Тед Чан - Сборник “История твоей жизни” Страница 39

– Вы отыскали эоним для этого вида лягушек! Эшборн улыбнулся:

– Поскольку сей метод воспроизводства не требует сексуального контакта, я назвал его «партеногенез».

Стрэттон взглянул на него, затем на Филдхарста:

– Теперь мне ясно, какое решение вы предлагаете. Логическим завершением этих исследований станет подбор эонима для человека. Вы хотите, чтобы человечество продолжило существование с помощью номинаторов.

– А вас, кажется, подобная перспектива тревожит… – заметил Филдхарст. – Этого следовало ожидать – мы с доктором Эшборном поначалу испытывали те же чувства… как и любой, кто над этим задумается. Вряд ли кому-либо понравится идея о том, что людей будут зачинать искусственно. Но можете ли вы предложить альтернативу?

– Стрэттон помолчал, и Филдхарст продолжил: – Все, кто знает о работах доктора Эшборна, Дебюсси и Жилля, согласны в одном: другого решения нет.

Стрэттон напомнил себе, что ему следует сохранять бесстрастное отношение ученого.

– И как именно вы представляете использование этого имени? – спросил он.

– Когда муж окажется не с состоянии сделать жену беременной, – ответил Эшборн, – они обратятся к помощи врача. Тот соберет менструальную кровь женщины, выделит яйцеклетку, наложит на нее имя, а затем вернет в лоно.

– У ребенка, рожденного таким методом, не будет биологического отца.

– Верно, однако в данном случае биологический вклад отца имеет минимальную ценность. Мать будет думать о муже как об отце ребенка, поэтому ее воображение снабдит зародыш комбинацией внешности и характера супругов. Это не изменится. И вряд ли стоит упоминать, что наложение имени не будет доступно для незамужних женщин.

– А вы уверены, что в результате родится настоящий ребенок? – спросил Стрэттон. – Я уверен, что вы поняли смысл моего вопроса. – - Все трое знали о катастрофических последствиях проведенной в прошлом веке попытки создать улучшенных детей, подвергая женщин месмеризации [Метод, предложенный французским врачом Ф. Месмером (а пашей реальности – вторая половина XVIII в.), согласно которому с помощью т.н. «животного магнетизма» можно врачевать полезны и изменять состояние организма.] во время беременности.

Эшборн кивнул:

– К счастью, яйцеклетка весьма специфична в том, что она воспринимает. Набор эонимов для каждого вида организмов весьма невелик; если лексический порядок наложенного имени не имеет близкого соответствия со структурным порядком этого вида, то полученный в результате зародыш окажется нежизнеспособен. Однако и при нашем способе матери будет необходимо сохранять спокойствие во время беременности, ведь наложение имени не сможет защитить будущего ребенка от волнений и тревог матери. Зато селективность яйцеклетки дает нам гарантию, что любой индуцированный зародыш окажется хорошо сформированным во всех отношениях – кроме одного, также очевидного.

– Какого же? – встревожился Стрэттон.

– А вы разве не догадались? Для лягушек, созданных наложением имени, ущербными оказываются только самцы – они стерильны, ибо их сперматозоиды не содержат зародышей. Однако лягушки-самки, в отличие от самцов, плодовиты, их икру можно оплодотворить или обычным способом, или повторив наложение имени.

Стрэттону сразу полегчало:

– Значит, мужской вариант имени оказался несовершенным. Скорее всего, между мужским и женским вариантами есть и другие отличия, кроме одного лишь сексуального эпитета.

– Только в том случае, если считать мужской вариант несовершенным, а я так не считаю, – возразил Эшборн. – Подумайте сами: хотя фертильные самец и самка могут казаться одинаковыми, они радикально отличаются по степени внутренней сложности. Самка с жизнеспособной яйцеклеткой остается единым организмом, в то время как самец с жизнеспособными сперматозоидами представляет собой, по сути, множество организмов – отец и все его потенциальные дети. В этом смысле два варианта имени хорошо совпадают по своему действию, ведь каждое индуцирует единственный организм, однако лишь организмы женского пола могут быть фертильными.

– Я понял, что вы имели в виду. – Стрэттон осознал, что ему пока не хватает опыта в размышлениях о номинациях органической материи. – Вам удалось создать эонимы для других видов?

– Чуть более десятка для различных видов – но мы быстро движемся вперед. Мы только начали работу над именем для человека, и она оказалась гораздо сложнее, чем все предшествующее.

