Александр Житинский - Плывун Страница 40

Да к тому же и дом у них нынче весьма заметно перекосило.

В первом этаже решено было разместить ясли, детский сад и частную школу. Попытка мысленно втиснуть сюда также спортивную школу не удалась из-за кривого пола. Трудно было вообразить на таком полу игру в футбол или баскетбол.

Второй этаж Пирошников с Серафимой дружно отдали под культуру: там мысленно устроили молодежный театр, кинозал и художественную галерею. Следующий, третий этаж отдали под магазины и лавочки – от булочной до бутиков модной одежды. На четвертом поместили разные мастерские по ремонту, прачечную и нотариальную контору.

И наконец, последний, пятый этаж сделали царством книги. Здесь расположилась библиотека с читальным залом, книжное издательство, магазины, книжный клуб с литературными объединениями и все электронные средства для публикации и чтения.

Дом получался на загляденье! И везде, на всех этажах, во всех бутиках и пунктах выдачи заказов сидели такие милые и знакомые домочадцы, члены Подземной рады, их дети и жены, с камертонами или без, но с железной решимостью создать рай земной еще при жизни текущего поколения.

А надо всем этим, в стеклянном ящике, сидел падишах с волшебной петлей, которой мог удавить любого несогласного или же вознести его до потолка, правда, ненадолго. Потом все равно приходилось расплющивать за финансовые преступления.

Наконец лестница привела Пирошникова с Серафимой на крышу, где их встретила легкая метель, поднимающая над каменной плиткой снежную пыль. Они вспомнили, что скоро Новый год и что хорошо было бы устроиться здесь по-домашнему, в тепле и без забот, чтобы не думать ни о каком плывуне и его непонятном поведении.

Они подошли к ограждению на краю крыши и взглянули на вечерний город. Дома стояли, как и сто лет назад, летали снежинки в неярком свете, и вполне можно было допустить, что под каждым домом таится свой Плывун, состоящий в невидимой связи с тем человеком, от которого зависит покой и благополучие дома.

Такой человек всегда один – Genius loci, или Гений места, на котором держится хрупкое равновесие жилища и домашнего очага и которому часто уже не под силу сдерживать напор стихий. Сейчас равновесие нарушилось, дом клонился набок, уходил под землю, и Пирошникову надлежало собрать все свои духовные силы, чтобы спасти это место.

Беда была в том, что он потерял связь с жителями, домочадцами, а главное – утратил веру в них как в нравственное начало. Сейчас, отдав им дом, подарив прекрасные помещения для творчества, отдыха, общения, он надеялся, что сама эта возможность заставит их искать иной смысл существования, чем был у них до сих пор.

Да и сам он не прочь был найти этот иной смысл.

«Но поздно, поздно… – думал он. – Почему эти перспективы открываются за два шага до конца пути? Ведь я жил здесь полтора десятка лет, и никогда Плывун не напоминал мне о долге, за исключением тех нескольких дней, когда он избрал меня и провел через испытания…»

– Ты думаешь, что Плывун – это… – начала Серафима, но он не дал ей закончить, притянул к себе и поцеловал в губы.

Глава 30. Фиг вам!

Воскресное утро началось с того, что за дверями, в коридоре, послышалась громкая музыка и слова песни «Марш энтузиастов»:

В буднях великих строек,

В веселом грохоте, в огнях и звонах,

Здравствуй, страна героев,

Страна мечтателей, страна ученых!

Ты по степи, ты по лесу,

Ты к тропикам, ты к полюсу

Легла родимая, необозримая,

Несокрушимая моя.

Пирошников вскочил с дивана, накинул халат и выглянул в коридор. Музыка гремела с такой силой, что дрожали, тихонько позванивая, металлические плафоны электрических ламп. То там, то тут по коридору приоткрывались двери и оттуда выглядывали испуганные домочадцы.

А песня гремела:

Нам нет преград ни в море, ни на суше,

Нам не страшны ни льды, ни облака.

Пламя души своей, знамя страны своей

Мы пронесем через миры и века!

Музыка затихла, и вступил мужской голос, в котором Пирошников узнал голос Максима Браткевича:

– Товарищи домочадцы! Прослушайте выступление нового собственника нашего бизнес-центра господина Пирошникова…

Что-то щелкнуло в динамике, и Пирошников к своему ужасу услышал собственный голос:

– Драгоценные подданные! Мы, волею Божьей и Верховного имама Семиречья законный шейх Тридесятого Петропавловского бизнес-царства, объявляем о начале правления и желаем донести некоторые монаршие мысли…

Подданные один за другим появлялись в коридоре и застывали на месте, задрав головы, потому что звук доносился откуда-то сверху.

