Анри Рюэллан - Полуночный трубадур Страница 4

Дал слушал его все более внимательно.

— И что же дальше?

— Ничего. Моя жена умерла, и все. Некрозофы ничего не смогли сделать.

Дал понимал давнюю боль Кареллы, но не хотел разделять ее. Немного помолчав, он сказал:

— В то время исследования некрозофов еще не дали результатов. Видимо, поэтому их еще не окружали шпионы Университета.

— Ты полагаешь, что шпионы появляются только тогда, когда работы идут успешно? — спросил Карелла.

Дал снова помолчал немного.

— Теперь все ясно. Сначала ко мне приставали в мавзолее, затем кто-то подслушал предложения тех, кто встречал меня в аэропорту. Кстати, тебе известны результаты последних исследований биофизиков?

— Да.

В замешательстве Дал изо всех сил старался взять себя в руки.

— Значит, ты в это не веришь! — он почти кричал. — Ты думаешь, что если твоя жена умерла и к ней не смогли применить результаты работ некрозофов, значит, их нельзя применить и к твоей дочери? Ты, Софарк, думаешь, что простой навигатор не может надеяться на то, что не удалось тебе?

Впервые в жизни он разрыдался. Карелла поднялся и подошел к нему.

— Я не делаю разницы между тобой и мной. Успокойся, Дал Ортог Дал, возьми себя в руки. Я ведь сам посвятил тебя в рыцари. Не веди себя, как ребенок.

Дал тоже поднялся, провел рукой по лицу, как будто его слезы были чем-то позорным. Его голос окреп.

— Я тоже ни во что это не верю, — сказал он, — но хочу надеяться.

Шел снег, когда Дал Ортог покинул Дворец. В квартал навигаторов он решил отправиться пешком. Улицы, к счастью, были безлюдны; ведь Ортог был известен, и все обычно низко кланялись ему при встрече, да и он сам уставал постоянно отвечать на бесконечные приветствия. А сейчас снег валил густыми хлопьями, прохожие торопились. Глядя на белый снег, Дал вдруг почему-то вспомнил черное блестящее платье брата Альбана. Была ли это безумная надежда, которая билась у него в мозгу, как бьется муха в паутине, или же посещение лаборатории придавало некую достоверность словам некрозофа, но так или иначе, Дал больше не мог сохранять ту угрюмость сердца, которая заставляла его отстраняться от всего и от всех, даже в то время, когда он создавал Орден Гармонии и Контроля над эктогенезисом. Сейчас он весь кипел нетерпеливым желанием побольше узнать о волнующих работах некрозофов и биофизиков, и пусть все это окончится либо встречей живого с мертвой, либо окончательным крушением всех надежд.

Два навигатора, охраняющие квартал, подняли оружие — обыкновенные излучатели. Но на плече каждого из них висело страшное Голубое Оружие. Жестом — остановив церемонию, Ортог подошел, чтобы поговорить с ними. На груди его сиял герб, ставший знаменитым: разорванная над солнцем цепь. Другие рыцари также носили гербы, и под светом плазменных прожекторов эта неподвижная группа имела такой вид, от которого у проходящих мимо захватывало дух.

Вскоре Ортог стряхнул с волос снежинки и попрощался. Войдя в большой двор, он тотчас же отправился в свои апартаменты, где велел принести легкий ужин. Затем на бобинах голограммного магнитоскопа отыскал ту, которую унесла смерть. Это была запись из энциклопедии, но ему и не нужен был художественный или реальный образ. Так обычно он проводил часы перед тем, как забыться беспокойным сном.

На следующий день ранним утром Дал отправился в Храм. И на этот раз он пошел пешком, чтобы по пути подготовиться к возможным испытаниям. По дороге его остановил священник в коричневой сутане и предложил следовать за собой. Вместе они обогнули оба здания и с узкой улочки вошли в Храм через небольшую дверь. В это же время мимо улочки прошел другой священник. Продолжая свой путь, он тоже вошел в Храм, но уже через главный вход под арками.

Следуя за своим провожатым, Дал спустился по лестнице, которая вела в подземный коридор. В середине коридора открылся проход в стене. Дала ввели в большой зал — это была лаборатория — и оставили одного. Но ненадолго: появился брат Альбан; затылок прикрыт капюшоном. Он улыбался, но улыбка была грустной.

— Да будет мир тебе, рыцарь, — сказал он с поклоном. — Не думал я, что мы встретимся сегодня.

Дал взглянул на него.

— Вчера я был у биофизиков в Университете, — начал он.

— Я знаю. Они смогли тебя убедить лучше, чем я?

— Я остаюсь при своем мнении.

— Осторожность всегда похвальна.

— А ты? — немного резко спросил Дал. — Что нового ты можешь мне показать?

