Михаил Успенский - Соль Саракша Страница 4

День и ночь внутри Саракшара меняются побыстрей, чем на самом деле — не сутками же там стоять! Хотя маленький Мойстарик, дай ему волю, стоял бы наверняка…

А кончается осмотр так: Мировой Свет внезапно вспыхивает ярко-ярко — и медленно меркнет. А моря с континентами плывут, текут, плавятся, струи начинают перемешиваться, горы оседают, леса валятся, города рассыпаются, всё становится каким-то серо-бурым — таков, надо понимать, цвет Первоматерии… Потом свет разгорается снова, в бурой смеси возникают какие-то пятна — и сеанс окончен. Потому что даже самые учёные люди не могут вообразить, каким станет Саракш после очередного Обновления. Всё просто и понятно без всяких учебников.

На выходе каждому вручают сувенир, уменьшенную копию уменьшенной копии Саракша — Саракшарик. Один такой до сих пор хранится в нашем доме. Как только я его не кокнул — сам удивляюсь. Правда, он уже не крутится и не подсвечивается.

Да и всё равно там ничего толком не рассмотришь — ты же снаружи.

Князь говорит, что в развалинах столичного Саракшара сейчас живут малолетние бандиты, бродяги и наркоманы. Власти пока не до познавательных аттракционов…

И всё-таки отчасти прав господин Динуат Лобату: в Верхнем Бештоуне мало что изменилось, только за рекой появился военный городок. Так ведь всё равно там раньше были казармы Горной Стражи.

Народу, конечно, стало поменьше, туристы исчезли, чужаков здесь теперь не жалуют — самим ничего не хватает. Закрылись десятки кафе и кабачков. И вообще, к нам так просто не приедешь. Особая зона. По железнодорожной ветке ходят только освинцованные товарняки да специальные электромотриссы, если кому из начальства приспичит. А ехать через лавовое поле, в которое бомба превратила Нижний, дураков нет.

Но всё равно нам грех жаловаться, когда чуть не вся остальная Страна Отцов ещё в руинах, и восстановлению не видно конца.

А, да — не фунициклирует больше шикарный санаторий «Горное озеро», где лечили до войны богатых психов, — и накрылась куча рабочих мест.

…Вот туда мы с Князем и отправимся, когда закончится это долбанное джакнутое душеподъёмное построение!

Может, сегодня. А может, и не сегодня…

Плот «Адмирал Чапка»

Есть такая грустная поговорка — мол, от всей авиации старой Империи осталась только застёжка «молния». Её действительно придумали в своё время специально для пилотов.

А от флота Империи сохранилось и того меньше.

Уму непостижимо, как мог водолазный плот с огромного имперского авианосца «Адмирал Чапка» попасть в наши горные края.

Непонятно, почему он вообще уцелел!

Хотя сам адмирал Эрон Чапка, судя по книге о его подвигах, был великий мастер выживания. Последний свой флагман утопил, хотя сам не утонул, выбрался на берег, явился во дворец с петлёй на шее и с очередным проектом в кармане. Дважды был разжалован в матросы. Все сражения Островной кампании проиграл, но странное дело: победители с Архипелага запросили мира на наших условиях!

Может быть, плот тоже не пожелал тонуть вместе со всем остальным авианосцем, порвал крепёж и выбросился на берег с первым же подходящим штормом или взрывной волной? И его ещё ждут славные победы…

То, что это именно водолазный плот, мы поняли, не совсем же тупые. Два поплавка, палуба с квадратным люком посередине, дырки от болтов там, где крепилась лебёдка, стойка для баллонов с газовой смесью, выемка для движка на корме.

Движок, лебёдку и баллоны, конечно, добрые люди сняли первым делом. Всё флотское отличается надёжностью и долговечностью. Наверняка движок ещё пашет на чьём-нибудь катере. Причём питающий элемент вряд ли выработался. Довоенное же всё, качественное!

Представляю, как ругались погранцы, когда в вагоне с воинскими грузами вместо чего-то, выписанного для пользы дела, обнаружилось это чудо морское! А в накладной-то, говорят, новенький внедорожник значился…Наверное, жалобами завалили военную прокуратуру!

Ободранный мародёрами плот с гордым флотским именем не стали даже доставлять в военный городок — сразу выбросили на городскую свалку. Она у нас на крутом речном берегу. Когда мусора скапливается слишком много, приползает бульдозер и ножом сметает всё в бурные воды Юи. Это, конечно, нехорошо, и все на власть ругаются, но заниматься переработкой отходов никто не хочет.

Как-то в выходной мы с Князем стояли на берегу.

— Светлейший, — говорю. — Как ты думаешь, доплывёт этот плот до Верхней Сальмы, ежели столкнуть его на воду?

