Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП) Страница 37

Но вернемся к тому, что ты должна сказать Нетти, — продолжил он. — Ты можешь сказать ей, что мне неловко из-за того, что она подумала, что мои чувства обращены к ней. Я понимаю, почему она обнадежилась. Впрочем, я никогда не думал о ней иначе, кроме как о подруге, я полюбил ее как сестру за эти три года. Мне не терпелось увидеть ее, как никого другого, потому что я хотел услышать все новости о ее сестре.

Ты можешь сказать ей, что я даже до того как сел в поезд в Нискейуну знал, что практически не осталось шансов, чтобы мы с ее сестрой снова сошлись. Я знаю, что ее сестра слишком упряма и, наверное, никогда не простит меня за то, что я не поддержал ее в открытие клуба. Я знаю, что ее сестра видит препятствия, которых не существует, есть еще и тот факт, что она пережила некоторые физические травмы. Я желаю, чтобы ее сестра знала, как сильно я восхищаюсь ей, как сильно я жалею, что не был рядом с ней, как сильно я до сих пор люблю ее и может когда-нибудь, когда она снова обретет себя, она сообщит мне об этом. Ты можешь сказать ей, что, когда речь заходит о ее сестре, у меня остается не так уж много инстинктов самосохранения и чувства достоинства. Она может выйти замуж за десяток других мужчин, это не будет иметь значения.

— Ты не должен ждать меня, Вин. Я не могу прямо сейчас. Я хотела бы, но я не могу. Мне очень жаль.

Я не ожидала, что он будет улыбаться. Но он улыбнулся и вытер слезу с моей щеки.

— Я думал, что ты можешь так ответить. Здесь все просто. Я буду любить тебя вечно. А в ответ ты можешь решить, хочешь ли ты что-то делать с этой любовью на каком-то этапе в своей жизни. Но знай, что никакая другая девушка не нужна мне, кроме тебя. Ни твоя сестра. Ни еще кто-либо. Для меня достаточно быть парнем, который любит Аню Баланчину. Однажды я сделал неправильный выбор, и я думаю, что заплатил за это. — Он приподнял мой подбородок. — И хорошо, что я не твой парень или муж, потому что ты не можешь указывать мне, что делать, — сказал он. — Так что я буду ждать, потому что я предпочел бы ждать тебя, чем тратить свое время на кого-то другого, не тебя. И я настраиваюсь на долгую игру. Как говорят в бейсболе, проигрыш игры и даже двух это не повод отказываться от всей серии. Когда ты будешь готова, если ты вообще будешь готова, скажи мне.

Я взглянула на персики в фруктовом саду, падающие на землю. Понаблюдала за заходящим солнцем. Посмотрела на поток реки. Я слышала его тихое дыхание, и почувствовала, как мое собственное сердце стучит. Мир стал безмолвным и я попыталась представить себя в будущем. В будущем я буду сильной, снова смогу работать, но останусь одинокой.

— Что мне сказать? — спросила я тихо. — Если я буду готова. Ты знаешь, я не разбираюсь в таких вещах. Что мне сказать?

— Тогда я облегчу тебе задачу. Все, что тебе нужно сделать, это попросить меня проводить тебя домой.

***

Мистер Делакруа был у нас наездами в то лето из-за планирования своей предвыборной кампании в мэры. Он вернулся за день до того, как мы с Нетти принялись помогать матери Вина закрыть дом. Я отправилась забрать пакет яблок, которые намеревалась взять с собой в город и когда я подняла их, то увидела, как он пересекает лужайку, направляясь ко мне.

— Ты выглядишь ужасно крепкой, — сказал он. — Я доволен решением отправить тебя сюда.

— Вы всегда довольны собой.

Мы пошли посидеть на пристани. Он достал шахматную доску и положил ее на стол.

— Я смотрю, Вин уехал, — сказал он.

— Да.

— Мой план совершенно провалился, так?

Я не ответила.

— Ну-ну, не надо меня обвинять. Я прежде никогда не пытался играть роль свахи.

— Что вы за странный человек. Ломаете только для того, чтобы потом через годы склеить обратно.

— Я люблю своего сына, — сказал мистер Делакруа. — Я подозревал, что он еще не совсем остыл к тебе, и попытался подстроить встречу. Я думал, что твое сердце открыто для воссоединения и что такое воссоединение приведет к обоюдной радости. На твою долю выпало много трудностей за последние годы и мне доставляло удовольствие представлять, что ты в итоге будешь счастлива. И, так как я не безупречный человек, мне закралась мысль, что этим я могу чуть-чуть искупить свои грехи.

Я передвинула ладью.

— Я не знаю, с чего вы решили, что это сработает. Никому не понравится, когда тебя подставляет собственный отец. Даже если бы я была достаточно доверчивой, чтобы поверить вашей лжи, то Вин знал, что вы задумали с самого начала.

Он передвинул своего короля подальше от моей королевы.

Я собиралась передвинуть ее поближе, но потом передумала.