Брат Альбан поднял руку:

— Немного терпения. Но знай — мы ведем собственное расследование о вчерашних событиях. — Он оглянулся на дверь, через которую только что вошел Дал, и понизил голос. — Нам известно, что волк забрался в овчарню. Гибрид, убивший охранника, без сомнения, принадлежит к окружению Великого Жреца. Если ты согласен на эксперимент, то следует начинать прямо сейчас. Я боюсь саботажа, который может отложить его на какое-то время и, кто знает… сделает его невозможным.

Дал ответил, как ему показалось, помимо своей воли:

— Я готов.

— Это хорошо. Следуй за мной.

Они прошли в другой зал. На пороге Дал изумленно остановился. Почти все помещение занимал странный аппарат огромных размеров, напоминающий космический корабль с подвешенной гондолой.

— Некронеф, — сказал брат Альбан.

Сигарообразное тело отсвечивало металлом. Под ним на тросах висело нечто, напоминающее обычную лодку. Больше ничего не было видно.

— Ты издеваешься надо мной? — спросил Дал, став вдруг агрессивным. — Что это за смешная конструкция?

Брат Альбан поманил его рукой.

— Эта смешная конструкция, — заговорил он, — результат целого века ожесточенной работы, которую проводили поколения многочисленных и грамотных экипажей. Главное, чтобы перед путешествующим не было никакой материальной преграды, даже водителя. В верхней части аппарата находятся двигатели.

— Двигатели…! — слабо повторил Дал.

— Здесь речь идет не о путешествии в космосе или во времени, — объяснял брат Альбан. — И тем не менее это путешествие. Когда говорят — путешествие, поездка, подразумевают движение, в каком бы виде оно ни состоялось. Хотя этот корабль, даже когда он перемещается, остается здесь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы уже запускали его туда, но без пилота. Автоматический пилот. Корабль раздваивается. От него отделяется отражение, проходит через стены подземелья и исчезает. А по возвращении оно снова появляется здесь, и два корабля сливаются в одно целое.

Дал молчал. Он ждал продолжения.

— Мы также засылали его с пассажиром на борту. С маленьким гибридом.

Дал снова вспомнил гибридов в лаборатории.

— И что же?

— Между моментами раздвоения и слияния этот гибрид был трупом, ни больше ни меньше. А затем он ожил, хотя мы ничего не делали для его реанимации.

— Он что, тоже раздваивался?

— Мы в этом не совсем уверены, потому что это очень трудно определить; но это вполне вероятно. Следует признать, что нам совершенно неизвестна природа этого раздвоения и… то место, я не знаю, как его назвать, — куда этот корабль отправляется.

Дал разглядывал некронеф. Вся эта затея была чистейшим сумасшествием. Если бы не смерть Каллы, он поставил бы всех некрозофов перед трибуналом за шарлатанство. А уже во время процесса можно было бы разобраться, что же есть серьезного в их учении. Но в данной ситуации приходилось верить во всю эту мистику. Теперь Дал прекрасно понимал, как ловкий мошенник может без труда одурачить убитого горем человека.

— Ладно, закончим на этом, — сказал он со смехом. — Теперь я должен влезть в эту древнюю рыбацкую лодку?

Брат Альбан воздел руки к небу.

— Не так быстро! Ты должен подготовиться. Я хочу принять все возможные меры предосторожности.

— Ну, что еще?

Некрозоф отвел его в ту часть зала, где находился стол, заваленный бумагами.

— Ты, конечно, снова будешь принимать меня за мистификатора, но все, что я тебе сейчас скажу — правда. Вот карты сновидений.

Дал подошел, нахмурив брови.

Альбан положил руку на карты.

— Эти первые карты составил один из нас. Ведь некронеф может быть использован как сборник снов, как синкоплан, как психобатискаф…

— Что это за жаргон?

— Это не наш. Это язык биофизиков. Мы предпочитаем наши термины, такие, как “гондола сновидений, собиратель обмороков, шар семи агоний”.

— Не вижу особой разницы.

— Пусть так. Главное — нам известно, что существует такой район, где царствуют сны. Район, общий для всех людей, для животных тоже, а возможно, что и для растений. Мы его назвали “Земля Объективного Небытия”.

— Пустая болтовня! Но в какой степени это касается меня?

— Для начала ты совершишь короткое путешествие в эту незнакомую страну. Видишь, на наших картах есть белые пятна. Если все пойдет хорошо, ты продвинешься еще на один градус в небытие и принесешь нам сведения о сновидениях и обмороках. Но не пересекай Океан Комы. Настоящая цель твоей экспедиции — страна агонии. Она ведет к запретным территориям, к ужасным саваннам смерти.