Ольга Морозова - Люди и драконы Страница 48

— В среду, край в четверг.

— Хорошо. До среды, я думаю, переоформим акции. Так тебе легче будет его уговорить. И потом, ты ничего не теряешь. Переедешь в Европу, жена будет в восторге. Там даже безопасней. Будем заниматься твоими делами. Тебе этого на всю жизнь хватит, внуков у тебя не предвидится, так что копить не для кого. Ты что, вечно жить собрался? Нет. Так зачем тебе столько денег?

— Ты не понимаешь, я не могу выйти отсюда по своему желанию. Знаешь поговорку «Вход — рубль, выход — через трубу крематория»? Это про меня.

— Прекрасно. Не нужно никуда выходить. Живи, как жил. Я же сказала, много не возьму. И потом, малыш, наши милые развлечения никто не отменял. — Василиса опять ущипнула его за щеку. — Ну, успокоился?

Сидоров кивнул.

— Вот и славно. Все хорошо, что хорошо кончается. Прими свою волшебную таблеточку. Тебе нужно расслабиться. Душевная боль — это тоже боль. Пусть она растворится в тебе. Все же хорошо.

Сидоров послушно встал, открыл шкаф и достал пузырек с таблетками. Засунул в рот одну, запил стаканом воды.

— Ты садись, посиди, а я пойду. — Сидоров кивнул. — До понедельника. — Василиса на прощание обняла его за шею и с силой укусила в губы, отчего на них проступила кровь. Но Сидоров не стал ее вытирать, видимо, таблетка начинала действовать. — Будь умницей. — Сидоров вяло махнул ей рукой. С кровью на бледных губах он выглядел жертвой полуночного вампира.

Василиса прикрыла за собой дверь. Она вдруг испугалась, что он что-нибудь с собой сотворит, и она не успеет провернуть дело до конца. Он был ей нужен — пока она не знала, за что и кто переводит ему такие деньги и куда он их девает. Что-то образ Сидорова не вязался у Василисы с теневым мафиози — торговцем оружием или еще чем.

В субботу Герман решил поработать — выборы близились, и оставалось еще много дел. В СМИ активно шла кампания по популяризации его имени, и его уже начали узнавать. Человек, осуществляющий мониторинг Интернета, докладывал, что о нем много положительных отзывов и что у него уже есть сторонники. Лариса радовалась, как ребенок. Скоро должна была начаться предвыборная агитация, и все это было очень кстати. В типографии заказали листовки с портретами Германа, с его программой, Лариса договаривалась о часах в эфире и колонках в местных печатных изданиях.

Вечером Герман как всегда вез ее домой. Дорога стала уже привычной, по случаю субботы они закончили пораньше — Герман обещал, что они вместе с Октябриной сходят в парк. Девочка уже начинала вставать на ножки в кроватке и была очень забавной. Герман невольно улыбнулся, вспомнив, какие рожицы она корчила вчера, смотря мультик.

— Что-то приятное вспомнил? Ты так мило улыбаешься. — Лариса прервала поток его домашних мыслей.

Герману стало неловко, что у него есть о ком думать, а она сейчас выйдет из машины и останется одна. Ему стало до боли жалко Ларису, и он немного смутился.

— Да так, задумался о своем. Вот мы и приехали. — Он остановил машину прямо возле дома. — Еще совсем рано. Вы не очень торопитесь, мадам?

— Да нет. Мне, собственно, некуда торопиться.

— Может, пригласите на чай? Что-то мы с вами закрутились, даже чай не выпили. У меня горло пересохло.

— Ну, если горло пересохло, тогда конечно. А ты сам-то не торопишься? Жена, наверное, ждет.

— Она еще спит. А я могу позволить себе чашечку горячего напитка. Если твоя мама не против.

— Мама живет в комнате наверху. Она инвалид, ноги не ходят. — Они шли по дорожке к дому. — Это после той аварии. Я не все тебе сказала. — Лариса открыла дверь. — Заходи, я чайник включу.

Герман немного осмотрелся, пока раздевался. Обычный деревенский дом, но вполне уютный.

— У тебя мило. Очень тепло.

— Я не экономлю на отоплении. Мама мерзнет.

— Это правильно. Жизнь должна быть комфортной.

— Садись за стол, я сейчас все принесу. — Голос Ларисы раздавался из дальней комнаты.

