Амур Гавайский - Сказки о рае Страница 4

Дима вдруг понял, что с ними произошло: автобус, в котором они ехали к какой-то Кате, был взорван.

– Миша, а ты выключил свет на кухне? – спросила мужа Рая.

– Какая теперь уже разница? – отозвался Миша.

– Такая разница, что я уже не хочу, чтобы Додя платил за наш свет, у него своих расходов хватает, – не унималась Рая.

Не дожидаясь ответа от мужа, она снова обратилась к Диме:

– А вы, молодой человек, давно тут в очереди стоите?

Дима неопределённо замотал головой.

– Могли бы уж и двух человек сразу поставить, мне давно пора принимать инсулин.

– Рая, уже дай человеку покоя, – вступился за Диму Миша, – вас как звать, молодой человек?

– Иегуда Рошаль, – ответил Дима, ему почему-то захотелось плакать.

– Михаил Исакович, – Миша протянул Диме руку и даже попытался улыбнуться, – а это моя супруга Рая Львовна, давайте будем знакомы.

Дима с ужасом пожал обугленную руку, в этот момент храм опять засиял ярче и втянул в себя молодую женщину в короткой юбке и кроссовках.

Следующими были Миша с Раей.

– Ну, слава те господи, – недовольно сказала Рая и потянула мужа вперёд.

– Да не дёргай ты меня! – Миша явно нервничал из-за отсутствия документов.

– Зай гезунд, – попрощался Дима с новыми знакомыми.

Рая на ходу обернулась и «очаровательно», насколько позволяло ей обугленное с левой стороны лицо, улыбнулась:

– Зай гезунд…

Священник довольно долго с ними говорил, затем Миша достал из кармана брюк карточку, это была обычная пластиковая карточка для проезда в общественном транспорте, и протянул её священнику. Тот не взял её и, видимо, попросил Мишу что-то на ней прочесть. Миша долго смотрел на карточку, и его стало почему-то трясти, затем он рухнул на колени и, кажется, заплакал.

Рая долго отказывалась встать на колени, пока муж не дёрнул её руку вниз, и она опустилась на землю рядом с ним.

Священник накрыл их обоих покрывалом и стал молиться.

Неожиданно над покрытыми головами Миши и Раи появились две яркие светящиеся точки, священник продолжал молиться. Когда он перекрестил сначала голову Миши, а затем – Раи, точки превратились в два светящихся ярко-белых нимба. Это был обряд венчания.

Когда священник снял с них покрывало, преображение было изумительным. Миша и Рая светились изнутри, они не приподнялись с колен, а словно взлетели и сделались огромными, много выше человеческого роста. Нимбы над их головами сияли нестерпимо золотым светом.

Дима не мог видеть их лиц, но силуэты их фигур поразили его: они, эти силуэты, чем-то неуловимо напоминали ангела, увиденного Димой сразу после смерти. Храм тоже преобразился: свечение его стало столь интенсивным, что вся равнина от края до края наполнилась сиянием, затем золотистые силуэты и ярко-белый свет храма слились воедино.

Через какое-то время всё успокоилось, и бесконечная равнина вокруг храма погрузилась в прежний тёмно-синий свет.

Следующим был Дима, он подошёл к священнику, и теперь у него была возможность рассмотреть его получше.

Перед ним стоял довольно молодой человек, не старше пятидесяти, типичной южнорусской наружности: карие глаза, смуглое загорелое лицо, русые прямые волосы, лучистые морщины, видимо, очень доброго человека. Недлинная, с проседью, борода.

Дима с удивлением отметил, что священник не прошёл через смерть, и сейчас пребывал в том мире, откуда пришёл Дима. Он также понял, что называть священника следует отец Андрей, что он православный священник и находится здесь, чтобы крестить Диму. Отец Андрей выжидал, приветливо улыбаясь.

– Господин священник, я не могу назвать вас отцом и не могу принять обряд крещения или любой другой христианский обряд, так как я верующий еврей, – Дима решил не тратить время на выслушивание проповедей.

– Дмитрий, о небесном царстве господа нашего Иисуса Христа, – отец Андрей перекрестился, – сказано, что не будет там ни эллина, ни иудея, и священное таинство крещения – единственный путь для вас.

– Я не намерен с вами спорить, господин священник, и, прошу вас, называйте меня Иегуда, я давно уже не Дмитрий.

– Хорошо, Иегуда, я не смею вас задерживать, вход – вот он, перед вами, идите.

Дима помедлил какое-то время и подошёл к стене храма. Он закрыл глаза и стал молиться: «Барух ата адонай элогэйну, мэлэх гаолам…» Дима молился долго и горячо, но в какой-то момент осознал, что делает что-то неправильно, так как ничего вокруг не происходит: он всё так же стоит рядом с каменной стеной храма посередине бесконечной тёмно-синей равнины.