– А сколько номинаторов участвует в работе?

– Немного, – сообщил Филдхарст. – Мы попросили присоединиться некоторых членов Королевского общества, французская Академия подключила нескольких своих ученых. Надеюсь, вы понимаете, почему я пока не называю имена, но могу вас заверить: нам помогают самые выдающиеся специалисты Англии.

– Извините за вопрос, но почему вы обратились ко мне? Я ведь не принадлежу к упомянутой категории.

– Ваша карьера пока только начинается, – согласился Эшборн, – однако разработанные вами имена уникальны. Автоматы всегда имели специализацию по форме и функциям, совсем как животные – кто-то хорошо лазает, кто-то копает, но нет таких, кто хорош в обоих случаях. А ваши автоматы умеют имитировать работу человеческих рук, этих гениальных природных инструментов – ведь что еще способно управляться с любыми вещами материального мира, от гаечного ключа до пианино? Возможности рук – это физическое проявление возможностей разума, и данные качества чрезвычайно важны для имени, которое мы ищем.

– Мы следим за всеми достижениями современных исследований в области номинации, мы знаем имена тех, кто добился значительных успехов, – сказал Филдхарст. – И когда мы узнали о том, чего вы достигли, то разыскали вас немедленно.

– Фактически, – продолжил Эшборн, – ваши имена интересны для нас именно по той же причине, из-за которой они встревожили скульпторов: они делают автоматы гораздо более человекоподобными. Поэтому мы спрашиваем: присоединитесь ли вы к нам?

Стрэттон задумался. Ему предложили, вероятно, важнейшую задачу, с которой мог справиться номинатор, и при обычных обстоятельствах он сразу ухватился бы за возможность участвовать в подобном проекте. Однако прежде чем давать согласие, следовало решить еще один вопрос.

– Ваше приглашение – честь для меня, но как быть с моей работой по созданию умелых автоматов? Я и сейчас твердо верю, что дешевые двигатели смогут улучшить жизнь рабочего класса.

– Это достойная цель, – признал Филдхарст, – и мы не будем просить вас отказываться от нее. Более того, мы очень хотим, чтобы вы усовершенствовали эпитеты сноровки. Однако ваше стремление к социальной реформе окажется бессмысленным, если мы не обеспечим выживание всего нашего вида.

– Это очевидно, однако я не хочу, чтобы потенциалом реформы, которая основана на именах умелости, пренебрегали. Возможно, лучшего шанса восстановить достоинство простых рабочих не выпадет уже никогда. И чего будет стоить наша победа, если продолжение жизни будет означать лишь продолжение страданий?

– Хорошо сказано, – согласился граф. – Позвольте сделать предложение. Чтобы вы смогли использовать свое время наилучшим образом, Королевское общество обеспечит необходимую поддержку вашим работам по созданию умелых автоматов – найдет инвесторов и так далее. А я полагаюсь на то, что вы разумно поделите время между двумя проектами. Разумеется, ваши работы по биологической номинации должны оставаться тайными. Такой вариант вас удовлетворит?

– Да. Господа, я согласен.

И они пожали руки.

Прошло несколько недель с того дня, когда Стрэттон в последний раз говорил с Уиллоуби – если не считать общением холодный обмен приветствиями при встречах. Молодой ученый практически не виделся и с другими скульпторами, проводя почти все время в кабинете, где занимался перестановками букв, пытаясь улучшить эпитеты сноровки.

В здание мануфактуры он входил через переднюю галерею, где клиенты обычно листали каталоги. Сегодня все здесь было забито автоматами – домашними уборщиками. Стрэттон увидел, как клерк вешает на них таблички с именами владельцев.

– Доброе утро, Пирс, – поздоровался он. – Почему сюда привезли столько автоматов?

– Для модели «Регент» только что создали новое имя. И всем не терпится заменить старое на новинку.

– Тогда вам сегодня придется трудиться весь день. – Ключи от замков, запирающих щели для имен в корпусах автоматов, хранились в сейфе, открыть который могли лишь два управляющих мануфактуры, каждый своим ключом. И управляющие очень не любили, когда сейф днем оставался открытым надолго.

– Ничего, я уверен, что закончу работу вовремя. . – Вам невыносима мысль, что придется сказать какой-нибудь хорошенькой горничной, что ее помощник будет готов лишь завтра?