Всеволод Глуховцев - Консорциум Страница 35

— Жмется, значит, — он поставил чашку. — И мнется… Стало быть, и нашим и вашим играет. Считаешь, что крокодилы выход на него нашли?

— Уверен, — усмехнулся Дед, довольный проницательностью «консильери». — Со мной порвать он не может… но и оттуда, похоже, столь заманчивые песни льются, что душа стоит нетвердо.

— Так. А какая реакция была на рассказ о… о той ночной перестрелке?

— Испугался. Хотя старался делать вид премудрый. Меня, мол, ничем не удивишь…

Когда Дед увидел, что мэр, пытаясь играть в прожженого циника, все же порядком струхнул — открытая война двух мафиозных кланов в его городе штука совсем бедовая… Так вот, Дед четко просчитал план дальнейших действий. И теперь предлагал советнику задачку: сделать то же самое.

Тот начал рассуждать вслух:

— Ну, сложим исходные данные. Мэр хочет урвать свой куш на нашем противоборстве, но когда узнает об открытом покушении, то пугается: перебор, ему такое совсем не с руки. Стало быть, сейчас он звонит крокодилам или даже встречается с ними…

— Согласен. Только не сам, а некое доверенное лицо. Тайное. Сам не будет, я узнаю, он это отлично понимает.

— Так. Те… скорее всего будут уверять, что знать не знают… но его такими сказками не купишь. Как им убедить его, что они не при делах?

— Отлично! — Дед откинулся на спинку стула. — Я такого хода мысли от тебя и ждал. Так как им убедить мэра?

— М-м… Организовать ложное покушение на себя?

Тут у босса и слов не нашлось: советник хватал мысль на лету. Дед вновь вскочил, стал ходить по кабинету, излагая свои прогнозы.

Чего нам следует ждать? — восклицал он и сразу отвечал: да того, что сегодня же весь город узнает о расстреле какой-нибудь группы крокодилов. Второстепенной, конечно. Но слухи всколыхнутся однозначно: в городе объявилась некая третья сила…

Последние слова Дед произнес со странной интонацией, сути которой Тень не уловил — но правильно расценил как приглашение вместе подумать.

— Третья сила?.. — повторил он. — А что, это вариант.

Дед посмотрел на него.

— Да… — протянул он. И оживился: — Скажи, пожалуйста, а тебе не приходило в голову, что это покушение на нас было имитацией?

Тень оторопел. Нет, не приходило!

Ну, а Деду пришло.

— Версия, конечно, вольная, — оговорился он, — но не из пальца высосанная. Есть факторы…

Здесь Тень уже включился:

— Оружия при них было маловато?

— Согласен! — Дед сел, хлебнул чаю. — Думаю, захоти они в самом деле убрать нас — из трех стволов решето бы сделали.

Это верно, — подумал Тень. Все верно. И огонь открыли слишком издалека. А так, в принципе, могли бы и с одним автоматом справиться. Подпустили бы вплотную — и точно, решето. Правда, я угадал, но они-то этого не знали!..

В общем, складывается картина сложной игры, которую замутили крокодилы: имитировали покушение на дедовских, затем, вероятно, сыграют сцену с покушением на своих, с настоящими жертвами… лес рубят — щепки летят! Вот и бедолага Сопля попал под эту формулу… М-да. Ну, а затем постараются представить это как происки третьей силы, и…

— И прибегут к нам с предложением совместно бороться с этой силой, — закончил свой вывод Тень.

— Думаю, так оно и будет, — сдержанно подтвердил дед.

Тень отбарабанил пальцами по столу короткий марш.

— Ну и, — заговорил он медленно, как бы подбирая слова, — теперь нам только остается понять, зачем это им надо?

— Всего-то навсего, — усмехнулся Дед. — Но и здесь у меня есть гипотеза.

Тот первый странный сон, пришедший к Тени весной, был такой.

Он увидел пыльную дорогу, вьющуюся меж высоких, уже отцветающих трав. Фоном — послеполуденное, светло-облачное небо. Лето, дорога, травы, а чуть поодаль — то ли опушка леса, то ли рощица… и там такие не очень густые заросли: то ли рябинник, то ли орешник, не распознал.

Вот и все. Очень просто. Но от этой будничной простоты Тень ощутил такую мучительную, отчаянную радость, от которой впору и смеяться и плакать — чувство близости и несбыточности счастья. Там оно, твое счастье, в этом волшебном лесу, только шагни туда…

Но в том и беда, что этот шаг так и не сделать. Мелькнуло, дунуло в глаза — и сон пропал, развеялся, как призрак. То есть, сон и есть призрак, но этот был как наяву.