— Ну реально, несколько дней в августе? Ваш план сработал бы. Но если бы такое произошло в бизнесе, я бы вас уволила. Мне не нравится, когда меня подставляют.

— Согласен с тобой. Я хороший заговорщик, но боюсь, что мне легче иметь дело с пешками и политиками, чем с человеческими сердцами. Я вижу тебя насквозь. Ты тянешь время. Ходи, Аня.

Я не стала трогать свою королеву и оставила стоять там, где она стояла, а вместо этого пешкой пригрозила его слону.

— Это был хороший план, — сказала я, — Но кажется, я слишком изменилась со времен школы.

— Я не знаю.

Я решила сменить тему.

— По возвращению в город я подумываю присмотреться к производству для «Темной комнаты» шоколадных батончиков. Батончики можно взять домой, а не есть их в клубе. Какао для запертых дома, вроде меня. Я бы сказала, что еще можно заработать деньги на плитках шоколада.

— Это интересная мысль. — Он передвинул свою королеву и после посмотрел на меня. — Аня, мне нужно кое о чем тебе сказать. Я думаю, ты уже знаешь о чем. Мэрская кампания подразумевает, что мне придется оставить «Темную комнату». Я могу помочь тебе нанять другого юриста...

— Нет, все нормально, — холодно сказала я. — Я поищу, как только вернусь в город.

— Я могу дать рекомендации...

— Я способна найти юриста, мистер Делакруа. Я нашла же вас, не так ли? Я знаю юристов всю мою жизнь. Жизнь, которую я веду, сделала меня экспертом в таких мероприятиях.

— Аня, ты злишься на меня? Тебе следовало знать, что такой день настанет.

По правде говоря, я очень привязалась к нему и буду скучать, но было слишком трудно сказать это. Я упорно работала, чтобы никогда не нуждаться ни в ком в своей жизни.

— Мы будем видеть друг друга, — сказал он. — Я даже надеялся, что ты будешь участвовать в кампании.

— Зачем вам нужен кто-то вроде меня? — Да, я была обижена.

— Слушай, Аня, хватит дурачиться. Если тебе что-нибудь понадобится, я обеспечу это, если оно окажется в пределах моих возможностей. Ты знаешь, о чем я говорю?

— Удачи, коллега, — я встала и ушла. Впрочем, я не была слишком быстрой, он, если бы захотел, мог бы догнать меня.

Я почти добралась своей комнаты, которая скоро перестанет быть моей с окончанием лета. Когда я положила руку на ручку двери, я подивилась сама себе и подумала, что со мной не так, почему я не смогла поблагодарить и пожелать удачи с кампанией.

Я почувствовала руку на плече.

— Не иди этой дорогой, — сказал мистер Делакруа. — Я точно знаю, о чем ты думаешь. Я хорошо тебя знаю. Я точно знаю, какие мысли вращаются за твоим непроницаемым обликом. Тебя очень часто бросали. Ты думаешь, что если наши деловые отношения закончатся, то мы не будем больше участвовать в жизни друг друга. Но мы будем. Ты мой друг. Ты мне дорога, как собственная плоть и кровь, невероятно, но я люблю тебя как свою дочь. Так что удачи, коллега, если это необходимо, — сказал он. Он крепко обнял меня. — И, пожалуйста, береги себя.

***

На следующий день мы с Нетти отправились на железнодорожный вокзал.

— Мне до сих пор так стыдно, — сказала она. Я передала сообщение Вина, оставив те части, где он говорил, что любит меня.

— Не надо, — сказала я. — Думаю, он понимает.

— Ты его любишь? — спросила она меня спустя какое-то время. — Ты сказала, что нет, но так ли это?

— Не знаю.

— Я не могла заснуть прошлой ночью. Чем больше я думала об всем, тем больше я начала понимать, что то, что я приняла за его любовь ко мне, было, по сути, любовью к тебе. Лицу вдруг стало жарко, я начала потеть, и была так подавлена, что мне захотелось физически покинуть свое тело. Я начала думать о дне, когда сказала ему, как я волнуюсь за тебя, что ты не ешь – ты все еще тощая – что трудно бороться с тобой, потому что ты упрямая, и ты не будешь просить помощи или даже признавать, когда тебе больно, и что ты привыкла быть сильной и заботиться обо всех остальных. И он сказал, что попытается заставить тебя съесть что-нибудь, если я так хочу.

Я сказала ему, что я бы была благодарна ему за попытку, но я сомневалась, что удача будет на его стороне. Я вернулась в комнату, и увидела вас обоих на пристани. Я наблюдала, как он оторвал листочки от ягоды, я смотрела, как он опустился на колени, смотрела, как он протянул к тебе руку, а после я наблюдала за тобой. Я смотрела, как ты берешь у него ягоду. И он выглядел невероятно милым в тот момент. Как я могу не любить его? Он был так добр к моей бедной сестре, которой даже не было с ним три года. И я подумала, что он сделал это для меня, но теперь я поняла: это было для тебя. — Она покачала головой. — Я умный человек, но какой же дурой я была, — сказала она.