Леонид Каганов - Коммутация (сборник) Страница 35

Некоторое время мы шли молча — Олег впереди, я сзади.

— А ты в нее сразу поверил? — спросил я.

— Не понял.

— Ну, в Блуждающую звезду. Когда первый раз доклад Штудельта был опубликован в газетах, я не поверил. И когда верующие стали про конец света кричать, тоже не поверил. И когда первая волна паники поднялась — тоже не верил. А вот когда доцент Саливаров… я хорошо запомнил этот момент, такая тишина настала в аудитории, что…

— Я сразу поверил, — перебил Олег. — Башку надо иметь на плечах. Так вот, входит майор Лухой. А мы смотрим — тоже пьяный в голенище. Просто в полную дугу. Разинул хлебало, мы думали — кранты. А он так, раз: водка есть? И падает на стол! Тут прапор — р-раз из комнаты! Короче, прибегает с литром и ставит. Наливает Лухому стакан до краев — тот хлабысь, выпил. А мы ему еще стакан — он хлабысь, выпил — и вконец убился, падает на пол. А прапор как заржет, мы ржем, ну просто вешалка. А Тимур, придурок, так подмигивает — давай ему рыгальник нитрокраской распишем? У нас в каптерке нитрокраски до черта было финской. Прапор, блин, хоть пьяный, а насторожился и по-тихому свинтился куда-то. А мы, короче, как два козла, берем нитрокраску и расфигачиваем Лухому рыгальник под не дери маму. Лицо — синее, нос — зеленый, вокруг глаз — круги, блин, красные. Просто растяни за щеки и кидай в небо вместо радуги… уй, с-с-собака! — Олег оступился и чуть не упал в серебристо-синюю лужу.

— Куда мы идем? — спросил я.

— Куда… За бабами. Трахал баб хоть раз?

— Трахал.

— Не свисти.

— Не свистю. Не свищу я.

— И много трахнул?

— Ну так, бывало…

— А я до армии никого не трахал. Свистел всем, что трахал, а сам не трахал. А в армии трахал один раз. Нас с Тимуром на пилу послали, ну нас и еще двух салаг. Нормальные пацаны были. И ни фига мы за день не успели, а на ночь кинули нас под деревней на сеновал, даже, гады, не кормили ни фига. А тут, короче, к нам местные бабищи пришли сами. Штук семь. У них там в селе какая-то драная свадьба была, все пьяные в доску. Местные парни пьяные в доску, а тут они услышали, что солдаты приехали. Прикинь? Мы их всю ночь колбасили. А утром местное пацанье привалило, толпа, блин, человек пятнадцать демонов. И таких они люлей нам раскрутили… Я еще ничего отделался, только башку разбили. Тимуру эту… ключицу сломали. А салаге одному вообще почки отбили к черту. Он три дня кровью мочился, потом падать начал, понял, да? Нас в медсанчасть забрали. А потом в госпиталь. А мы этих уродов не завалили ни одного, чего мы можем, когда их пятнадцать?

А после армии я много трахал.

Палило с каждой минутой все сильнее, идти по такому пеклу было невозможно.

Народу на улицах становилось все меньше. Олег бросил на асфальт форменную куртку и остался в майке. Мы старались идти в тени домов, перебегая яркие промежутки.

— Ну все, пришли. Я замонался, — сказал Олег. — Смотри, здесь уже никого нет. Куда все попрятались?

— Процентов тридцать по домам сидит, процентов тридцать в метро забились, остальные в церквях.

— Не умничай. Вон баба идет.

Прямо на нас, прикрыв голову от зноя полотенцем, торопливо шла девушка в белой майке и джинсах.

— Стоп, — сказал Олег и схватил ее за руку.

— Вы что? Вы кто? — дернулась девушка.

— Куда идешь? Пойдем с нами.

— К матери иду… — тихо заговорила она, словно поняв все и пытаясь его убаюкать. — Они в разводе, я полночи у отца сидела, а до рассвета к матери. А он не может, у него своя семья, а мать у меня с характером. И в церковь тоже не пошла. А у меня парень в церковь ушел, он не может без Господа, а я без матери не могу. И ни туда не могу, ни сюда. А тут иду и никого кругом нет, почему никого нет на улицах?

— А фигли делать под таким пеклом? Давай, пошли вон в подъезд.

Девчонка замерла, посмотрела на Олега и вдруг заголосила на всю улицу:

— Спасите! Помогите! Убивают! Помогите!

— Ну кричи, кричи… — усмехнулся Олег. — Убивают. Все там будем на рассвете.

— Ну помогите, ну кто-нибудь!! — голосила девчонка, пытаясь вырвать руку из железного кулака Олега.

Тот стоял, спокойно прищурившись.

— Думаешь, кто-нибудь выйдет? Ни одна тварь не выйдет. Уже никто никому на дух не нужен. Только нам с Колькой ты еще нужна. Цени.

