Евгений Кривенко - В землях Заката Страница 35

Джанет зарыдала и сползла на пол, обхватив балюстраду руками. Грегори кое-как поднялся по лестнице, тоже сел на пол и обнял девушку за плечи.

Варламов почувствовал, что у него загорелись щёки. Не зная, куда себя деть, он зашёл в комнату Грегори. Внезапно сам собою включился компьютер, и на экране возникла надпись:

«Поздравляем. Счёт 2:0 в твою пользу. До новой встречи!»

Варламов ошеломлённо глядел, а потом подкосились ноги, и он сел на койку. Шло время, а он не мог тронуться с места. Наконец распахнулась дверь, и вошёл Грегори. Увидев Варламова на смятой постели, он сложил губы в брезгливой улыбке. Хотел что-то сказать, но проследил за его взглядом и словно сработал невидимый выключатель: лицо сделалось спокойным, только веко подёргивалось.

Он подошёл к компьютеру, выключил его и сел на стул. Аккуратно прислонил палку к столу.

— Итак, они добрались и до тебя, — голос был холоден и спокоен.

— Кто «они»? — спросил Варламов, с трудом приходя в себя.

— Цзин. В переводе с китайского — призраки. Их ещё называют «люди в белом». Считается, что это китайская секретная служба, но я сомневаюсь. Не думал, что к моему компьютеру можно подключиться. Придётся усовершенствовать систему защиты.

— Я понятия не имел, кто они такие, — простонал Варламов и потёр виски. В них начала пульсировать боль.

— Странно, — слова Грегори обжигали холодом. — Неужели о них не знают в России? Они вездесущи. Хотя не имеют права действовать на Территориях США, но у них есть покровители в самых верхах. Они неуловимы. Их не задерживают, даже если жертвами становятся американские граждане. Правда, задержать цзин нелегко. Даже увидеть трудно. Не понимаю, как вы остались живы. Хотя, скорее всего, вас пытались не убить, а взять живыми. Точнее, только тебя — тут Джанет права. Что им надо от тебя, Юджин?

— Что я могу рассказать китайской разведке? — Голова Варламова болела всё сильнее. — Сколько боевых самолётов стоит на базе в окрестностях Кандалы? Китайцам нет нужды воевать, они и так получили всё.

— Они чего-то хотят. — От жёсткого голоса Грегори голова Варламова раскалывалась. — Сначала они пришли к Сирину, потом к тебе. Они рискнули выдать себя, работая через Интернет. Ты должен знать что-то ещё!

— Я ничего не знаю! — закричал Варламов. — Отстаньте все от меня!

Лицо Грегори выражало бесконечное терпение, он вглядывался, вглядывался… Странно, раньше Варламову казалось, что глаза у него зеленоватые, как у Джанет, но теперь они были чёрные. Чёрные, как уголь.

И такое же чёрное крыло смахнуло сознание Варламова в бездну…

Когда он очнулся, за окном смеркалось. Весь дрожа, он встал с койки Грегори и кое-как взобрался на второй этаж. В ванной открыл воду и, опираясь руками, подождал, пока наполнится. Разделся, сбрасывая одежду прямо на пол, и залез в обжигающе горячую воду. Но всё равно, тело ещё долго била дрожь.

В постели укрылся с головой, не хотел видеть фото молодой Эрны на стене. Но спустя некоторое время смущённый голос Грегори позвал:

— Юджин, идём обедать.

Варламов хотел сказать, что не будет есть, как вдруг почувствовал голод. И в самом деле, со вчерашнего дня не ел. Он сел в постели, мрачно глядя на стоявшего в дверях Грегори. Тот мягко сказал:

— Юджин, извини, что так давил на тебя. Я очень расстроился из-за Джанет.

— Ладно уж, — буркнул Варламов и стал одеваться.

Лицо Джанет застыло, когда подавала обед. К еде не притронулась, только отпивала чай, глядя в темноту за окном. Варламов в одиночку съел половину пирога. Когда мужчины закончили есть, Джанет заговорила, по-прежнему глядя в окно:

— Юджин, ты должен съехать от нас. Из-за тебя нам грозит опасность. Я не могу допустить, чтобы и с дядей что-нибудь произошло. Он и так пострадал в ту проклятую войну.

— Ладно. — Варламов неловко складывал салфетку. — Завтра я перееду.

— Нет! — неожиданно властно сказал Грегори. — Ты мой гость, и ты останешься. В моём доме ты в безопасности.

— Дядя!.. — вскинулась Джанет.

— Успокойся, девочка, — ласково сказал Грегори. — Если боишься, то поживи пока у подруги.

Лицо Джанет порозовело, сделавшись гневным и прекрасным одновременно. Глаза вспыхнули изумрудами под копной рыжих волос. Не сказав ни слова, она с грохотом отодвинула стул и убежала, впервые оставив посуду немытой.

