Юрий Самсонов - Стеклянный корабль Страница 47

Сейчас сыщик лучше Биллендона понимал его затруднение. Он ведь не попер в лоб, как какой-нибудь грубиян-полицейский, он действовал по правилам профессии: обошел усадьбу со всех сторон, убедился, что мадам не соврала: патрули без зазору, мышонок не проскользнет незамеченным, окружен и квартал, и весь город, будет повальный обыск, не позавидуешь тому, на ком вина!

Как можно, было довериться этим оккультникам? Сыщик, с разрешения президентши, произвел допрос реципиента, тот долго бесчувственно молчал, потом тускло, еле внятно пробубнил то самое, что уже прежде сказал ее превосходительству: все находятся в лесу. Там живут дикари, – добавил он после пятиминутной паузы, – белые дикари. И повалился с сонным храпом, пришлось кликнуть прислугу, чтоб, вынести вон.

Его болтовню сыщик слушал с презрением. Он-то знал, что миль на десять вокруг города простирается чахлый пустырь: сам облазил вдоль-поперек, невидимо следуя за г-ном Ауселем. Да и дальше нет леса, лес имеется только за рубежом, когда бы успели они туда смыться? Причина-то у них, пожалуй, есть: нельзя в наше время знать лишнее, а знаешь, так прикинься наипокорнейшим дурачком. Тех, кто не догадывался так себя вести, сыщик обливал презрением.

Слова о дикарях доказывали полностью, что все это чушь: до дикарей эвон как далеко, а белых дикарей не бывает!

– Вам, господин Биллендон, не кажется, что наши интересы опять совпадают? – переждав, молвил сыщик.

– Не кажется, – отвечал Биллендон, – до вашего дела нам дела нет, вам – до нашего, проваливайте-ка подобру-поздорову!

– Ну зачем?.. – молвил обиженно сыщик. – Я имею право находиться тут, сколько пожелаю, как, свободный гражданин свободной страны. – Он только убрал ногу из калитки, чтоб не нарушать границы частного владения. – Не советую, господин Биллендон, пренебрегать, у меня благая цель: успокоить бедную страдающую матушку одной юной особы, которая…

– А телефон ей зачем? – отвечал Биллендон, осторожно потянув на себя дверь, чтобы не повредить крюка, на который она была изнутри заперта. Сыщик притих.

Дверь потихоньку поддавалась. Наконец, медный крюк, разогнувшись, с визгом выскочил из петли.

Биллендон вошел, и сыщик сорвался с места. Слава богу: он обходит Дамло, самого Дамло, который по прискорбным для него обстоятельствам вынужден отсутствовать! Что ж, каждый день в мире кто-то взлетает стремительно, кто-то падает… Держите удачу, вцепившись обеими лапками, господин детектив!

Биллендон первым делом прошел в мастерскую. Включавший сигнализацию рубильник оказался вывернут с мясом. Он машинально соединил контакты…

Сыщик забился в уголок под лестницей, изогнувшись там в три погибели. Он понял уже, что в мастерской хозяин никого не обнаружил. А в комнатах?.. Спокойно, мастер сыска, сейчас станет известно и это: над головой заскрипели ступеньки под слоновьими шагами Биллендона.

– Как мило! – послышался сверху голос, который сыщик мог опознать моментально, независимо от того, с акцентом он звучал или без этого, как вот теперь.

– Вот и повидались! – поддержал второй, также знакомый, с той же глумливой интонацией.

Типы в черном, покачивая пистолетами, будто бы со смеху помирали, но видно было, что на сей раз никто не собирается позволять съездить себя по уху.

– А ты думал, – сказал Биллендону с упреком первый, – мы – бесчувственные? Нет, брат: у нас и самолюбие есть, все, как положено… Кто виноват? Мешали мы тебе жить? Зачем ты на Дугген-сквере накинулся на нас, как собака? Силенку захотелось показать? Обижайся на свои паршивый характер! Вел бы себя прилично, дал бы нам сделать дело…

– ..и мальчонка твой бы остался при тебе, – подхватил второй тип. Они оба заржали. – И ведьма твоя царапучая! – продолжал затем второй. – И шеф не ругал бы нас за перерасход взрывчатки! Него молчишь, пень болотный?

Биллендон не ответил.

– Шеф думал, выкупа не взять, – сказал первый, – он не знал про австралийский ящичек! Что в нем было? Пощекочи-ка! – приказал он второму.

– Погляди на его рожу! – возразил второй. – Так он тебе и признался! Сами знаем, что выносят с изумрудных копей. Пускай кому-нибудь рассказывают сказочки! Где ящик?

– Может, обойдетесь кассой? – ответил Биллендон после раздумья.

– Касса твоя уже здесь! – первый тип свободной рукой хлопнул себя по карману.

