Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник) Страница 4

— Все полностью загорожено. Да пошлет им Король Снов мучительный сон в эту ночь!

— Что случилось?

— Корональ расположился в главном дворце. Это самое большое здание — с зубчатыми золотыми завитками на стенах на той стороне площади. Никто не должен к нему приближаться. Мы не можем даже обогнуть площадь по внутреннему краю, потому что там собралась толпа, жаждущая хоть мельком увидеть лорда Валентина. Так что обходить придется далеко, на это уйдет час, если не больше. Ну ладно, спать — это не главное, я думаю. Смотри, вот он!

Шанамир указал на балкон высоко на фасаде главного дворца, где появились какие-то фигуры. На таком расстоянии они казались не больше мышей, но мышей роскошно одетых, обладавших чувством собственного достоинства. Фигур было пять, и центральная наверняка корональ.

Шанамир вытянулся и встал на цыпочки, чтобы лучше видеть. Валентин сумел разглядеть немногое: темноволосого человека, кажется, с бородой, в тяжелом белом меховом плаще поверх зеленого или светло-синего камзола. Корональ стоял у перил балкона, протянув руки к толпе, которая растопыренными пальцами изображала символ Горящей Звезды и снова и снова выкрикивала его имя:

— Валентин! Лорд Валентин!

Шанамир тоже кричал:

— Валентин! Лорд Валентин!

Валентин почувствовал дрожь отвращения.

— Подумать только! — бормотал он, — Вопят, словно само Божество спустилось пообедать в Пидруиде. Он же просто человек, не так ли? Когда его кишки полны, он опорожняет их, верно?

Шанамир был в шоке:

— Он корональ!

— Он для меня ничто, а я для него меньше, чем ничто.

— Он правит, следит за соблюдением справедливости, оберегает мир от хаоса. Ты сам говорил это. Разве все это не заслуживает уважения?

— Уважения — да, но не поклонения.

— В поклонении королю нет ничего нового. Мой отец рассказывал мне о старых временах. Короли были давным-давно, еще на Старой Земле, и я готов держать пари, Валентин, что им поклонялись куда более диким образом, чем сегодня.

— И одних утопили собственные рабы, других отравили их же первые министры, третьих задушили жены, были и такие, кого сверг народ, которому они якобы служили. И всякий раз, едва предав короля земле, о нем тут же забывали.

Валентин ощутил внутри странный жар злости и с отвращением сплюнул.

— А множество стран на Старой Земле обходилось вообще без королей. Зачем они нам на Маджипуре, эти экспансивные коронали, страшный старый понтифекс, прячущийся в своем Лабиринте, Король, посылающий скверные сны с Сувраэля? Нет, Шанамир, может, я и слишком глуп, чтобы понять это, но для меня это все не имеет смысла. Это безумие! Эти восторженные вопли! Спорю, что ничего подобного не происходит, когда по улицам проезжает мэр Пидруида!

— Нам необходимы короли, — настаивал Шанамир. — Этот мир слишком велик, чтобы им могли управлять только мэры. Нам нужны великие и могучие символы, монархи, почти равные богам, способные соединить все в единое целое. Смотри! — Мальчик указал на балкон. — Видишь маленькую фигурку в белом плаще? Это корональ Маджипура. Неужели ты не чувствуешь никакого трепета, когда я говорю это?

— Никакого.

— И ты не взволнован, зная, что в этом мире двадцать миллиардов людей и только один корональ и что сегодня ты видишь его собственными глазами, а больше никогда не увидишь? Ты не чувствуешь благоговения?

— Нет.

— Странный ты человек, Валентин. Я никогда не встречал такого. Как может быть, чтобы человека не трогало лицезрение короналя?

— Меня не трогает, — Валентин пожал плечами. Он и сам был немного озадачен. — Пошли отсюда. Я устал от толпы. Давай найдем гостиницу.

Путь оказался долгим, потому что почти все улицы упирались в площадь и мало какие шли в обход ее. Валентин и Шанамир двигались по все расширяющейся спирали, пытаясь придерживаться западного направления, а цепочка животных, безмятежно постукивая копытами, тащилась следом за ними.

Наконец они вышли из квартала отелей и богатых магазинов в район складов и галерей, добрались до береговой черты, а затем и до захудалой гостиницы с покосившимися черными балками и потрепанной соломенной крышей, со стойлами на заднем дворе. Шанамир устроил своих животных и пошел через двор к жилью хозяина гостиницы, оставив Валентина одного.

Ждать пришлось довольно долго. Валентину казалось, что даже здесь он неясно слышит приглушенные расстоянием крики: «Валентин… Валентин… лорд Валентин!» Но это бесконечно повторяющееся имя для него ничего не значило, потому что это имя принадлежало другому человеку.

