Алексей Лукьянов - Глубокое бурение Страница 4

Все замолчали.

– Сейчас как дам под яйца, - сказал Игорь.

– А чего я сказал-то? - испугался уд. - Хотите - копайте, я ж не против.

7

С тех пор, как Бен обрёл голос, Андрей как-то заробел, начал избегать компании, даже в домино резаться перестал. Бен категорически воспротивился подобному образу жизни. Он так и заявил:

– Житие такое свинское есть!

Не то чтобы куль стал исполняющим обязанности ума, чести и совести, но окаянный отросток слова в простоте не давал сказать: всё ему здравствуйте-простите да пожалуйста-мерси, а уж о рукоблудии и вовсе речи быть не могло - запалит, гад! Андрюшка даже прыщами пошёл от острой сексуальной недостаточности.

Ещё уд придумал какую-то сублимацию, благодаря которой, оказывается, все мысли о гребле можно трансформировать (как у Бена только язык поворачивался такие слова выговаривать?!) в полезную энергию.

– Как это? - спросил Андрей.

Оказалось, что сублимация - это как пар. Можно его просто выпустить, а можно с пользой, то есть всякий раз, когда Андрюхе хотелось кому-нибудь присунуть, Бен велел ему заняться делом: например, крестом вышивать или лобзиком выпиливать.

– А может, лучше с пользой? - взмолился Опарыш, когда в очередной раз был приведён буквально за куль в музей для духовного роста.

– Андрюшенька, это и есть польза. Ты же столько энергии вхолостую тратил!

– Так это что - мне теперь только самостоятельно?

– Я говорю - сублимация, а не другое слово.

– А если я жениться захочу?

– Су! Бли! Ма! Ци! Я! Рано тебе ещё жениться.

Всё, в общем, оказалось не так страшно, и даже полезно: Бен вымуштровал Опарыша настолько, что тот вполне сносно мог шить, варить, вязать, крутить гайки и ревизировать кран-буксы. Оказывается, руки сами знают, что делать… эй-эй, СУБЛИМАЦИЯ, вам говорят!

Впрочем, дальше мелкой моторики дело не шло. На выставках Андрей надолго застывал перед обнажённой натурой, в библиотеках брал почему-то «Playboy» и прочую специализированную литературу по данной тематике, самый серьёзный фильм, который он посмотрел, был «Калигула» итальянского режиссёра Тинто Брасса. А уж во сне… Что Опарыш видел во сне, говорить мы не будем, но по утрам Бен выглядел не самым лучшим образом и обиженно молчал до самого завтрака.

Разумеется, лучше лопатой работать, чем сублимацией заниматься. И обо всяком меньше думаешь, и Бен молчит в тряпочку.

Коллеги на Андрюху не особенно обращали внимание. Чёрствость их душевная проистекала вовсе не из-за презрения к говорящему уду, нет! Андрей бы здорово удивился, если бы узнал, что бригада втихомолку гордится Беном. Просто работы по рытью тоннеля шли немного не так, как планировали «бурильщики». Прямо скажем - куль Андрюхин как в воду смотрел: земля постоянно осыпалась, так что Игорю с Лёхой пришлось выдумывать специальный бандаж для укрепления стенок. На это уходила масса времени и материала, а так как металл тибрили казённый, требовалась осторожность и чувство меры, чтобы не спалиться раньше времени. Да ещё и копать приходилось.

То есть, конечно, копал Андрюха, но лучше бы «бурильщики» сами это делали. Опарыш без устали колупал землю, однако неловко и очень медленно. Ведро грунта в десять минут - это очень плохо даже для слесаря. Игорь изматерился на Андрюху аж до хрипоты: и кампучийцем клёпанным его называл, и сидором лохмоногим, и даже волокотинское ругательство вспомнил - туибень, с ударением на «у».

Дошло до того, что сварщик с психу едва не уволил Опарыша без выходного пособия, но смертоубийство удалось предотвратить силами кузнеца и прачки.

– Кто копать будет, клепать ту Люсю? - спросили они у Игоря.

– Да лучше вообще не копать, чем вот так вот!

– Так ты и не копаешь, - сказала Лена. - Америка глубоко.

– Да мне вообще насрать на вашу Америку!

– Жопа устанет, на Америку-то срать, - улыбнулся кузнец.

– Ну и любитесь, как хотите! - Игорь плюнул и ушёл пить чай.

Конечно, бурение продвигалось медленно, и напряжённость в коллективе от этого возрастала, тем более что Волокотин и Бен каждый день так или иначе упоминали о бесплотных надеждах попасть в Америку сквозь землю.

– Если рассуждать логически, - глубокомысленно заметил окаянный отросток, - если вы начали копать, то подобная мысль наверняка пришла в голову и там, наверху…

Все посмотрели на Андрюху.

– Я не его имел в виду, - сказал Бен и продолжил: - С наибольшей долей вероятности можно утверждать, что руководство нашей страны поручило уже шахтёрам и нефтяникам задание пробиться на ту сторону земного шара… то есть диска.

