у мамы всегда в этот момент начинал дрожать голос). Ты был совсем малюсенький, лежал голый на самоочищающемся приютском матрасике, обсасывал кулак и пускал пузыри. Ты тоже увидел меня, начал размахивать ручками и плакать. Я схватила тебя на руки, и не знаю что случилось, но я поняла, что ты – мой сын, и я никому больше тебя не отдам ни за что на свете. Я целовала тебя, прижимала к себе, а ты смотрел и улыбался (мама начинала крепко обнимать его, целовать щёку и висок, Андрей чувствовал, что у неё по щекам катятся слёзы, и он ещё сильнее прижимался к ней и говорил, что не надо плакать, раз так всё хорошо получилось, и пусть она рассказывает дальше). А дальше пришла бабушкина приятельница с маленькой девочкой на руках. Я ей сказала, что забираю и тебя, и девочку. Она ужасно рассердилась, сказала, что тебя уже продали, и что через несколько дней за тобой приедут усыновители. Мы с ней долго шёпотом скандалили, я говорила, что мы всё оплатим, что усыновителям можно отдать другого ребёнка. Она была непреклонна, и грозилась вызвать охрану. Тогда я послала вызов бабушке, бабушка долго не могла спросонья ничего понять, а когда разобралась, то велела немедленно оставить в покое её невестку и внука, иначе бабушка устроит Приюту весёлую жизнь. И этой бабушкиной приятельнице ничего не оставалось, как отпустить меня из Приюта с двумя детьми, вместо одного. Но мы с папой не хотели, чтобы кто-то, кроме семьи, знал про то, что ты родился не у нас, и значит, девочке нужно было найти других родителей. А как раз накануне, я говорила с одной из кузин, и она мне сказала, что они тоже хотят усыновить ребёнка. Тогда я позвонила этой кузине, и она в тот же день забрала у нас девочку (Андрей всегда выспрашивал, кто же из его кузин та самая девочка, но мама говорила, что ему это знать незачем, и что ему самому вряд ли бы понравилось, если бы мама рассказывала его историю всем желающим. Андрей этого совершенно не понимал. По его мнению, история про то, как мама его нашла, была самой удивительной и волшебной из всего, что он знал. И не видел никаких причин не рассказывать её всем, кто попадётся под руку, но верный данному маме слову, он всё-таки молчал).

Андрей был уже подростком, когда смог выяснить у бабушки ещё некоторые подробности. Как оказалось, эта её приятельница категорически не хотела отдавать Андрея маме совсем не потому, что кто-то претендовал на его усыновление. Дело было в другом. Андрей попал в Приют в первые же сутки жизни. Обслуживающий персонал одного из самых элитарных и дорогих студенческих клубов города проводил уборку помещения после очередной Ноябрьской Вечеринки, и обнаружил в одном из мусорных контейнеров дамской комнаты новорожденного младенца, с пуповиной и плацентой. Владельцы клуба, испугавшись нарушения Прав Конфиденциальности клиентов и репутационных потерь заведения, путём подкупов и связей смогли пристроить ребёнка в Муниципальный Приют, как найденного в безлюдной местности. Собственно, основным желанием владельцев клуба было то, чтобы ни Департаменты, ни приют не стали искать родителей младенца. За это и были заплачены немалые деньги. Но бабушкина приятельница быстро смекнула, что если родителей всё-таки поискать, то дело может запахнуть деньгами ещё большими. Сама репутация этого клуба означала в первую очередь то, что туда не мог попасть кто угодно с улицы, и беспрепятственно родить в туалете. Значит, ближайшие родственники младенца принадлежат к обеспеченнейшим слоям общества, и возможно занимают должности, несопоставимые с деторождением в клубах. Задумав элементарный шантаж, бабушкина приятельница провела младенцу генетические анализы, и со дня на день ожидала результат запроса в Здоровье, обставив дело таким образом, будто ребёнку срочно нужен трансплантационный материал. Семью Лебедевых она не посчитала настолько платёжеспособными клиентами, чтобы просто продать малыша им, и не устраивать сомнительных авантюр. И только счастливый для Андрея случай, который привёл к вмешательству в дело бабушки, разрушил эту (не лишённую остроумия) схему заработка.

Андрею было уже шестнадцать, когда мама спросила его, не хочет ли он узнать, кто его биологические родители. Сказала, что бабушка на всякий случай выяснила этот вопрос, и если Андрею интересно, то он уже достаточно взрослый, чтобы это знать. Андрей отказался в самой категорической форме. Он сказал, что у него только одни родители, и ни о каких других он ничего знать не желает. Мама обняла его, расплакалась, и сказала, что всю жизнь мечтала, чтобы он ей именно так и ответил. Больше эта тема никогда не поднималась.