Шанамир вернулся, легко и быстро пробежав через двор.

— Все устроено. Дай мне какую-нибудь монету.

— Пятьдесят?

— Мельче, много мельче, что-нибудь вроде полкроны.

Валентин достал монеты, рассортировал их при тусклом свете лампы и протянул несколько самых потертых Шанамиру.

— За ночлег? — спросил он.

— Взятка сторожу, — ответил Шанамир. — Спальные места сегодня трудно найти. Из-за лишнего человека придется урезать количество места для остальных, и если кто-нибудь сосчитает всех по головам и пожалуется, именно сторож должен нас прикрыть. Иди за мной и помалкивай.

Они вошли в дом. На них пахнуло солоноватым воздухом и плесенью. За столом сидел жирный хьорт с серым лицом, похожий на огромную жабу, и раскладывал пасьянсы. Он только поднял глаза.

Шанамир положил перед ним монеты, и хьорт чуть заметно кивнул. По всей длинной узкой комнате без окон, освещенной красноватым светом трех висевших в разных местах ламп, на полу рядами лежали матрасы, и почти все они были заняты.

— Сюда, — сказал Шанамир.

Он слегка подтолкнул один матрас носком сапога, быстро снял верхнюю одежду и лег, оставив место Валентину.

— Приятного сна, — пожелал он.

— И тебе тоже.

Валентин разделся и лег рядом. Отдаленные крики все еще звучали у него в ушах, а может, ему это только казалось.

Его удивило, насколько он устал. Да, может быть, сегодня ночью и придут сны, а за ними надо внимательно следить, чтобы понять их значение. Но сначала должен был быть глубокий сон, сон совершенно изможденного человека. А утром? Новый день. Все может случиться. Все.

Глава 4

Сон, конечно, возник где-то среди ночи.

Валентин, как его учили в детстве, несколько отстранился от сна и следил за его развитием на расстоянии. Сны имели очень важное значение; это были послания правящих миром Сил, помогающие человеку строить свою жизнь; и игнорировать их можно было лишь на свой собственный страх и риск, ибо они являлись выражением глубочайшей истины. Валентин увидел себя идущим по большой пурпурной равнине под зловещим багровым небом и раздутым янтарным солнцем. Он шел один, лицо его осунулось, глаза ввалились. Земля перед ним растрескивалась, открывая зияющие ярко-оранжевые щели, из которых, как чертики из коробки, выскакивали какие-то существа. Они визгливо смеялись над ним и быстро прятались в трещины, прежде чем те закрывались.

Вот и все. Незавершенный сон, поскольку он ни о чем не рассказывал, в нем не было ни конфликтов, ни решений. Это был только образ, странная сцена, кусочек большой картины, которая еще не явилась ему. Валентин даже не мог сказать, кто послал этот сон: благословенная Хозяйка с Острова Сна или злобный Король Снов.

Наполовину проснувшись, он лежал, обдумывая сон, и наконец решил не придавать ему большого значения. Он ощущал какое-то странное отдаление от своего внутреннего «я», будто он и вовсе не существовал до вчерашнего дня; даже мудрость снов теперь от него скрыта.

Он снова уснул. Ничто не тревожило его, кроме недолгого, но шумного дождя, и сны больше не приходили. Разбудил Валентина теплый золотисто-зеленый свет, лившийся через открытую дверь с дальнего конца узкого длинного холла. Шанамира не было. Кроме Валентина в комнате спали еще двое.

Валентин встал, потянулся, размял руки и нош, оделся, умылся над раковиной у стены и вышел во двор, чувствуя себя бодрым, полным сил и готовым ко всему, что принесет ему день. Утренний воздух был плотным и влажным, но теплым и прозрачным. Ночной туман исчез. С чистого неба лился жар летнего солнца.

Во дворе росли три большие вьющиеся лозы, по одной у каждой из стен. Их искривленные стволы были больше чем в обхват толщиной, глянцевые лопатообразные листья имели глубокий бронзовый оттенок, а молодая поросль — светло-красный. Лозы были усыпаны ярко-розовыми цветами, похожими на маленькие трубы, но рядом с цветами на них висели созревающие плоды — тяжелые бело-голубые ягоды, блестевшие от влаги. Валентин сорвал одну ягоду и съел. Она была сладкой, с привкусом молодого вина. Он съел вторую, потянулся было за третьей, но передумал.

Обойдя двор, Валентин заглянул в стойла и увидел животных Шанамира, спокойно жующих солому, но их хозяина не было — наверное, убежал по делам.