Ричард Бахман - Бегущий человек Страница 38

Маккоун издал слабый звук, похожий на рычание, и затем сжал губы так, что они побелели. Но не пошевелился. Вибрация в кабине усиливалась по мере того, как самолет набирал обороты.

Звук вдруг затих — дверь в салоне второго класса закрыли.

Ричардс нагнулся к иллюминатору и увидел, как наземники откатывали трап.

«Теперь мы все на эшафоте», — подумал Ричардс.

Отсчет: 026

Справа от трехмерного экрана загорелось табло: «Не курить! 3астегнуть ремни!» Самолет начал медленно и степенно разворачиваться. Все сведения о реактивных самолетах Ричардс почерпнул из фильмов или книг — в основном, конечно, приключенческих. Но в самом лайнере ему приходилось находиться только второй раз. Аэроплан, на котором он летал из Хардинга в Нью-Йорк, казался корытом по сравнению с этой махиной. Его завораживало движение мощных шасси где-то внизу.

— Амелия.

Она не сразу подняла глаза. Потом взглянула на него отсутствующим взглядом. Слезы все еще текли по щекам.

— Угу, — голос был какой-то надтреснутый, отдаленный, как будто она не соображала, где находится.

— Иди поближе. Мы взлетаем. А ты, коротышка, гуляй, где хочешь, только не беспокой экипаж.

Маккоун промолчал и уселся возле шторки, отделявшей салон первого класса от второго. Потом, видимо передумав, он прошел в другой салон.

Ричардс передвинулся поближе к женщине, держась за спинки кресел.

— Я бы хотел сесть возле окна, я летал всего один раз, — он попытался улыбнуться, но она смотрела на него отрешенно.

Он протиснулся мимо нее к окну, она села рядом и застегнула на нем ремень, чтобы ему не пришлось вытаскивать руку из кармана.

— Ты — как кошмарный сон, который никак не закончится, — сказала она.

— Прости.

— Я не… — начала, но он быстро прикрыл ей рот рукой и покачал головой. Он только губами показал: — Молчи!

Самолет бесконечно медленно развернулся, ревя турбинами, и тяжело двинулся к взлетной полосе, как будто большая неуклюжая утка собиралась сойти на воду. Он был таким громадным, что Ричардсу казалось, будто движется не самолет, а земля под ним.

А вдруг это все иллюзия. Может быть, они выставили за окнами трехмерные прожекторы и…

Он прервал свои размышления.

Вот они достигли конца рулевой дорожки, и самолет неуклюже повернул направо. Они прорулили мимо взлетной полосы номер три, затем номер два и номер один, повернули налево, и самолет на секунду притормозил.

Холлуэй сказал в микрофон:

— Взлетаем, мистер Ричардс.

Вначале самолет двигался медленно, не быстрее воздушной машины, а затем вдруг так быстро стал набирать скорость, что Ричардс чуть на закричал от ужаса.

Он был вдавлен в мягкую спинку кресла, сигнальные огни на поле мелькали с бешеной скоростью. Двигатели продолжали накручивать обороты. Пол опять начал вибрировать.

Он вдруг почувствовал, что Амелия с искаженным лицом от ужаса держится за его плечо обеими руками.

О, Господи, она тоже никогда не летала!

— Мы летим! — сказал он. И бессознательно повторил несколько раз: — Мы летим. Летим. Летим!

— Куда? — спросила она шепотом.

Он не ответил. Только сейчас он попытался задуматься над этим.

Отсчет: 025

Двое полицейских на восточном контрольном пункте при въезде в аэропорт следили за тем, как огромный лайнер на взлетной дорожке набирал скорость. Оранжевые и зеленые бортовые огни мигали в наступающей темноте, вой турбин отдавался в ушах.

— Улетает! Надо же, он улетает!

— Куда? — спросил другой.

Они наблюдали, как черная тень удалилась от земли.

Двигатели издавали глухой монотонный гул, как будто во время артиллерийской канонады морозным утром. Он резко поднимался ввысь — такой обычный, реальный и осязаемый, как кусок масла на тарелке, и в то же время, такой неправдоподобный в воздухе.

— Ты думаешь, у него все получится?

— Черт его знает!

Рев моторов доносился до них ниспадающими волнами.

— Знаешь, что я тебе скажу? — первый полицейский оторвал глаза от удаляющихся огней и поднял воротник. — Я очень рад, что он прихватил с собой этого подонка Маккоуна.

— Можно задать тебе личный вопрос?

— Только при условии, что я не должен буду на него отвечать.

— А тебе хотелось бы увидеть, как он потянет за колечко?

Первый полицейский долго молчал, прислушиваясь к затухающему звуку моторов. И только когда наступила полная тишина, от ответил:

— Да.

