Урсула Ле Гуин - Толкователи Страница 4

И все они страшно огорчались, что не имеют ни малейшей возможности выяснить это.

— Скорее сектанты, — возразил Тонг. — Вряд ли некое этническое меньшинство. Может быть, хранители древнего культа. Последние представители запрещенной религии, вынужденные скрываться в изгнании.

— О! — вырвалось у нее, хотя она изо всех сил старалась скрыть свою чрезвычайную заинтересованность.

Тонг все еще просматривал файлы.

— Я как раз и хочу найти то немногое, что мне удалось собрать по этому вопросу, — сказал он. — В частности, отчеты Социокультурного управления по поводу «преступной культовой и абсолютно антинаучной деятельности отдельных лиц». А также кое-какие слухи, истории и легенды. Описания неких тайных обрядов, каких-то странных «следов на ветру», чудесных исцелений и предсказаний. В общем, довольно обычный набор…

Даже став наследником трехмиллионнолетней истории, вряд ли можно обнаружить большое количество отличий в поведении или умственных способностях тогдашних представителей человечества и нынешних. Хотя обитатели планет, входящих в систему Хейн, довольно легко несли бремя подобной многомиллионнолетней истории, их представителям трудно было привыкнуть к мысли, что вряд ли удастся найти нечто действительно новое, пусть даже воображаемое новое, в какой-то иной солнечной системе.

Сати так ничего Тонгу и не ответила. А он между тем продолжал:

— Скажи, а в тех материалах, которые первые здешние Наблюдатели посылали на Терру, проходило что-нибудь связанное с иными религиями?

— Ну, поскольку лишь лингвистический отчет прошел без повреждений, то сведения обо всех прочих сторонах жизни мы сумели получить только за счет лексического состава языка благодаря присланному словарю.

— Значит, вся остальная информация, которую собрали Наблюдатели, когда им еще разрешали изучать эту планету совершенно свободно, погибла из-за сбоев во время пересылки? — Тонг снова включил автоматический поиск нужного ему файла. — Какое ужасное невезение! Впрочем, еще нужно доказать, были ли они на самом деле, эти сбои!..

Как и все уроженцы Чиффевара, Тонг был совершенно безволосым и очень маленьким — «точно собачка чихуахуа», как говорят в Вальпараисо. Чтобы не так выделяться среди местного населения, поскольку лысые аканцы встречались крайне редко, Тонг всегда носил шапочку, но, поскольку почти никто из аканцев шапок не носил, выглядел он в этой шапочке еще более «чужеземным», чем без нее. Тонг, очень приятный, мягкий и деликатный человек, очень простой в общении, сразу сумел добиться того, что Сати чувствовала себя в его обществе настолько свободно, насколько это для нее вообще было возможно. И все же, как и все чиффеварцы, Тонг был до такой степени лишен всякой агрессивности, что порой казался равнодушным. Впрочем, он и по отношению к себе никому не позволял проявлять агрессивность, как не допускал и излишней интимности отношений. И Сати была благодарна, что он спокойно воспринимает ее довольно замкнутый характер. Он и сам до недавнего времени не слишком-то откровенничал с нею. А сейчас она чувствовала, что он неспроста обронил те слова насчет сбоев при пересылке информации. Конечно же, он понимает, что эти «сбои» вовсе не были случайными! Ну и с какой стати она должна снова ему это объяснять? Она же достаточно ясно дала понять с самого начала, что прибыла сюда безо всякого багажа, как и полагалось всем Наблюдателям и Мобилям, которые сотни лет проводили в далеком космосе. Так что рассказать что-либо о теперешней жизни на планете, которую она покинула шестьдесят световых лет назад, она не может. Как не может и отвечать за то, что творили на Земле эти «святые» террористы!

Однако молчание затягивалось, и она наконец сказала:

— Ансибль, находящийся в Пекине, был сознательно поврежден.

— Диверсия? Она кивнула.

— Юнисты?

— Угу. Под-конец своего правления они совершили немало нападений на разные экуменические объекты и учебные центры, хотя даже территория, на которой эти объекты находятся, по закону принадлежала Экумене. Я сама в таком месте жила.

— И что, многие были разрушены? Он явно пытался разговорить ее. Вытянуть из нее какую-то нужную ему информацию. Сати почувствовала, как в ней закипает гнев. Горло стиснуло, точно судорогой. Она ничего ему не ответила — просто не в состоянии была что-либо произнести.

Оба довольно долго молчали.

— Значит, тогда не удалось получить никаких сведений об Аке? Кроме лингвистического отчета? — зачем-то переспросил Тонг.

— Почти никаких.

