Млечный путь № 1 2017 - Песах Амнуэль Страница 43

стала стилем в руках Муси, хотя Середе было попросту безразлично, что носить. А к портнихе он наведывался не расцвечивать действительность, а прятаться в кружке сопротивленцев от абракадабры. Ему нравилось наблюдать даже глупые цветные лоскутки, потому что в них цвели радость и краски. Он догадывался, на них глядя, что существует чья-то такая трудно представимая для него живая жизнь среди очевидного дурного забытья. Еще не всю заветную тайну мира поглотила та самая абракадабра.

Прежде всего, абракадаброй было «Спецмерупрбюро», где он работал. Но и другие обстоятельства его жизни тоже были абракадаброй: при работе нищета, при нищете пять кошек, и кошки эти в коммунальной клетушке. В клетушке – потолок в зеленых разводах плесени и грязное окно с унылым городом за ним. Середе не повезло с видом – не было нарядного и веселого города за его окном. Только этот, серый. А других окон у Середы не было – ни единого, нигде.

Когда-то и ему что-то нравилось, увлекало. Но теперь он даже забыл, что именно это было. Осталась поблекшая путаница, выцветшие нитки и колтуны, безнадежная паутина… Он даже не услышал лестные для него «ассоциации» Манюси. Нисколько не был ими ни польщен, ни смущен, ни заинтересован. Манюсе еще не приходилось так удивляться, как в этот вечер! Задуманный ею персонаж не заметил, что она его задумала…

Середа не знал радости. Он не умел феерически мечтать, как, к примеру, Машенька. Но Машенькин блистательный дар, конечно, редкость. Середа и попросту надеяться не мог. Зато его одолевали страхи. Он с тоской предвидел день, когда пять его кошек окажутся на улице… Он даже ждал этого дня, он знал, что ничто бессловесным тварям не поможет, как бы они ни терлись своими мягкими боками о его никчемные глупые ноги… Проще говоря, у него была депрессия. Много лет.

Гости ушли. Муся слушала-слушала дождь и подумала, что, если дождя достанет на всю ночь, многим людям, возможно, приснятся приятные сны. Дождя достало, и сон ей привиделся, и в самом деле, праздничный: лучезарное лето, белокаменный дом, просторный и красивый, и она – в гостях. Но другая! Умнее, красивее, веселее, и как будто даже живее!

Она-не-она бродит по дому, по аллеям и снова по дому, то к окну подойдет, то выйдет на балюстраду и ощущает радость без всякой причины. Звался сказочный уголок Мусино, но только Муся, скорее всего, носила там другое имя…

Спозаранку Машенька явилась на примерку. Она торжественно достала из своей изящной черной сумочки моток «ришелье» и подарки: два куска сыра, три куска мыла, брошюру, две доски для разрезания овощей и одну серьгу с янтарем.

– Сколько подарков... И каких удивительных… – недоумевала Муся.

– Прекрати эти штучки! – резко одернула ее Машенька. – Ты ведь знаешь, я люблю тебя, как сестру. Бери и не занудничай! А вечером я загляну – моя блузка будет готова? От женихов-то отбою нет, красавица моя?

Муся собралась было что-то возразить, но Машенька мгновенно упорхнула. Мусе стало весело, словно мимо окна пролетела диковинная птица, выронила из клюва сыр с серьгой и сказала: «Я люблю тебя, как сестру». Муся даже напевала за работой, как истинная портниха.

Вскоре появилась новая заказчица – Мария в фиолетовом (потоп, кисель, муха). Мария с серьезным видом разложила перед Мусей четыре фиолетовых отреза и попросила сшить ей четыре фиолетовых платья по четырем картинкам в журнале.

Ксерокопированный журнал передавал линии без цвета, и даже линии были едва различимы… Заграничные модные журналы ходили в диковинках, и пользование этими буржуазными соблазнами порицалось партией, правительством и комитетом Безопасности, а ксерокопирование и вовсе было строго-настрого запрещено. Деятельность портних и модниц вся насквозь получалась противозаконна и опасна… Но Муся теперь думала о другом. О том, что из-за бледности ксерокопированных страничек могло выйти недоразумение: заказчица, наверное, ошиблась, ей показалось, что все платья в журнале одного и того же цвета. Утешало только то, что отрезы немного все же различались оттенками, а именно были: лиловым, сиреневым, чернильным, и только один – откровенно фиолетовым. Но то обстоятельство, что и теперь заказчица пришла вся в фиолетовом – пугало… Да и раньше… Портниха вспомнила, что с тех пор, как познакомилась с Марией (Машенька привела, рекомендовала, как свою подругу и надежного человека), видела ее только в фиолетовом цвете… Странно.

Муся смущалась все сильнее, пока Мария совершенно серьезно обрисовывала детали своих будущих фиолетовых нарядов. А та, когда описала все фасоны во всей красе, задумалась. Помолчала, и вдруг призналась:

– С детства хотела зваться Виолеттой. По-моему, это звучное имя. Можешь меня так и называть, если хочешь!

– Довольно оригинальное имя, – заметила Муся.

Потом взгляд посетительницы упал на красную ситцевую блузку в горох, которая возлежала, вся опутанная «ришелье».

– А это что? Машенькино? – Мария-Виолетта сделала строгое лицо. – Конечно, у нее хороший вкус. Но здесь явно недостает чего-то сиреневого. Впрочем, она не может думать о себе. Бедняжка!

– А что с ней? – удивилась Муся.

Она только утром видела Машеньку. И не заметила ничего особенного.

– Горе! А все мечтательность. Если женщина так мечтательна, и к тому же неуравновешенна, она непременно испортит себе жизнь. Ее Горе просто чудовищно! А она так любит свое Горе! Вот я не способна на такие глупости. У женщины обязательно должно быть серьезное занятие, иначе она постепенно деградирует.

Мария накинула фиолетовые меха и ушла.

Взглядом кутюрье Муся разглядела, отчего заказчица расстроилась. Это гороховая блузка поспорила с фиолетовыми отрезами. Вещи могут ругаться не хуже людей.

Уже к ночи к ней заглянул Середа. Он жил поблизости.

– Вчера я забыл здесь сверток с косточками для кошек. Они орут – есть просят. Спасибо.

Спокойный и серьезный, как всегда, он унес сверток в кармане. Муся подумала, что кошки Середы, в отличие от хозяина, должны благоденствовать… Она заканчивала работу с гороховой блузкой, размышляя о кошках.

К ночи пришла Машенька за блузкой. И пока она играла воротничками и манжетами обновы, Муся рассказывала ей о кошках Середы, а Машенька удивлялась.

– Действительно, Саша такой славный, как же я раньше не подумала? Да он почти святой! Надо женить его на Марии, – решила она, – а Манюся просто нахалка, ты не находишь?

В воскресенье Машенька отправилась в гости к предполагаемому жениху. Она пришла без приглашения, впущенная соседями, появилась в комнате шумно, босиком. От неожиданности Саша растерялся и пролил свой холодный чай. Машенька пришла с холода,