— Думаешь, он смог бы?

Луна скатилась на небе.

— Эх, приятель, думаю, еще будет большой «бум».

Отсчет: 024

Земля провалилась под ними. Ричардс в восторге уставился в окно, забыв про свою чашку. Первый свой полет он проспал, как будто для того, чтобы во всей полноте ощутить именно этот. Небо приобрело более глубокий оттенок между темно-синим и черным. Звезды неуверенно мигали. На западе горизонт был окрашен в ярко-оранжевые тона — единственное напоминание о закатившемся светиле — но на черной земле этот свет не отражался. Кучка огней внизу — должно быть, это Дерри.

— Мистер Ричардс!

— Что, — подпрыгнул на месте, словно его толкнули.

— Мы набрали высоту и делаем большой круг над аэродромом Войт. Какие будут указания?

Ричардс задумался. Выдавать всю информацию не стоит.

— На какой предельно малой высоте вы можете лететь?

Последовала долгая пауза, они совещались.

— Я думаю, мы могли бы спуститься до семисот метров, — осторожно начал Холлуэй, — но это против правил Национальной авиаслужбы.

— Не беспокойтесь об этом, — сказал Ричардс, — мне придется до некоторой степени положиться на вас, мистер Холлуэй. Я мало разбираюсь в летном деле, думаю, вас на этот счет предупредили. Но только я прошу вас запомнить, что люди, которых распирает от всяких идей, как со мной рассчитаться, сейчас в полной безопасности на земле. Если вы попытаетесь меня провести, я это пойму и…

— Здесь никто не собирался вас обманывать, — сказал Холлуэй. — Мы хотим только, чтобы эта машина опустилась на землю без всяких неожиданностей.

— Ну, что же, хорошо, — он позволил себе поразмышлять. Амелия сидела рядом, не двигаясь, сложив руки на коленях.

— Направление — на запад, — отрывисто сказал он. — Высота семьсот метров. Информируйте о пунктах по мере продвижения.

— Пунктах?

— Ну, над чем мы будем пролетать, — пояснил Ричардс. — Не знаю, как вы там это называете, я летал только один раз.

— Ах, так… — в голосе Холлуэя послышалось облегчение.

Самолет сделал крутой вираж, и яркая линия горизонта отразилась на его крыле. Ричардс смотрел заворожено, как закатные краски играли в иллюминатора. «Мы догоняем солнце, — подумал он. — Это поразительно!»

Часы показывали 18:35.

Отсчет: 023

Ричардс был в восторге от полета. Его заинтересовало даже кресло перед ним. Он обшарил карман и обнаружил там руководство при аварии или катастрофе. В случае повышения турбулентности следовало застегнуть ремни. Если падало давление в кабине, было необходимо вытянуть кислородную маску из отделения над головой. При обнаружении неполадок с двигателем стюардесса должны была объяснить пассажирам, как себя вести. А в случае катастрофы и взрыва хорошо бы иметь достаточно запломбированных зубов, чтобы вас смогли опознать.

В спинку переднего кресла на уровне глаз был вмонтирован маленький экран «Свободного вещания». Металлическая табличка под ним напоминала зрителям, что каналы будут меняться достаточно быстро, но для нетерпеливых был продуман селектор для самостоятельного переключения.

Внизу, справа от экрана, находилась стопка бумаги и ручка на цепочке с буквами «Дж. А.» Ричардс вытянул один листочек, положил его на колени и коряво написал: «Шансы 99 к 100, что у тебя где-то спрятан микрофон — в туфле, волосах, или даже в рукаве. Держу пари, что Маккоун слушает и ждет, когда ты проболтаешься. Через минуту устрой истерику. Проси меня не взрывать пакет. Это наверняка поможет. Согласна?»

Она кивнула. Ричардс с сомнением посмотрел на нее, потом написал:

«Почему ты все-таки согласилась соврать?»

Она выхватила у него ручку и, задержав ее на мгновение над его коленом, написала:

«Не знаю. Ты заставил меня подумать, что я — убийца. А ты казался таким… — Она задержала ручку в воздухе, как бы раздумывая, затем нацарапала: — Несчастным».

Ричардс поднял брови и слегка ухмыльнулся, хотя это было и обидно. Протянул ей ручку, но она замотала головой. Тогда он написал: «Начинай представление через пять минут».

Она кивнула. Ричардс скомкал бумагу, сунул ее в пепельницу, вмонтированную в ручку кресла, и поджег. Бумага моментально занялась и полыхнула на минуту ярким пламенем, отразившись в темном окне. А потом превратилась в пепел, который Ричардс предусмотрительно растолок.