— Ирландская кровь, — улыбнулся Грегори, — Порой в ней так и играет. Я по сравнению с нею холодный англосакс.

Так что всё осталось по-прежнему. Утром Джанет отвезла Варламова на работу, но была тиха и задумчива. А вечером Варламов принялся со скуки наводить порядок в карманах и сделал поразительное открытие…

Он выкладывал на покрывало смятые стодолларовые банкноты, десяти— и пятидесятидолларовые монеты, использованные железнодорожные билеты, ключ от шкафчика на работе, бумажки с номерами телефонов.

И заодно футляр величиной с портсигар, наследство Сирина.

Машинально раскрыл его. Первого, использованного цилиндрика, уже не было: скорее всего, оставил на кладбище. Оставались три, металлически поблёскивая в электрическом свете…

И тут ноги Варламова ослабели, и он сел на кровать. Из-под трубочек выглядывала сложенная бумажка. До этой злосчастной поездки он несколько раз открывал футляр — и всё-таки проглядел её.

Помедлив, Евгений вытащил листок. Как он и ожидал, записка была от Сирина.

«Евгений, — торопливо бежали слова. — Если ты читаешь это, значит, мои дела плохи. Я не думал, что… — дальше несколько слов было замарано. — Короче. Экспедиция Петрозаводского университета нашла старый ноутбук с зашифрованными записями. Там было о „чёрном свете“ — это какая-то космическая энергия, сфокусированная до высокой плотности плазменной линзой, так что получилось нечто вроде лазера. Характеристики таковы… — Следовало несколько закорючек и цифр, полная абракадабра для Варламова. — Парни, которые восстановили формулу, были убиты, а лаборатория сожжена. Те, кто сделал это, наверное не знали, что один приезжал к нам на рыбалку. Он подозревал, что на них началась охота, поэтому оставил формулу мне. Евгений, запомни её, а листок сожги. Любой физик поймёт, что к чему. Может быть, это ещё пригодится. Прощай!»

Когда Варламов дочитал записку, его руки затряслись: нежданно-негаданно в них оказался главный секрет Третьей мировой войны. Заболела голова. Варламов уронил записку и потёр виски, пальцы оказались очень холодными.

Так вот из-за чего погиб Сирин! И не какие-то бандиты убили его, а наверняка те белые, что так бесшумно возникли на кладбище. Цзин — какое странное слово! Никогда не слышал его. И ещё одна странность: почему эти образы не встречались ни в одном из боевиков, которых Варламов насмотрелся предостаточно?..

Он даже застонал: «Господи, зачем мне это?». Но теперь ничего не поделаешь. Записку надо поскорее уничтожить, а формулу… что же, придётся запомнить. Может быть, удастся вернуть её России.

Варламов стал растирать лоб, упорно глядя на бумажку, и постепенно закорючки формулы превратились в пейзаж — причудливые склоны горного ущелья в окрестностях Кандалы, куда Варламов порой забредал. Цифры он обратил в повисшие на скалах деревья, а для верности ещё и в номер телефона, по которому будет звонить…

Кому? Конечно, Сирину.

«Как ты, Миша? Ещё летишь? Или долетел? Как принял тамошний аэродром?»

Варламов скрипнул зубами и встал. Спичек не было, так что пришлось пойти в туалет. Там разорвал записку на мелкие клочки и бросил в унитаз. Пусть цзин побарахтаются в канализации, если хотят. И тут же представилось — белёсая лягушечья голова выглядывает из унитаза, а во рту сросшаяся как ни в чём не бывало записка. Варламов плюнул в сердцах и спустил воду ещё раз.

Да, Грегори прав: кое-что им было нужно от Варламова. Только он и сам не знал, что носит это в своём кармане.

Обед прошёл в молчании. Потом стали смотреть телевизор. По странному совпадению шла драма о Третьей мировой. Чудовищно ухали взрывы, самолёты с воем проносились над головой — звук был отменный, куда лучше, чем у их телевизора в Кандале. Уцелевший лётчик возвращался после войны домой, в залитый солнцем городок, ещё не зная, что самое страшное ему предстоит пережить здесь…

Но Варламов чаще смотрел не на экран, а на сидящую впереди Джанет. Завитки её волос то разгорались в адском сиянии ядерных взрывов, то меркли, когда на гостиную накатывались волны ревущей тьмы.

— Как грустно, — сказала она, словно почувствовав взгляд Евгения, и звук сразу сделался тише. — И зачем только люди воюют?

— В конечном счёте, войны не имеют рационального объяснения, — сухо ответил Грегори. — Как правило, можно мирно договориться. Быть может, жажда разрушения постепенно накапливается в душах людей и иногда вырывается наружу. Только средства уничтожения стали слишком эффективны, но этого не понимает тёмная сторона наших душ.