Марина Дяченко - Пандем Страница 43

– Всё-таки нет, – пробормотал Виталька. – Всё-таки… Смысл? Допустим, я был уже зачат на момент прихода Пандема, тут нечего… Но вот дети, которые были зачаты после его прихода? Почему не устроить так, чтобы и там не было никаких случайностей? Чтобы… самый удачный вариант зачатия?

– А я не самый удачный, – спокойно парировал Ромка. – Зато я настоящий, естественный человек. Да, Пандем?

– Дети, – предостерегающе сказал папа. – Я вообще не понимаю, о чём сыр-бор… Давайте музыку!

Ромка хотел ещё что-то сказать, но замолчал, прислушиваясь ко внутреннему голосу.

Ким положил руку на плечо ощерившемуся Витальке:

– Оставь. Пан ему объяснит.

– Если бы я хотел прославиться, – сообщил Виталька, – я бы чем-то другим занялся. В фильмах бы снимался… Меня даже звали, у меня лицо обаятельное…

– Виталя, – Шурка поднялся. – Пошли, я тебе кое-чего скажу…

Они стояли рядом – двоюродные братья, Витальке пятнадцать, Шурке двадцать один, но разницы в росте (каким огромным казался школьник-Шурка рядом с младенцем-Виталькой!) уже почти не осталось. Ким смотрел, как они рядом идут к берегу, то есть к краю понтона, и отблеск костра золотит им спины, и как они садятся прямо на песок, и Шурка что-то говорит, но слов не слышно за ровным шумом прибоя.

Ким оглянулся; у костра молчали. Арина неподвижно глядела в огонь; Лерка слабо улыбалась, Вика покачивала на коленях Юльку, отец обнял маму за плечи, Алекс лежал, глядя на звёзды, Александра бродила где-то рядышком, под её подошвами похрустывали ветки. Каждый из них не помнил сейчас о существовании всех остальных.

Ким уселся рядом с женой. Примятая трава была плотной, как циновка, надёжной и жёсткой.

Пока Арина была с Пандемом, Ким не хотел с ним говорить. Вопреки здравому смыслу – ведь «отвлечь» Пандема нельзя, у него бесконечная – или почти бесконечная – оперативная память…

Остров-понтон плыл, будто сквозь космос; костёр горел, не требуя новых дров, Ким глядел на огонь, внутри него проворачивалась, будто объёмная фигура на экране монитора, слышанная где-то фраза: «И свет во тьме светит…»

Бесшумно поднималась примятая трава. Между Кимом и сидящими рядом вырастали зелёные стены.

Двадцать шестой год Пандема

Пролог

Ларс Петерссон был беспандемным вот уже полтора года. Его невеста Лил находила особую прелесть в его стальном значке с гордой надписью «Без Пандема»; для неё, девчонки, этот значок был пугающим и притягательным символом Ларсовой независимости, исключительности и силы.

Вот уже полтора года Ларс не разговаривал с Пандемом (а поначалу было ох как трудно!), не принимал от него советов и не ждал помощи; впрочем, главная фишка заключалась не в этом.

Вот уже полтора года Ларс был смертен. Одно это осознание сводило с ума не только Лил, но целые батальоны окрестных девчонок; Лил ревновала, иногда устраивала Ларсу робкие сцены, но почти сразу отступалась и прощала – понимала, глупышка, что местом в Ларсовом сердце надо дорожить, как сиденьем в переполненном автобусе, и, однажды ухватившись за поручень, держать его зубами и когтями – а то ведь вылетишь на всём ходу…

Лил была хороша – загорала голышом, вся была бронзовая, без единой белой полосочки, с подтянутой гладкой попкой, которую почти закрывали светлые волосы, если их свободно распустить; грудь у Лил была такая пышная, что золотой медальон терялся в тёмной ложбинке. Всякий раз, обнимая свою великолепную Лил, Ларс думал, что это может быть последняя их ночь; всякий раз, заводя мотор или поднимая парус, он знал, что может слететь с моста, или размазаться по скале, или взорваться, или утонуть – и исчезнуть навсегда.

Он был самым счастливым человеком на всём побережье.

Просто невероятно, что можно быть ещё счастливее; тем не менее ранним утром пятнадцатого июля, входя в родной эллинг, где пахло неповторимо и остро, где в особых креплениях покоились туши лодок и где ждала его совершенно готовая к плаванью «Анабелла» – Ларс подумал, что вот он, пик счастья в его короткой, но такой клёвой жизни.

Виктор ждал на причале; его лодка называлась горделиво: «Пофиг». На серой ветровке Виктора – на спине и на груди – светящейся краской было написано то же, что на Ларсовом значке: «Без Пандема!»

