Эдуард Семенов - Кодекс Защитника Страница 38

— Я не Защитник, я — только послух. Свидетель. Защитником был Данила. Он погиб. Я не знаю, что делать дальше!

Видя, что его никто не перебивает, он продолжал выталкивать из себя слова, которые уже давно и прочно поселились в его мозгу.

— Я не представляю, как можно победить целую систему! Это невозможно! Это бред!

Он схватился руками за голову и замотал ею, как будто внутри был колокол, и он хотел, что бы тот начал звонить.

— Не, нет, не смотрите на меня так!

Алексей повернулся и хотел убежать, но солдаты сомкнули плечи, не выпуская его из круга.

— Да, пустите вы!

Алексей дернулся, как раненная птица, и тут ему на плечо положил руку отец Михаил.

— Успокойся! — сказал он, — никто тебя не неволит! Иди, если хочешь.

И он дал знак солдатам, чтобы те расступились. Алексей, почувствовав свободу, побежал, спотыкаясь о камни и продолжая держаться руками за голову. Побежал боком вокруг воронки, как будто именно она не хотела его отпускать и затягивала в себя. Но Алексей ничего не видел. Он бежал навстречу солнцу, которое уже успело подняться над линией горизонта и опустить на землю туман мелкой росой.

Белковский проводил его взглядом и произнес:

— Переживает.

Потом добавил:

— Не волнуйтесь, он вернется. Его судьба быть Защитником, а от судьбы не уйдешь. Но Защитником может быть каждый!

Он поискал глазами Султанова и подмигнул ему:

— Ну, как Ибрагим помоги мне.

Султанов удивленно посмотрел на своего старого учителя:

— Что надо сделать?

— Поддержи меня.

Султанов подошел к солдату, на спине которого сидел Аполлинарий Владиленович, и, не понимая, что от него хотят, встал сбоку.

— И что дальше.

— Отпусти мне ноги, — приказал учитель своему «коню». Тот аккуратно ослабил хватку, и ноги учителя безжизненно упали вниз.

— Подскажи Ибрагим, они коснулись земли?

— Да, но …

Аполлинарий Владиленович гикнул:

— Тогда держи меня.

Он разжал руки и повалился в объятия Султанову. Тот еле успел подхватить его подмышки:

— Что вы такое удумали?

Повиснув на груди у Ибрагима, Белковский засмеялся:

— Да вот померещилось на старости лет, что снова стал ноги чувствовать. Ан нет. Природу не обманешь, — казал он с такой улыбкой на лице, что все заулыбались, разом разрядив обстановку.

Ибрагим начал усаживать учителя на землю рядом с убитыми, но Аполлинарий Владиленович замахал руками:

— Это нет. Рано мне еще рядом с убитыми лежать. Давайте-ка меня на машину подсадите. Там повыше будет. И мне оттуда все хорошо будет видно. Думаю, командир возражать не будет.

Макаров кивнул в знак согласия:

— Не буду.

— Вот и отлично.

Пока учителя перекладывали на «тигра», все как-то сразу стали подчиняться ему, и никто не чувствовал себя при этом ущербным, а Белковский, забравшись на броню и усевшись поудобнее, как какой-нибудь персидский шах на спине боевого слона, начал быстро отдавать короткие и понятные распоряжения:

— Командир, ты организуй оборону и связь для нашей прессы. Пусть они все что видели, передадут по своим каналам. Скоро сюда новые гости прибудут, надо чтобы они знали, что здесь было. Батюшка, вам надо будет найти Алексея. Вы знаете, что ему сказать. Вас этому учили. Парня приободрить надо. Может еще придет в себя.

Отец Михаил понимающе хекнул, сомкнул брови, поправил бороду и достал из-за пазухи большой крест:

— Сделаем!

— Ты же, Ибрагим, — продолжал Аполлинарий Владиленович, — бери Валентину, всех остальных и посмотри, что можно сделать, чтобы свет снова появился. Нам без него никак нельзя. Без него нас сомнут и памяти не оставят. А Суд Божий сегодня будет. Его уже объявили. И не важно, что защитник погиб. Появиться другой. И кто им будет — Алексей или еще кто — по большому счету неважно. Главное, чтобы он был. Если Защитника не будет, то правда останется на чужой стороне! И тогда все смерти будут напрасными! У Суда Божьего пересуда не бывает! Это высшая инстанция справедливости на земле!

И все согласились и, что самое удивительное, никто не поинтересовался, откуда он все знает. Все просто приняли его за старшего и все. Как будто внутри его появился свет, и все увидели это!