Затем он почувствовал, что отец Андрей подошёл к нему и хочет что-то сказать. Он обернулся.

– Поймите, Иегуда, вы молите бога о прощении, но он вас давно простил. Те, кого он не простил, не попадают сюда, не видят свет архангела.

Вы прощены, и удел в грядущем царстве вам уготован. Вы не можете войти туда потому, что вас не пускают грехи, – грехи, совершённые вами в отношении людей. И поэтому, по милости Божьей, человек – живой грешный человек, а не ангел, находится тут с вами. У вас есть возможность раскаяться в ваших грехах, вот, посмотрите – отец Андрей взял брошюрку с Минхой, которой Дима покрыл голову, и протянул её Диме.

Дима взял брошюрку в руки и открыл первую страницу. Тут же он ощутил, что за каждой буквой стоят будто сотни файлов: он мог увидеть каждый свой грех в отдельности, их было немыслимое множество.

Диму охватил ужас отчаяния, он понял, что отец Андрей прав, что миллионы невидимых нитей греха соединяют его с земным миром, и именно поэтому он не может быть принят в мир архангела. Диме очень хотелось заплакать, но он не мог, просто упал на колени. Его трясло.

Отец Андрей помог ему встать:

– Я вас очень хорошо понимаю, Иегуда, вы правильно полагаете, что раби Аризаль и многие другие вошли во врата архангела без крещения, но ведь они всеми силами стремились жить без греха, а если совершали грех, то шли и каялись. Шли просить прощения не у Бога, а у человека, перед которым провинились. В мире, куда вы можете войти, нет греха, там есть только Бог.

Помните, тот мидраш, где раби Аризаль почувствовал тяжесть перед субботой: оказалось, кто-то не заплатил его работнице, как положено, и он бросился тут же просить прощения и исправлять дело.

– Я помню, – Диму продолжало трясти.

– Но ведь вы же не из таких. Только последние три года вы прожили более или менее праведно, но ведь раньше… Самое страшное, что есть люди, связанные с вами грехом, и этих людей уже нет в живых, и невозможно просить у них прощения. Невозможно ничего исправить, вы это понимаете?

– Я понимаю.

– Смысл в том, что, приняв крещение и став членом церкви, вы получаете возможность прикоснуться к таинству соборности. Грехи, совершённые вами в отношении людей, будут прощены членами церкви, каждый день поминающими праведников и грешников, живых и умерших.

Но без крещения нет и соборности. Это – таинство, и счастливы те, кто чувствуют свою смерть и имеют возможность исповедаться и причаститься в последний свой день.

Спаситель пришёл в наш мир и ради праведников, и ради грешников…

– Я понимаю, о чём вы говорите, – Дима чувствовал, что отец Андрей говорит правду, – но я должен войти в эти врата, как еврей.

Глаза отца Андрея наполнились слезами.

– Простите меня, Иегуда, я не могу убедить вас даже в очевидном, но я хочу вам помочь. Подойдите как можно ближе к стене, встаньте на колени, можете даже лечь лицом вниз.

– Я понял, отец Андрей, – Дима подошёл к стене и лёг.

Какое-то время он просто лежал, очень тихо, с закрытыми глазами, потом почувствовал, что словно окаменевает. Трудно сказать, как долго это продолжалось…

Из оцепенения его вывел голос, звавший его по имени: «Иегуда, Иегуда…»

Дима открыл глаза и увидел смутные контуры человека, которого сразу узнал: это был довольно известный в Израиле рабай, перешедший в христианство, когда Дима уже учился в «Шааревы Тшува».

Раби Залтсман стоял рядом с ним, без кипы, в синих потрёпанных джинсах и белой рубашке.

– Иегуда, у меня совсем мало времени, и если отец Андрей, афонский схимник, не сумел тебя переубедить, то я точно уже не смогу. Скажи мне просто, как ты думаешь, что с тобой происходит?

– Я очень рад вас видеть, рэбе, я думаю, что Бог испытывает меня. Я не верю в крещение и тем более в крещение мёртвых, – Дима почувствовал вдруг, что у него есть какой-то выбор.

– Я тоже, Иегуда, я тоже очень рад тебя видеть.

Слушай очень внимательно: пока ты видишь свет Габриэля, у тебя есть шанс принять господа нашего Иисуса Христа. Когда ты смотрел на свои грехи, ты уже раскаялся. Всё, что тебе нужно сделать, это сказать: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Аминь», – раби Залтсман перекрестился. – Запомнил?