Герман сел на табуретку и посмотрел в окно. Лариса принесла конфеты, печенье, баночку малинового варенья. Чайник забулькал и отключился с громким хлопком.

— У тебя красивый сервис. — Герман повертел в руках чашечку из тонкого фарфора.

— Да, мама подарила на свадьбу. Мне он тоже нравится. — Она разлила чай. — К маме поднималась.

— Как она там?

— Нормально. Телевизор смотрит.

— Ты сказала, что не одна?

— Нет, а зачем? Так вот, раз уж я начала. В той аварии погиб не только мой муж, но и ребенок. Сыну было годик. Мама страшно переживала. Инсульт. Сейчас она даже с трудом разговаривает. Когда меня долго нет, соседка присматривает, я ей плачу. — Лариса вздохнула.

Герман погладил ее по руке, потом, повинуясь внезапному порыву, провел рукой по волосам.

— Бедная, бедная ты моя девочка. — Лариса прижалась щекой к его руке.

Герман испугался того, что, видимо, должно было сейчас произойти. Он еще не готов. Он не хочет наводить на нее морок. Зачем? Разве ему нужно ее тело? Да и сможет ли человек быть с ним? Острая фаза трансформации прошла, и он уже мог контролировать температуру. Но кто его знает? Она должна знать, кто он. Только так он сможет быть с ней. Он не хочет врать и пользоваться ей. Ему это совершенно не нужно. И пока он не знает, можно ли ей доверить тайну. Герман убрал руку.

— Вкусный у тебя чай. Но мне пора. Я, и правда, обещал сегодня пораньше. — Он обошел вокруг стола и погладил Ларису по голове. — Пока. До понедельника.

Лариса вышла его проводить. Ни тени недовольства или разочарования не промелькнуло на ее лице. На прощание Герман сжал ее руку и улыбнулся:

— Все будет хорошо.

В воскресенье вечером Василиса, сидя на диване перед телевизором, спросила Германа:

— Слушай, а ты со стариком общаешься?

— Нет. Я и забыл. Увлекся процессом. А ты?

— Общалась немного, но сейчас он пропал.

— С чего ты взяла?

Василиса рассказала Герману про их общение и ее последнюю попытку, про мост между мирами.

— Ты тоже мог бы им воспользоваться. Это не трудно. К тому же у нас врожденные способности.

— А зачем мне с ним связываться? Если бы он хотел что-то узнать, сам бы спросил. Ты к чему это все мне говоришь? Тебя что-то беспокоит?

— Может быть. Мне кажется, что он здесь и следит за нами.

— Ты уже это говорила. Ну и что? Пусть следит. Это его дело. Может, хочет вмешаться в нужный момент.

— Да ничего, просто ненавижу тайны. К чему эта конспирация? И этот маскарад в лесу?

— Ну почему ты решила, что это обязательно маскарад? Возможно, есть жизнь там и жизнь здесь. Она разная. Там он отдыхает, он то, что он есть, ему не нужно притворяться. А здесь сплошное притворство. Ну не может же он пройтись по улицам города, размахивая хвостом? Он и хочет, чтобы мы стали могущественными. Сильными. Чтобы имели силу и власть. К этому мы с тобой и стремимся. Но нас пока ничтожно мало. Увы! Приходится прятаться.

— Да. И все равно, я предпочитаю больше ясности. Как-то неуютно себя чувствуешь в такой обстановке. Вроде что-то делаешь, а к чему это приведет? Непонятно. Высокие идеалы? Не знаю. А вдруг он хочет по нашим спинам взобраться на олимп? Преследует свои собственные цели? — Василиса в задумчивости покачала головой.

Герман засмеялся и прижал ее к себе.

— Не засоряй себе голову. Просто живи. Какие такие собственные цели? Он же ясно сказал тебе — могущество, власть, деньги. Ну какие еще могут быть в этом мире тайные цели?! И потом у нас уже нет выбора, мы не можем повернуть назад, приходится идти вперед, даже не зная, что там ждет за поворотом. И вообще, хватит об этом! Я соскучился. Идем в спальню. Жена ты мне или нет? Благовоспитанные драконши в это время спят со своими мужьями.

В понедельник Василиса сразу же позвонила Сидорову, решив не откладывать дело в долгий ящик. Он долго не брал трубку сотового, а потом обещал ей перезвонить. Перезвонил он только в конце дня, когда Василиса уже начала немного нервничать, подумав, что он затеял какую-то свою, пока ей непонятную игру.