— Какое ужасное невезение! — снова воскликнул он. — Я понимаю, первые Наблюдатели были землянами, потому и посылали свои отчеты на Терру, а не на Хейн, что совершенно естественно. И все-таки ужасно жаль! Но еще неприятнее сознавать, что информация, посылавшаяся с помощью ансибля с Терры на Аку, проходила без сучка и без задоринки АБСОЛЮТНО ВСЯ! Любую техническую информацию, которую запрашивали аканцы, им почему-то высылали без лишних вопросов и безо всяких ограничений… Как, почему первые Наблюдатели допустили такую чудовищную культурную интервенцию?!

— Может быть, они ее и не допускали… Может быть, информацию аканцам посылали с Земли.., юнисты.

— Но с какой стати? С чего это вдруг юнистам захотелось, чтобы Ака начала готовить свой собственный «Марш к звездам»?

Сати только плечами пожала.

— Они, должно быть, старались обратить аканцев в свою веру, — сказала она.

— То есть они убеждали аканцев поверить тому, во что верили сами? Неужели в систему их верований в качестве составляющей входил и индустриально-технический прогресс?

Сати с трудом удержалась, чтобы снова не пожать плечами.

— Так значит, — продолжал рассуждать вслух Тонг, — в тот период, когда юнисты не разрешали Наблюдателям связываться с помощью ансибля со Стабилями на Хейне, они.., занимались тем, что обращали аканцев в свою веру? А как ты думаешь, Сати, не могли они послать сюда своих… МИССИОНЕРОВ — кажется, вы их так называете?

— Не знаю.

Нет, он вовсе не пытался извлечь из нее нужную ему информацию или загнать ее в ловушку. Рассуждая вслух, он изо всех сил пытался понять, пытался заставить ее, землянку, объяснить ему, что сделали с Акой ее сородичи и почему. Но она не хотела и не могла объяснить ему этого, как не хотела и не могла говорить от имени юнистов.

И он понял, почему она не хочет строить какие-то предположения и вообще говорить на эту тему. И извиняющимся тоном сказал:

— Ох, прости! Разумеется, ты никак не могла знать о планах юнистов. Но, видишь ли, я подумал… Если они действительно посылали сюда миссионеров и если им действительно удалось в значительной степени изменить аканские законы чести и морали, саму аканскую культуру… Понимаешь? Этим ведь вполне можно объяснить их Закон об ограничениях, правда? — Тонг имел в виду внезапно принятое аканскими властями пятьдесят лет назад решение о том, что отныне на Аке не может одновременно находиться более четырех инопланетных Наблюдателей, и жить эти Наблюдатели обязаны будут только в больших городах. — Как и запрет на религию, принятый несколькими годами позже. — Тонг говорил очень увлеченно, он, видимо, давно уже обдумывал эти проблемы и сейчас просто светился от охватившего его воодушевления. Вдруг он спросил почти умоляющим тоном:

— Слушай, а ты никогда не слышала о ВТОРОЙ группе Наблюдателей, посланной на Аку с Терры?

— Нет, а что?

Он только вздохнул. Потом как-то безнадежно махнул рукой, точно отметая какую-то собственную невысказанную теорию, и снова сел.

— Мы здесь семьдесят лет, — сказал он устало, — и все, что нам известно о здешней культуре, — это словарный состав языка довзан!

Сати почувствовала, как напряжение отпускает ее. Они снова вернулись с Земли на Аку. И сейчас ей ничто не угрожало. Она заговорила — осторожно подбирая слова, но довольно быстро и с явным облегчением:

— Когда я была на последнем курсе Экуменического подготовительного центра, мне удалось получить копии тех переданных материалов — после их восстановления, конечно… Разумеется, далеко не все. Несколько картин, отдельные фрагменты книг… В общем, маловато, чтобы делать какие-то выводы об уровне культуры в целом. И поскольку, когда я прибыла на Аку, здесь уже вовсю хозяйничала Корпорация, мне так и не удалось узнать, какую культуру, какой государственный строй Корпоративное правительство собой заменило. Я даже не знаю точно, когда именно здешняя религия была поставлена вне закона. Лет сорок назад, да? — Она слышала в собственном голосе противные нотки: фальшивые, льстивые. Нет, это никуда не годится! Тонг кивнул.

— Да, примерно: Через тридцать лет после первого контакта с Экуменой Корпорация объявила свой первый декрет, объявлявший вне закона «иные религиозные учения и их практику». А еще через несколько лет те, кто проповедовал некие верования и претворял их в жизнь, были объявлены опаснейшими государственными преступниками… Но самым странным, как раз и заставляющим меня предполагать, что основной импульс для подобных перемен был получен извне, является то слово, которым они обозначают понятие «религия».