Самое обидное - он, скорей всего, был прав. Но заговорщики уповали на то, что нигде о попытках воссоединиться с западным полушарием не говорилось. В основном все пытались просверлить небесную твердь, по счастью - безуспешно.

В общем, казалось, вся идея пошла прахом. И в этот тяжёлый час всю бригаду, кроме Оскара и Лёхи, отправили в командировку.

8

Самое противное - это когда нет работы. Вроде как зазря хлеб ешь. Умом, конечно, понимаешь: копейки платят, за эти деньги только и можно, что ни куля не делать, но уж больно советское прошлое в нас глубоко засело. Нам солнца не надо - нам партия светит, нам хлеба не надо - работать давай!

Лёха, конечно, не был трудолюбивым. Если можно клепать вола, почему бы и нет? Но сидеть целыми днями без дела и перебирать домино надоедает быстрей, чем самая муторная и однообразная работа.

Можно, конечно, и с Леной на кухне посидеть, в шашки поиграть, с Оскаром покурить… но у Оскара и Лены работа есть постоянно, а у кузнеца - нет. И в последнее время какая-то дурацкая: кашпо всякие делать в управление. Вот когда Лёха в депо работал, занятие всегда находилось: и башмаки править привозили, и втулки закаливать, и трос рубить… промышленная ковка нравилась ему гораздо больше художественной. Чувствовалось, что ты нужен кому-то, что без тебя дело может остановиться, жизнь вообще острее казалась. А все эти загибулины и выгибоны для декорирования интерьера - это с жиру беситься.

Наконец, когда Лёху совсем задрало перебирать домино и гонять чаи, он решил сам лезть в туннель. Но не тут-то было. Заглянув в колодец, кузнец присвистнул и позвал Оскара. Вместе они опустили в недра лампу-переноску, насколько хватило кабеля, но дна не обнаружили. Конечно, переноска была короткая, шесть метров, и света от неё было шиш да маленько, но мужики заподозрили неладное и позвонили на рудник, Игорю.

Тот послал всех на куль.

– Мы тут клад нашли, не отвлекайте! - сказал он.

– Какой клад, у нас туннель провалился! - заорал Лёха.

– Куль с ним. Не до вас сейчас! - Игорёк отключился.

– Клад? - Оскар закурил. - Цветмет, что ли?

Недалеко от эстакады, по которой бригада тянула трубопровод, рудниковские бульдозеры производили планировку местности. Захламленный пустырь возле солеотвалов разровняли, и по этой площадке Игорек попёрся в раздевалку, за сигаретами. Правда, до сигарет он так и не дошёл - споткнулся и упал, едва не пропахав носом землю. Поминая клепаную тётю и всех ишаков Хорезма, Игорь обернулся, дабы разглядеть, обо что чуть не упал, и увидел изогнутую буквой зю железяку. Игорёк бы и плюнул на этот хлам, если бы не подозрительный зеленоватый налёт на металле. Он пригляделся, колупнул землю сапогом, и обнаружил ещё три жилы толстенного медного кабеля в свинцовой оплётке.

– Э, братва! - махнул он коллегам. - Ну-ка, быстрей сюда!

Не надо быть кладоискателем, чтобы внезапно обогатиться, достаточно знать, как блестит медь. Цветмета с годами становилось всё меньше, а цены на него - всё выше. Мужики в своё время расхреначили кучу электродвижков и генераторов, люминтий шёл вообще мешками, вместе с десятками кило нержавейки. Правда, месторождения цветмета с каждым годом становились всё беднее, а вскоре и вовсе иссякли. Криминальной добычей никто из мужиков заниматься не хотел, так и закончился этот бизнес. Разумеется, все деньги шли «в общак», и в пятницу на столе появлялись выпивка и закусон. Волокотин, правда, являл обществу позорный индивидуализм: со всеми вместе пить не хотел, и за его высокомерие долю в денежном эквиваленте ему не выдавали. В конце концов Митя перестал участвовать в сдаче металлолома и вел добычу в одиночку.

– Ты куркуль! Жлобяра клёпаный! - корил Игорь Митю. - - А чего это я должен с вами бухать? Вы бы хоть торт купили, а то лишь водку…

– Лёха тоже не бухает, и чего? Сидит же с нами.

– А что мне твой Лёха? - обижался Волокотин. - Мне по куль, что он не бухает. Что моё - то моё.

– Тебе что, посидеть с нами впадлу? - не унимался Игорь. Однако Митя обижался и уходил от дальнейших споров. Сейчас уходить резона не было. Обкопав совковой лопатой небольшой кусок кабеля, все поняли - это большие бабки. Сечение примерно девяносто миллиметров в квадрате, что при несложных подсчётах давало с метра не меньше семидесяти килограмм (вообще-то у Вовки при подсчётах выходило больше восьмидесяти кило, но ему не поверили). Цены на медь нынче были по сорок пять рублей за кило…