В коридоре стояли уже человек сорок, в основном женщины. По их лицам трудно было понять, какого мнения они о речи Пирошникова и доходит ли до них смысл сказанного. Наконец речь подошла к кульминации:

– …А посему мы передаем в собственность жильцов и персонала бизнес-центра все площади с минус второго по четвертый этаж общей площадью примерно шесть тысяч квадратных метров для проживания и ведения хозяйственной и коммерческой деятельности…

Снова раздался щелчок, и голос аспиранта объявил:

– Вы слушали инаугурационную речь главы нашего дома господина Пирошникова.

Этим непонятным словом он окончательно сбил с толку домочадцев.

Ропот прошел по толпе, все взоры устремились к главе дома, который стоял у своей двери в махровом халате, перепоясанном шелковым шнурком, не в силах сдвинуться с места, потому что это слишком походило бы на бегство.

– Что он сказал-то? – раздался в тишине женский голос.

– Слышь, дарит нам площадь…

– На тебе, боже, что мне негоже!

– Эй, дядя, ты чего задумал? – это уже адресовалось непосредственно к Пирошникову.

Он улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка выглядела покровительственной, зачем-то помахал народу раскрытой ладонью, как с трибуны Мавзолея, и не спеша скрылся за дверью.

Первым делом он запер дверь на замок, но остался в прихожей, прислушиваясь к звукам из коридора.

А там нарастало народное вече. Говорили все разом, стараясь перекричать друг друга, как в телевизионном ток-шоу, говорили обо всем, начиная с личной жизни Пирошникова и кончая правовыми полномочиями Верховного имама Семиречья. Но постепенно галдеж самоорганизовался, точнее, получил некое направление, когда Пирошников услышал знакомый говор.

– Шановни громадяни! Прошу тишины, заспокойтеся!

«Громадяне» слегка «заспокоились» и прокурор Данилюк продолжил свою речь на смеси украинского и русского.

– Що предлагает нам пан Пирошников? Вин хоче откупиться вид нас, подарував никому не нужные метры площади. Они же кривые! А хто це зробив? Пан Пирошников це зробив!

Далее Данилюк вполне логично, как и полагается работнику прокуратуры, развил мысль о том, что «пан Пирошников» мало того что раздает негодную площадь, он хочет, чтобы налог на недвижимость платили домочадцы! А знаете, каков этот налог? Что вы будете иметь с этих площадей – еще неизвестно, скорее всего пустовать будут. А налог – плати! Коммуналку – плати! Вот в чем злодейский замысел пана!

– Да не берите же! Кто вас заставляет? – прошептал за дверью Пирошников.

Что же предлагал прокурор? Он предлагал подаренную площадь все-таки брать, следуя заветному принципу «дают – бери», но ни о какой оплате налога и коммунальных услуг не может быть и речи, пока пан Пирошников не вернет вертикаль на место.

Возмущенный разум домочадцев с восторгом встретил эти предложения.

Далее Данилюк от экономических требований перешел к политическим и потребовал от пана Пирошникова передать все властные полномочия народу, то есть демократически избранной Подземной раде. Проще говоря, передать Раде контроль над финансами бизнес-центра, которые, надо признать, уже пели романсы.

Маразм настолько крепчал, что Пирошников почувствовал острую потребность разрядить обстановку с помощью идиотской выходки.

Он щелкнул замком, приоткрыл дверь и высунул в коридор голову. Мгновенно все смолкли.

– Фиг вам! – выкрикнул Пирошников, для убедительности вздымая над головою фигу.

И снова нырнул обратно.

В коридоре раздались крики возмущения, но на приступ массы не пошли, а потихоньку разошлись по своим боксам.

Пирошников вернулся в комнату, где спала Серафима. Вернее, она уже проснулась и лишь дремала, сквозь сон прислушиваясь к мятежу в коридоре.

– Чего хотят? – спросила она сонно.

– Хлеба и зрелищ.

– А-а-а… Зрелищ – это неплохо. Я тоже хочу зрелищ.

– Вот и пойдем сегодня в кино, – сказал он.

– Да? С какой стати? – удивилась она.

– Мне нужно удалить свое тело из зоны действия Плывуна, – объяснил он.

– Не тело, а душу. Тело тут ни при чем.

– Да, пожалуй, ты права, – согласился он.

Серафима оделась и бесстрашно отправилась на кухню готовить завтрак. Через пять минут она вернулась с готовой яичницей и сообщила, что народ постарался не заметить ее присутствия.