Между тем Белковский и сам толком не знал, откуда вдруг в нем появилось эта уверенность, что он знает, что и кому надо делать. Он просто стал видеть далеко вперед и вокруг, и знал все, что с ним будет и как это будет. Нет, он, конечно, догадывался, в чем причина. Ее ему назвал Данила еще там, в трещине, но пока он не хотел признаваться себе в этом. Он пока даже не хотел думать об этой причине, ведь ощущение силы появилось и стало расти в нем с того самого момент, как он выбрался из своего убежища. Может, чуть раньше. Оно подхватило его под руки и понесло, как лодку по узкому руслу подземной реки, в сторону образовавшейся воронки, по дороге согревая его стылые больные кости. От этого тепла по всему телу вверх и вниз пошли круги, а за спиной будто выросли крылья.

Самое интересное, он действительно вдруг стал чувствовать свои больные и уже давно не ходившие ноги.

Глава 10

Драконий пир

Мулла Ахмади не любил своего имени. Наверное, потому что родители неоднократно говорили ему, что его назвали в честь знаменитого президента Ирана, который много лет назад был одним из главных борцов против Соединенных Штатов.

Сам же Ахмади родился и вырос в Нью-Йорке, был коренным американцем и верил в торжество американского образа жизни. Он никогда не был на родине своих предков и не горел желанием побывать там когда-нибудь. но судьба распорядилась иначе. Окончив с отличием Калифорнийский университет, он очень легко нашел себе место в Центральном разведывательном управлении и быстро сделал карьеру в аналитическом отделе, став начальником восточного департамента. После того, как он провел на этой должности несколько лет, ему предложили повышение в звании, досрочный выход на пенсию и солидную прибавку к зарплате в случае, если он согласится несколько лет провести на нелегальной работе в качестве священнослужителя в одной из стран, которые он как раз курировал.

Речь шла о Грузии, в которой всеми силами насаждалось мусульманство и требовались опытные специалисты для работы с населением. Отказаться от такого предложения Ахмади конечно мог, но это означало бы конец его стремительной и прекрасной карьеры. И он скрепя сердце согласился.

Прежде чем выехать на работу в Тбилиси, ему пришлось несколько месяцев стажироваться в мечети, которую построили в Нью-Йорке на месте разрушенных башен-близнецов. Именно там, посвятив его в одну из первых степеней масонского ордена, ему наконец раскрыли истинную цель его командировки в Грузию. Он должен был создать там организацию под названием «Черные охотники» и найти среди них тех, кто будет готов не только убивать не только тех, на кого укажет его рука, но и в случае необходимости умереть за него. Именно его организация стояла у истоков конфликта в Цхинвале, именно его люди были теми, кто сделал первые выстрелы в сторону грузинской стороны, спровоцировав военный конфликт. Именно его снайперы каждую ночь выбирались в разрушенный город и наводили ужас на местных жителей, а также устраивали провокации и диверсии против миротворцев, из-за которых в зоне постоянно поддерживался огонь напряженности.

Вот только кому был нужен этот огонь? И зачем мулла его зажег? Об этом Ахмади даже не догадывался.

И вот вчера поздно вечером, когда ему сообщили, что он должен организовать приземление частного самолета и обеспечить охрану прибывшему на нем человеку, он наконец понял, что сможет воочию увидеть того, кто, судя по всему, и стоит за всей этой войной. Того, кто опутал миллионы людей по всему миру невидимыми нитями и дергал за них, заставляя двигаться к неизвестной цели. Того, кто движением одного пальца свергал президентов и создавал новые страны. Того, кто по настоящему владел этим миром! Как он догадался, что это будет именно ОН? Наверное, по голосу человека, который ему сообщил эту новость. Раньше этот человек никогда ни о чем не просил его. Только приказывал. И вот в этот раз он снизошел до просьбы. Это было неожиданно. А впрочем, может быть, ему только это показалось?

Ахмади предпочел не углубляться в психоанализ, а отнестись к словам как к еще одному приказу и выполнить его, заслужив еще одно одобрение и дополнительную прибавку к пенсии. Так было проще. Он сел в свой черный бронированный мерседес, взял с собой лучших джигитов и отправился встречать самолет на аэродром, который находился за пятьдесят километров от Цхинвала. Это был «Гольфстрим», реактивный авиалайнер бизнес-класса, упакованный по последнему слову техники. Он мягко коснулся колесами земли и, пробежав по грунтовой полосе положенные ему метры, остановился как вкопанный. Включились реверсионные двигатели. Самолет развернулся, приготовившись к экстренному взлету. Ахмади приказал водителю машины подъезжать прямо к трапу. Связался по рации с экипажем лайнера, сообщил, что они готовы принять пассажира и контролируют ситуацию. Только после этого у самолета откинулся трап, и в проеме двери появился высокий, слегка сутулый мужчина с высохшей бледной кожей. Он был одет в белые штаны, клетчатую безрукавку, на голове клетчатая кепка. Он был в черных очках, а в руках держал клюшку для гольфа.