Тень проснулся и долго лежал, не мог заснуть. Чувство бессмысленности и бессилия жизни, в дневных заботах загоняемое вглубь, здесь вырвалось, и никуда его не денешь, беги-не беги… Куда бежать? От себя?.. То-то и оно.

Так он лежал, несчастный и разбитый, а потом вдруг начал думать: а какого черта я впал в уныние?! Ведь это потому так шибануло в душу, что оно где-то рядом, где-то за городской окраиной по-настоящему есть это место! И снится оно недаром. Значит — мне зачем-то надо его найти. Очень просто!

И уснул. А проснулся бодрый, не сразу вспомнил, отчего, а вспомнил — и засмеялся.

Так у него появилась цель. Не сразу, правда; одно время она была всего лишь игрушкой, светлым пятнышком в сумерках тошной жизни; но вот однажды занесло его на разборки в северную окраину, и прежде числившуюся непрестижной, а теперь и вовсе ставшую тоскливым зрелищем. Дело было рутинным, нудным и неприятным: вытряхивание долга из владельца торговой базы. Первую скрипку здесь играл Барон со своими бойцами: тремя здоровенными шкафами, при виде которых человек не храброго десятка испытал бы сразу и нервное и желудочное расстройство. Хозяин склада, видимо, таковым и был; к тому же, по оперативным данным, собирался со дня на день исчезнуть с деньгами… Дурак, кого вздумал обмануть! Поэтому когда к нему ввалились с дружеским визитом мрачные громилы и ехидно улыбающийся Барон, выражение его лица сделалось таким, будто его навестили восставшие из могил зомби.

— Не ждали?.. — невыразимо ласковым голоском пропел Барон. — А мы вот про вас не забыли!

Тень увидел, что ему здесь нечего делать нечего, и без него из неудачливого прохиндея вытрясут и долг и штраф, и на всю жизнь объяснят, что так поступать нехорошо.

— Ладно, — сказал советник, — смотрю, стороны движутся к согласию… Пойду я, свежим воздухом подышу.

Воздух и вправду был замечательный: майский, вольный, воздух необычно огромного мира. Тень вышел за ограду базы, остановился, вдохнул поглубже…

Весна весной, но никакая весна не смогла бы сделать того, что случилось. Он вдруг остро пережил то самое чувство — прекрасного и отчаянного счастья, близкого и немыслимо далекого. И безошибочным чутьем понял: то место, что ему приснилось — где-то здесь! Рядом. И то, что оно снится, что дает знать о себе наяву таким взлетом эмоций, значит лишь одно: это Место, этот биогеоценоз биосферы Земли, если говорить ученым языком, связано с ним, человеком, некоей невыясненной еще закономерностью. А если языком поэзии — это Место зовет его к себе.

Он мысленно так и произносил, с большой буквы: Место.

Ну и как всегда, дело за малым: найти его. Всего-навсего. Начать да кончить — а между этим годы. Может быть, вся жизнь.

И все-таки Тень был рад. Куда бы ни пошла его судьба в этом угрюмом, мало оборудованном для нормальной жизни мире… поиск счастья, которое то ли сбудется, то ли нет — само по себе подарок. И грех будет им не воспользоваться. Я иду искать!..

Потом дела закрутили его, он ездил, договаривался, спорил… и все это было подсвечено теплым внутренним светом ожидания и поисков. Правда, минул чуть ли не месяц, прежде чем он сумел выбраться из рутины повседневности. Выпросил у Деда машину и поехал.

Приехал. Остановился на одном из проселков, вышел, постоял. Что-то слабо шевельнулось в сердце, он торопливо сел за руль. Колесил, покуда не начало смеркаться. Не нашел, естественно. Правда, несколько раз отголоски того самого чувства — его ни с чем не спутать! — были. Едва ощутимые, но были. Возвращался Тень усталый, голодный, но довольный. Он уверился, что Место где-то здесь.

Потом свежесть этих ощущений поблекла. Тянулись дни и ночи… сны по ночам по-прежнему приходили, он вновь и вновь видел Место с разных ракурсов, но это абсолютно было оно.

Тень не то, чтобы был твердолобым фаталистом, скорее, считал, что в сложившихся условиях метаться туда-сюда, от дерьма искать дерьма просто глупо. Жизнь нашла какую-то колею, катит по ней — и ладно, а о будущем лучше не думать. А теперь еще и звездочка надежды зажглась, и надо постараться, чтобы она не погасла.

Вот уж кем он вовсе не был, так это пустым романтиком. Он и не подумал бы бежать вдогонку за какими-то дурацкими снами. Стало быть, они были не дурацкие. Однако, он долго не решался рассказать о них соратникам, считая, что для них это будет экзотикой… Но от проницательного Дедова взора странная задумчивость советника не укрылась, и он спросил: правда ли так, или это ему только кажется?..