Князь, уже более или менее ориентирующийся в наших местах, отвечает уверенно:

— До Верхней доплывёт…

— А до Нижней? — спрашиваю.

— Нет. До Нижней не доплывёт. Его на Зубках Демона расколошматит, массаракш… Потому-то никто на него и не позарился!

Правильно говорит. С пониманием вопроса. Это я во флотских делах не разбираюсь — нам, горным козлам, оно и ни к чему. Изо всей морской темы я знаю только припев «Марша Берегового патруля»: «Не боимся Белых субмарин, Белых субмарин, Белых субмарин…». А Князю в его кадетском училище принудительно расширяли военный кругозор…

— Да, толком-то не прокатишься, — говорю. — Вот если бы это надувная лодочка была. А с такой дурой…

— И всё-таки хорошо бы этого адмирала Чапку к делу пристроить, — говорит Дину. — Великий был флотоводец, так уж он островных крыс причморил на Архипелаге, что про них и не слышно было…

— Тяжелый, джакч, — говорю.

— А ты дядю попроси.

— И что мы с ним делать будем?

— С дядей?

— С плотом!

— Ну, я не знаю, — говорит Князь.

И вдруг за спиной слышим:

— Зато я знаю!

Рыба ищет, где лучше

Если зажмуриться, когда слышишь речь Нолу Мирош, можно подумать, что с тобой, убогим, общается самая прекрасная принцесса на всём Саракше.

Зато когда разразжмуришься, сразу наступает резкий облом.

Не то, чтобы Нолу страшная. Нет. Страшных девушек у нас в гимназии хватает. (Это «чёрные» учатся раздельно, а в Шахтах живут люди экономные). Вовсе нет. Просто когда на неё глядишь, на ум приходит только одно слово — «рыба».

Приходит на ум это слово всем. Должно быть, даже бабка-повитуха, принимавшая маленькую Нолу, точно так подумала, хоть и не стала говорить. И если бы нашу одноклассницу повстречал какой-нибудь совсем уж посторонний чужак, он бы тоже подумал на своём чужацком языке: «Ну чисто рыба!».

Наконец, и сами-то рыбы, умей они говорить, хором бы рявкнули: «Наша!»

Нолу, в отличие от нас, полная сирота. Её родители пропали без вести, когда ей было десять. Не на войне, не в гиблых землях. А просто взяли и пропали на лесной дороге. Вместе с повозкой и осликом. Они ехали к родственникам-фермерам — отвезти подарки, привезти земляных яблок. Всё-таки дешевле, чем на рынке! Видно, польстилась какая-то горская нелюдь на гостинцы.

Сиротского дома в нашем городке нет. И никогда не было. Любого сироту найдут, куда пристроить — хоть к самой дальней родне.

Говорят, что такое отношение к сиротам у нас от пандейцев. Возможно. Не худший, конечно, обычай.

Кстати, Рыба могла бы и в наш дом попасть, поскольку приходится она мне многоюродной сестрой или там тёткой через тридцать три солекопских хрена.

Но была у подруги нашей родная бабка, и такая уж там бабка, что никакого дедки не надо…

Так что Рыбе тоже с прозвищем повезло — могли и Горной Ведьмой навеличить. Потому что бабуся-то её — известная ворожея, колдовка, знахарка и вообще личность выдающаяся. В старые времена её непременно бы утопили в рогожном куле из-под соли. Да и нынче таких желающих немало. Но солекопы не дадут: она замечательные обереги мастерит — от завала, от пожара, от соляных крыс… Её собственный сын, Рыбин папаша, был крепко заговорён, и все норовили его в свою бригаду переманить: авось рядом с ним и другие уберегутся…

Рыба и сама, по её словам, кое-что может, хоть Князь над ней и посмеивается.

Тогда она говорит:

— Ладно. Если возьмёте меня в свою команду, научу вас одному заклинанию — ото всего помогает! Даже от сглаза на соль!

И научила. Заклинание было простое и короткое: 

Стану дождём и камнем,Стану огнём и ветром.Соль рассыплется по камню,Соль развеется по ветру,Соль растворится в дожде,Соль закалится в огне.

И действительно, помогало. Особенно в драке. Пока его повторяешь — можно сосредоточиться и действовать хладнокровно…

…— Душевная девка, да только несексуальная какая-то, — сказал я однажды Князю.

— Просто ты, Сыночек, путаешь сексуальность с доступностью, — ответил господин аристократ.

— Ну конечно, — сказал я. — Это ты мачеху свою имеешь в виду или сеструху названую?

И опять мы друг дружку слегка поуродовали. Не из-за Рыбы, нет — ещё не хватало! Просто давно не махались, а форму-то нельзя терять! Враги же кругом!