Нил Шустерман - Междумир Страница 38

— Вот, наверно, почему говорят: «Покойся в мире»… — прошептала Алли.

Великая милость вселенной состоит в том, что на заблудшие души, которые только и могут, что бесконечно ждать, нисходит вечный покой. Что-то сродни ему обрёл Любисток в своей бочке.

— У меня бы точно терпения бы не хватило, — вздохнула Алли.

— И у меня не хватило, — отозвался МакГилл. — Поэтому я продрался обратно на поверхность.

Алли в изумлении воззрилась на своего собеседника, взгляд которого уже больше не был устремлён в далёкое ничто. Оба глаза МакГилла смотрели теперь прямо на неё.

— Ты хочешь сказать…

МакГилл кивнул.

— Это заняло больше пятидесяти лет. Но я страшно рвался на поверхность, а когда чего-нибудь очень хочется, можно горы своротить. Никому ещё этого не хотелось так страстно, как мне; я единственный, кто побывал в центре Земли и вернулся обратно. — Он бросил взгляд на свои безобразные клешни. — Мне помогло то, что я вообразил себя монстром, прогрызающим и прокапывающим себе дорогу из недр наверх, и когда я достиг поверхности, оказалось, что я действительно им стал. Стал чудовищем. И желаю им оставаться и впредь!

Хотя в ужасающем лице МакГилла за время его рассказа ничто не изменилось, Алли могла бы поклясться, что он теперь выглядит немного по-другому…

— Почему ты рассказал мне об этом? — спросила она.

МакГилл пожал плечами.

— Мне почему-то захотелось, чтобы ты узнала. Думаю, ты заслужила небольшую толику правды за помощь, которую оказываешь мне.

Несмотря на то, что нарисованную МакГиллом картину радужной никто бы не назвал, Алли всё же стало немножко легче. Словно во мраке зажёгся огонёк.

— Спасибо, — сказала она. — Ты проявил настоящую чуткость.

МакГилл вскинул голову.

— Чуткость?.. Как думаешь, это можно расценивать как бескорыстный поступок?

Алли кивнула.

— Да, думаю, можно.

МакГилл показал в улыбке все свои гнилые зубы вместе с чёрными дёснами.

— Ответ пришёл, когда вопрос забылся — в точности, как предсказало гадательное печенье.

— Гадательное печенье? — переспросила Алли. — Ты о чём?

Но МакГилл проигнорировал вопрос.

— Я совершил бескорыстный поступок, — сказал он, — и теперь готов к четвёртой ступени.

Алли перерыла все опусы Мэри, которые нашлись на «Сульфур Куин», и наконец выискала упоминание о гадательном печенье — о том, насколько они, эти маленькие сухие бисквиты, зловредны и как от них нужно бежать без оглядки, словно от ядерного отстойника. Ага, раз Мэри как чумы боится китайского печенья, значит, здесь кроется что-то важное.

Алли отправилась на поиски Урюка. Он обнаружился внизу, в бывшей кают-компании, где собралась почти вся остальная команда — ребята развлекались как обычно, то есть играли в одни и те же игры, снова и снова, как вчера и позавчера. Так же, как и в царстве Мэри, если МакГилл не тормошил своих холуёв, они впадали в бесконечную рутину: обменивались бейсбольными карточками с изображениями давно умерших игроков; выясняли отношения по поводу того, кто мухлюет в шашки и затевали драки с участием одних и тех же действующих лиц и по всё тем же, что и вчера, причинам.

«Не забывай об этом, — сказала Алли себе самой, — будь всегда настороже. Не допусти, чтобы рутина опять взяла над тобой верх».

Когда она вошла в кают-компанию, кое-кто из находившихся там уставился на неё враждебно, а остальные демонстративно игнорировали. Её откровенно недолюбливали. А всё потому, что МакГилл одаривал Алли своей благосклонностью, тогда как на остальных он плевать хотел. Однако им приходилось признать, что с тех пор, как Алли появилась на «Сульфур Куин», их жизнь стала значительно легче: МакГилл был занят ею и меньше терроризировал свою команду.

Урюк как никто другой понимал, насколько ценным приобретением была Алли. Первое время она опасалась, что старший помощник возненавидит её по той же причине, по какой Вари возненавидел Ника, однако этого не произошло. Урюк зачастую служил для МакГилла козлом отпущения, когда дела почему-то шли не так, как тому хотелось; поэтому Алли некоторым образом спасала его от гнева хозяина. Она не назвала бы Урюка своим другом, но и врагами они не были. В одном Алли была уверена: в усохшей голове мальчишки было больше мозгов, чем можно было предположить, судя по её размерам, и в основном именно поэтому дела на «Сульфур Куин» шли как по маслу.