— Сергей Львович? Я уже заждалась. Как наши дела?

— Нормально, я готовлю бумаги. Все хорошо. К четвергу, как мы договорились, все будет готово.

— К среде. В четверг вы представите меня вашему боссу. Вы что, все забыли?

— Нет, нет, я все помню, — Сидров говорил очень торопливо, очевидно стараясь поскорее отделаться от собеседницы. — Я не могу больше говорить. Я вам позвоню. — В трубке раздались гудки.

Василиса задумалась. Что-то здесь не так. Ей совершенно не понравился его тон и настроение: «Неужели этот сурок что-то задумал?» Она посмотрела на часы. Пора домой.

Со стоянки решила зайти в магазин и купить вкусненького. Уже стемнело, но на улицах было много народа. Рабочий день только закончился, и люди обходили магазины. На ступеньках возле супермаркета Василиса замешкалась. Запах. Странный, необъяснимый запах. Страха? Опасности? Удивительно, что она это чувствует. Василиса огляделась. Вроде, никого. Но ощущение не проходило, оно, напротив, усилилось. Василиса медленно пошла в сторону дома. Собственно, к дому можно было подойти разными путями: один лежал по центральной улице, вполне освещенной и безопасной, второй — вдоль пустыря с гаражами. Часть из них была давно заброшена, часть разрушена. Первый путь был длиннее, второй много короче. На развилке Василиса замешкалась. Если она пойдет безопасным путем, то ее могут встретить в подъезде или прямо в толпе пырнуть ножом в спину. Теперь она практически не сомневалась, что это Сидоров решил пойти ва-банк. Видимо, ее угрозы не показались ему серьезными, и он решил, что проще от нее избавиться. «Глупец, — Василиса усмехнулась про себя, — ты думаешь, с драконом так просто справиться? Дурак. Я это запомню». Она вздохнула. Чему быть, тому не миновать. Она пойдет вдоль гаражей. Незачем откладывать встречу. Здесь у нее больше маневра. Ее даже охватил охотничий азарт. Сумки немного мешали, но если она избавится от них сейчас, это будет подозрительно. Не стоит недооценивать противника. Она прекрасно помнила урок, преподанный им Охотником. И она потихоньку пошла по дорожке. Она прекрасно видела в темноте и совершенно не боялась вступить в зону, где не было уличного освещения. Она хотела скорее вступить в эту зону, потому что подозревала, что ее противник вряд ли так хорошо ориентируется, как она. Скорее всего, Сидров сэкономил и нанял лоха, хотя надеяться на это не стоит. Она оглянулась, вокруг никого не было, но за ней шел мужчина. Василиса ускорила шаг, стараясь продемонстрировать испуг. Она шла впереди, но так, чтобы он ее видел. Она даже испугалась, вдруг он ее потеряет? Василиса уже была в самой глухой части гаражей. Все, здесь только одна дорога. Она свернула вбок и зашла в тупик. Поставила сумку на землю, скинула пальто и кофту. Потом накинула пальто на голое тело и зажгла сигарету, как будто решила покурить. Рука ее немного дрожала, но не от страха, а от предвкушения. Она выглянула из-за угла и увидела, что мужчина ускорил шаг. Василиса очень надеялась, что он не будет стрелять. Или не успеет. Он поравнялся с тем местом, где стояла Василиса, и они встретились взглядами. Василиса уловила в его руке блеск клинка и скинула пальто. Медленно расправила крылья и полетела прямо на парня. От неожиданности тот упал и выронил нож. Василиса отшвырнула его ногой. Он начал уползать от нее на спине, не в силах отвести взгляд, но Василиса неумолимо приблизилась к нему и с силой выдохнула воздух. Сноп пламени вырвался из ее раскрытого рта и опалил распростертое на снегу тело. Одежда загорелась, человек начал кататься по снегу, пытаясь сбить пламя. Он завыл, как волк, и Василиса добавила новую порцию огня. Посмотрела на живой факел, дожидаясь, когда он потухнет. Усилия ее преследователя наконец увенчались успехом, и пламя сошло на нет. Он в исступлении бил себя по одежде, от которой теперь вился легкий дымок. Василису кольнула мысль, что это мог быть просто грабитель, и он-то уж, конечно, не заслужил такой участи, как быть заживо сожженным. Хотя как она теперь его отпустит? Мужчина сел на снег и замотал головой. Василиса села за его спиной, опасаясь, что он может выстрелить.