И вдруг за его спиной хлопнула дверь — из дома напротив выбежали два мужика, явно отец и сын. Лица у обоих были зверские и небритые. В руках у старшего была монтировка. Олег резко схватился за кобуру и хотел было обернулся, но старший уже повис на его спине и начал душить, обхватив горло монтировкой. Младший зашел спереди, повернулся ко мне спиной и начал методично бить Олега кулаком в живот. Девчонка отбежала в сторону и теперь стояла, испуганно вжавшись в стену дома. На меня никто не обращал внимания. Тогда я поднял с асфальта обломок арматуры, шагнул вперед и со всего размаха опустил его на бритый затылок младшего. Послышался хруст, брызнула кровь, и он осел на асфальт. Тотчас же Олег резко наклонился и перекинул старшего через голову — тот мешком шлепнулся рядом с сыном и попытался встать на ноги, но Олег уже достал пистолет и выстрелил ему в голову. Затем вытер рукавом лицо, проворно прыгнул назад и схватил за руку остолбеневшую девчонку.

— Так кто тут, блин, щенок? — произнес я, переводя дыхание. — Я щенок?

— Пошли отсюда, — Олег решительно дернул девчонку за руку и бегом поволок в боковой проулок. Я бросил окровавленный прут и кинулся следом.

Мы неслись минут пять, петляя дворами. Наконец забежали в подъезд старой гранитной девятиэтажки и потопали по ступенькам вверх. Олег одной рукой крепко держал притихшую девчонку, а другой дергал все двери подряд. На восьмом этаже одна из дверей распахнулась, и мы зашли внутрь.

Раньше в этой квартире хорошо жили. Мебель была сплошь старинная, но вся целая и со вкусом подобранная. Толстые ковры приглушали звуки шагов, со стен глядели настоящие картины в золоченных рамах. В одной комнате даже стоял рояль. На его черной поверхности играл синий свет, лившийся из просторных окон. Здесь было чисто и, главное, прохладно — каменные стены, хорошо промерзшие за зиму, не успели растратить остаток январских холодов.

— Ложись! — скомандовал Олег и толкнул девчонку на ковер.

— Не надо, парни… — сказала она тоскливо. — Христом-богом заклинаю…

— Туда заклинай, — Олег кивнул за окно. — Вон за тобой Христос-бог летит.

— Ребята…

— Да чего ты дергаешся? Мы тебя трахнем и все. И иди куда хочешь. А так бы ты рассвет без мужика встретила. Или те ублюдки тебя бы вообще замочили.

Они так и искали кого бы долбануть, полгода свою монтировку точили. — Олег потер шею. — Знаешь что? Выпей водки.

Он вынул мою бутылку, отхлебнул, затем протянул мне, я тоже глотнул и протянул девчонке. Несколько секунд она смотрела на бутылку, словно ей протянули змею, а затем быстро схватила и сделала несколько глубоких глотков. И тут же прикрыла рот рукой и закашлялась.

— Во! Нормально! — одобрил Олег.

— У меня там мама одна… — тихо сказала девчонка, поджав ноги и обхватив колени.

— Не свисти. Скоро твоей маме будет по барабану. И всем будет по барабану.

— Так отпустите меня, если вам так все по барабану… — она посмотрела на него, а потом на меня испуганными темными глазами.

— Во дура-девка, а? — Олег кивнул мне. — Да мне же сейчас не по барабану!

Я скотина или человек? Я же хочу хорошо провести время последний раз в жизни, поняла? Тебя еще просить надо, что ли? Скажи спасибо, дура.

Девчонка теперь смотрела только на меня.

— Так. Олег… — решительно начал я.

— Вон пошел! — кинул мне Олег и повернулся к девчонке. — Поехали!

Он резко скинул штаны и бросился на нее как в бассейн с бортика. Я пожал плечами, отвернулся и вышел из комнаты. Сзади доносилась приглушенная возня, а я двигался вперед по квартире и смотрел на стены. Сначала шли портреты, затем потянулись просто картины. Как в музее. Странно они выглядели в синем свете — синелицые дамы, господа в синих камзолах, холодные фрукты в синих вазах… Через несколько часов все это сгорит в пламени, разлетится на атомы, — думал я, — и никто, ни одна сука во Вселенной не узнает, как здесь жили. Как хорошо жили хорошие люди. Я остановился перед копией Брюллова — она была выполнена почти безукоризненно, только в уменьшенном масштабе. Некоторое время я рассматривал ее, а затем плюнул. Плевок лег не в центр, как я планировал, а сильно левее, не причинив композиции особого вреда. Шлепнулся на застывшее масло и нехотя пополз вниз.

— Иди, твоя очередь, — раздался за спиной голос, и я вздрогнул. — А я пока пойду водки куплю, водка кончилась.

Я вошел в комнату. Девушка лежала на полу, раскинув ноги и положив локоть под голову. Она задумчиво смотрела в потолок. Я немного постоял в нерешительности и сел рядом.