Урюк выступал в качестве рефери для двух других пацанов, играющих в дурацкую игру: они шлёпали друг друга по рукам. Задача была не уклониться от шлепка; если соперник уклонялся, другой имел право шлёпнуть его ещё раз.

— Расскажи-ка мне о гадательном печенье, — обратилась Алли к Урюку. Тот немедленно бросил своих подопечных на произвол судьбы и отвёл девочку в уголок, где они уселись за столик в стороне от всех и где их никто не слышал.

— Что ты хочешь знать?

— Мэри Хайтауэр утверждает, что оно — порождение зла. Это так?

Урюк расхохотался:

— Должно быть, оно нагадало ей что-то очень нехорошее.

— Тогда расскажи мне правду.

Урюк оглянулся вокруг, словно собираясь сообщить невероятно важную тайну, и тихо промолвил:

— Все гадательные печенья переходят в Междумир!

Алли понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, о чём речь, и всё равно она не поняла.

— Что ты имеешь в виду под «все»?

— То и имею — все, какие есть. Каждое гадательное печенье, когда-либо и где-либо в мире сделанное, переходит в Междумир. Живые разламывают их, но призраки всех этих печений оказываются у нас — целыми и невредимыми. Ждут, когда их найдёт какой-нибудь Послесвет.

— Интересненько, — отозвалась Алли. — И что в этом такого особенного?

Урюк усмехнулся и придвинулся к ней поближе:

— А то, что все написанные на них пророчества в Междумире сбываются!

Алли не знала, верить этому или нет. Информация, которую давала Мэри, была неверна, но кто знает — может, Урюк тоже ошибается? Ведь всё это только слухи. Междумирные мифы. Значит, оставался один способ узнать правду: самой разломить одно из печений.

Поскольку МакГилл упомянул о них, Алли пришла к выводу, что у него где-то спрятана заначка. Поэтому как только он сошёл на берег штата Мэн проверить очередную ловушку, она поднялась на тронную палубу и принялась за поиски.

Долго искать не пришлось. Собственно, она управилась бы ещё быстрее, если бы её не воротило от одной мысли о том, чтобы сунуть нос в МакГиллову плевательницу. И сделала она это только после того, как ей пришло в голову, что МакГиллу, в сущности, плевательница-то ни к чему: поскольку он страшно гордился своей способностью вызывать отвращение и всячески его культивировал, он никогда не пользовался этим горшком по назначению, предпочитая в прямом смысле плевать на всех, кто попадался на пути. Принимая во внимание этот факт, Алли пришла к выводу, что плевательница, по всей вероятности — самый незаплёванный предмет на судне.

Так оно и оказалось. Плевательница содержала в себе всю МакГиллову коллекцию китайских гадательных печений.

Алли, стиснув зубы, взяла одно из них и подождала, что будет — а ну как и впрямь у неё рука отсохнет?

Как выяснилось, Мэри и тут наврала — ничего у Алли не отсохло и не отвалилось. И почему её это не удивило?

Держа в ладони маленькое печеньице, она ощутила прилив нетерпения. Она никогда не верила в гадания, предсказания и прочую чепуху, но ведь она и в привидения тоже не верила! Алли закрыла глаза и сжала кулак. Печенье с хрустом треснуло.

На узкой полоске бумаги значилось:

Одно дело — съесть с друзьями пуд соли, и совсем другое — бессовестно мариновать их.

Алли даже не могла решить, поражена она или раздосадована. Как будто вся вселенная наставила на неё обвиняющий перст: смотри, что твои эгоистичные амбиции сделали с Ником и Любистком! Она взяла ещё одно печенье — ведь первое сказало только о том, что было, а не о том, что будет. Может, второе подскажет ей, как быть дальше? Она разломила печенье.

Ты будешь последним. Ты станешь первым.

Поскольку смысла она не уловила, то решила попробовать ещё раз.

Ожидание или свет — выбор за тобой.

Всё равно, что чипсы есть — пока все не уничтожишь, не успокоишься. Алли раздавила четвёртое печенье. Пророчество гласило:

Оглянись!

Глава 20

День, когда подвесили МакГилла

Стоя позади Алли, МакГилл наблюдал, как она ворует у него печенье, и еле сдерживался. Ещё никто и никогда не осмеливался запускать руку в его собственность! Ярости монстра не было предела, но на этот раз он сумел сладить со своим отвратительным характером и обуздал желание немедленно накинуться на преступницу. Он успешно прошёл через четыре ступени обучения, осталось только восемь. Если он сейчас даст себе волю и выбросит девчонку за борт, искусство скинджекинга останется для него тайной за семью печатями. Поскольку подобные преступления вызывали у МакГилла всегда только один тип реакции — взрыв необузданного гнева, другой он не знал, — то он просто притаился у трона и никак не реагировал.