Они ударили по рукам. Качнулся понтон; завизжали девчонки. Кто-то дудел в трубу; Лил протиснулась сквозь стенку загорелых потных спин, разводя бицепсы Ларсовых приятелей, будто ветки деревьев. Глаза её были какие-то неправильные.

– Послушай, Ларс, – пробормотала Лил, глядя в доски понтона. – Может… сегодня вам не плыть… то есть не идти?

Он взял её пятернёй за лицо. Нет, она его не разозлила; наоборот, что-то трогательное было в её беспокойстве. Те, на берегу, просто визжали и бросали в воздух панамки…

– Не трусь, – сказал он, усмехаясь. – Два раза не умирать!

Эту старинную фразу, когда-то так поразившую его, он любил произносить по случаю и без случая, она всякий раз действовала на него, как глоток ледяного пива в жаркий полдень.

Они с Виктором влезли в лодки, судья дал команду, и скоро Лил, а с ней причал, а с ним весь берег ушли далеко назад, завалились за горизонт, благо ветер в тот день был – только лови…

Он видел жёлтый парус Виктора, идущий параллельным курсом. Звук ветра, звук паруса, звук разрезаемой воды – и никаких других звуков; чайки отстали. Ларс сидел на корме, равнодушный к палящему солнцу, равнодушный ко всему, кроме ветра.

К полудню на горизонте показалась – и пропала – платформа жилого города. (Перед стартом они долго возились, прокладывая курс таким образом, чтобы подальше обойти освоенные места, чтобы никаких пассажирских трасс, никаких платформ и никаких людей – чтобы всё было по-честному: море, Ларс, Виктор.)

Наступил вечер. Солнце садилось в море, погожее и бронзовое, как голенькая Лил. Ветер чуть ослабел; Ларс поужинал. Жёлтый парус Виктора маячил так далеко, что без бинокля его почти невозможно было различить.

Виктор был тоже беспандемник. Дольше, чем Ларс; Виктор обходился без Пандема три года, собственно, это его пример – его наглый, брутальный… Они встретились как враги, потом оставили ненависть, но друзьями так и не стали. Кажется, Виктор приставал к Лил. Ларс точно знал, что Лил его отшила… Да мало ли кто приставал к Лил… Во всяком случае, эту регату они устроили ради себя самих, а не ради кого-то ещё. Они были равны – двое мужчин без Пандема в голове, смертных, но любящих жизнь…

Мать считала Ларса идиотом. Желала ему подавиться вишнёвой косточкой и поскорее сдохнуть. На самом деле, конечно, она ужасно боялась, чтобы с Ларсом чего не приключилось; сестра говорила, что мать каждый день умоляет Пандема пощадить её глупого сыночка и не допустить его смерти…

Ларс ухмыльнулся. Как бы не так; Рози-ветер, шестипудовая бабища-байкер, на глазах у пятнадцати своих приятелей – и Ларса в том числе – влипла в стену на своём «Судзуки», не вписавшись в крутой поворот. Розины мозги пришлось отмывать тряпочкой; из пятнадцати свидетелей только двое после этого остались беспандемниками – Ларс и ещё один парень. Рози умерла! Это было ужасно… и это было великолепно, потому что доказывало, что Пандем не врёт.

…Спать не хотелось. После полуночи справа по курсу показался огромный экскурсионный пароход-«подкова»; прошёл мимо, как призрак, как усыпанная огнями гора – беззвучно, оставляя след на воде…

Часам к четырём утра на западе стали пропадать звёзды. Снова усилился ветер – и переменился так резко, что Ларс едва успел сманеврировать. Близился рассвет, но небо становилось темнее.

Ларсу приходилось идти галсами, почти против ветра. Показался бортовой огонёк – лодка Виктора; было уже шесть утра, но рассвета не предвиделось. Поднялась волна. Ларс закрепил парус и взялся за черпак.

Виктор подошёл совсем близко. В полумраке Ларс различал его ветровку – и светящуюся надпись, которую с такого расстояния невозможно было прочитать.

Грозовой фронт напирал, посверкивая зарницами. Виктор убрал парус раньше, чем это сделал Ларс; теперь его лодка осталась далеко позади.

Ларс с неудовольствием подумал, что неизвестно, куда его забросит гроза. И неизвестно, сколько дней понадобится, чтобы вернуться на курс; и что Пандем знал, конечно, точный прогноз погоды, по по-честному не сказал. По-честному, но вот гадство…

И тут же подумал: а нет ли злой воли Пандема? Сорвать регату, выставить приятелей дураками, и пусть они неделю прутся к финишу – на вёслах…

И тут – накатило.

Ларсу случалось бывать в переделках. Ему казалось, что он всё делает правильно; что надо выждать, шторм утихомирится, что в сундуке запрятана бутылка хорошего виски, и, когда безобразие закончится, надо будет первым делом отвернуть крышечку и…