– Слыхали, господин сыщик? – сказал Биллендон в лестничный круглый пролет. – Будете свидетелем!

Но голос его все же дрогнул. Сыщик в другой раз торжествовал бы, услышав это: подтверждалось его убеждение, что самый чувствительный орган человека – его кошелек. Теперь хотелось унести скорее ноги, а они-то как раз отказывали!.. Если уж человеку не везет, то ему не везет даже когда повезет, надо же так нарваться! Он здесь по поручению президентши, эти люди тоже ей служат и должны были с ним сотрудничать, но им вздумалось обнародовать, что они служат также еще кое-кому, а у людей Тургота свои правила секретности!..

– Свидетелем? – повторил первый тип. – А ну поди проверь! – приказал он второму.

– Зря хлопочете, – сказал Биллендон, – сейчас полон дом набежит!.. – Он не был пророком, сквозь окно виден был кусок улицы перед калиткой. – Не видать вам изумрудов как своих ушей!

Взревела сирена, хлопнула входная дверь.

– А, господин частный детектив! – завопил с порога репортер, адресуясь к скорчившемуся под лестницей сыщику. – Вас-то мне и надо! Что, уже напали на след?

– Тс-с!.. – послышалось из лестничного пролета. – Криминалистика имеет свои правила…

– К черту правила! – отвечал репортер. – Кто есть в доме?

– Никого! – самоотверженно отчеканил сыщик. – Совсем никого, господа!

– Как насчет интервью? – громко спросил Биллендон у агентов. Повернулся и пошел себе вниз по лестнице под бессмысленным прицелом двух пистолетов.

– А по моим сведениям, – возразил репортер сыщику, – тут скопилась куча народу и произошло что-то весьма занимательное! Что вы на это скажете? – он протянул микрофон.

– Отстаньте! – запищал сыщик, отбиваясь во всю мочь от долгожданной славы, хотя, конечно, мог бы сказать кое-что этому репортеришке… Трудно ли сопоставить факты? Религиозные волнения начались вовсе не оттого. – что кому-то вздумалось достойно отметить день св. Варфоломея, – такова официальная версия. На самом деле имелось целью под шумок взаправду, похитить д-ра Даугенталя, сыщик знал это точно. Ну, а остальных прихватили заодно – грандиозная операция, г-на Тургота вполне можно понять его престиж когда-то пострадал из-за неудачи как раз с похищением этой самой Марианны, теперь будут знать, что он своего никогда не упустит! Ну, а за Ауселя можно просто взять миллионный куш! Так что никто не сбежал, не исчез, все, кто тут был, по-прежнему находятся в доме – вероятно, где-то наверху, со связанными руками, со ртами, заклеенными липучкой, кому охота оказаться среди них и вообще ввязываться в эту историю?!

Может быть, похищенных сумели уже переправить в более надежное место? Когда было успеть? На глазах патрулей?..

– Объясните-ка радиослушателям, господин детектив. почему вы так трусите?

Коротко реванула сирена. Послышался грохот. Сшибив с ног репортера и сыщика, страшнейший черный зверь промчался через прихожую, волоча за собой на веревке упирающегося Дамло.

Сержант приступил к работе!

Он успел тоже заметить в мастерской кавардак, говоривший о том, что тут хозяйничали посторонние, и подумал со злобой. "Вы у меня узнаете, почем нынче белые дикари!"

ЧАСТЬ II

Однажды отец послал его в поле за пропавшей овцой. Когда наступил полдень, он свернул с дороги, прилег в роще в проспал там пятьдесят семь лет. Проснувшись, он опять пустился за овцой в уверенности, что спал совсем недолго, но, не обнаружив ее, пришел в усадьбу и увидел, что все переменилось и хозяин здесь новый.

Диоген Лаэртский Эпименид

Его приветствуют красавицыны взгляды, Но, холодно приняв привет ее очей, В лицо перчатку ей Он бросил и сказал: "Не требую награды!" Ф.Шиллер.

Перчатка

Глава 1

Виновники переполоха находились меж тем в двух шагах – и на расстоянии, рассудку едва доступном!..

Незнакомые встревоженные птицы – туча птиц! Увидать их столько сразу можно было разве что где-нибудь на заполярных островах, до которых предприимчивое человечество XX столетия успело дотянуть свои цепкие руки. А пчелы! Прозрачные лопасти крылышек с трудом держали в воздухе эти мохнатые комья золота и меда…

Пахло свежей травой и листвой, пахло водной прохладой и тиной, но царствовал над всеми запахами один: поднимаясь от самой земли сквозь пышные кроны деревьев к яркому небу, к солнцу – удивительно маленькому из-за непривычной прозрачности атмосферы, – все здесь пронизывал тончайший обольстительный аромат диких роз.