Илья Тё - Анабиоз. Корейский Коридор Страница 5

Бугай протянул клинок тощему. Немедленно позабыв о полуголой девушке, лежащей перед ним, тот быстро перехватил изделие, с жадностью дернул рукоятку из ножен и… глаза его моментально потухли. Меч был явно декоративным, материал клинка говорил сам за себя. Сталь была нержавеющая, инструментальная, а значит, полученная путем проката и штамповки, а не закалки и ковки, имела волнообразную заточку и дешевую протравку. Красивый никчемный мусор, не более того.

— Дешевка! — немедленно воскликнул мясник и с презрением швырнул меч Бугаю под ноги. — Ты чертов глупец, эта штука не стоит и горсти риса!

— Да ладно, — пожал плечами Бугай. Он бережно поднял брошенный меч и, аккуратно засунув в ножны, вернул подделку в рюкзак. Лично ему меч нравился. — Так что с товаром?

Тощий мясник обернулся к напарнику. Тот поймал взгляд и молчаливо кивнул, словно говоря, что к двуногому имуществу претензий нет.

— Берем, — уверенно сказал тощий. — Однако за то, что хочешь освежевать сам, я вычту с тебя две меры риса, годится?

Бугай втянул носом воздух.

— По рукам.

— Договорились. Хватай ее, Баг. Пошли! — С этими словами мясник кивнул своему напарнику и, словно позабыв о Бугае, исчез в проеме двери.

Мускулистый мясник по имени «Баг» подхватил мисс Мэри легко, словно перышко. Взвалил на плечо и, подождав, пока внутрь первым войдет Бугай, втиснулся с ношей следом.

Трое мужчин и рабыня проследовали по пустому длинному коридору, разграничивающему отдельные комнатки огромного железнодорожного склада. По полу тянулись грязные, бордово-черные борозды. Мэри решила, что это засохшая кровь. Признаться честно, засохшую кровь она никогда прежде не видела, но считать дорожки на бетоне чем-то иным не хватало фантазии. Ужас охватил мисс Мэри целиком, без остатка. Ей ничего никто не сказал, ее не били и не резали на кусочки, но мышцы рук и ног онемели. Даже сердце, казалось, остановилось, а легкие перестали гонять воздух. Девушка висела на плече Бага, словно кукла, глядя на проплывающий под ней пол.

Искусственного освещения в ангаре не было, двигаться приходилось почти наугад. Мясники давно привыкли к темноте внутри своих владений и досконально знали каждую комнату или поворот.

Бугай же, как и его пленница, сильно переживал. Он то и дело оглядывался на Бага, марширующего за спиной, перехватывал биту, трогал на поясе нож.

В глубине ангара было светлей. В просторном, вытянутом в длину помещении горело два ярких факела. Их света, естественно, не хватало, однако мерцающее маслянистое пламя позволяло рассмотреть длинные ряды клеток, тянущихся вдоль каменных стен.

В клетках сидели пленники.

Товар.

Едва завидев мясников, некоторые люди — видимо, из новеньких, — закричали, пытаясь возмущаться, молить о пощаде или просить воды. Но большинство пленников остались на полу. Они сидели и, казалось, безразлично глядели перед собой.

Лишь казалось.

Пленники смотрели вовсе не в пустоту. Между рядами клеток возвышался большой разделочный стол. Он-то и притягивал взгляды замерших невольников.

Разделочный стол был огромный, крепкий, деревянный — сколоченный из грубых широких досок, обработанных ударами топора. Он был темный, но не от старости — ведь сколотили его не так давно. Стол был пропитан кровью…

Мэри почувствовала, что ее тошнит.

Еще одно свидетельство специфического «бизнеса» местных пищевых производителей располагалось чуть дальше. За столом с потолка свисали огромные ржавые крюки, похожие на рыбные, но значительно больше размером. На них было удобно подвешивать туши, чтобы вниз стекала кровь. Кровосток, грубо выложенный кирпичом, тянулся тут же, точно под крюками. Только сейчас Мэри поняла, что в помещении есть мухи. Их было не слишком много, но жужжание звучало отчетливо и мерзко.

Тощий мясник в два счета освободил мисс Мэри от веревок при помощи тесака, сорвал злополучную рубаху, после чего швырнул девушку в одну из клеток.

— Курица в клетке, — прокомментировал до этого молчаливый Баг неожиданно высоким голосом.

Бугай взглянул на него с интересом. Взгляд и общее выражение лица выдавали в могучем мяснике умственно отсталого. Тощий напарник, видимо, держал Бага при себе лишь за физическую силу и габариты.

Падение на бетонный пол привело Мэри в чувство. Присев и поджав ноги, девушка обхватила плечи руками. Оказывается, за время путешествия из Инчхона, чувство наготы и стыда никуда не пропало. Пропахшая мужским потом грязная рубашка Бугая была последним, что защищало мисс Мэри от внешнего мира. Теперь пропала даже она.

— Выпустите… — жалобно простонала мисс Мэри, затравленно глядя из-за ржавых прутьев. — Пожалуйста…

Бугай усмехнулся. Подойдя к решетке, он наклонился и с придыханием, словно бы сильно волнуясь, заговорил.

— Ну потерпи, моя сладкая, совсем немного осталось. — Лицо Бугая расплылось в добродушной улыбке. — Скоро с тебя живьем сдерут кожу, представляешь? Я сделаю это собственноручно, представляешь? Вот этими самыми руками, которые ты так любишь… Ты сдохнешь под моим ножом, моля о пощаде, представляешь? И последним, что ты увидишь, когда я стану вырезать тебе сердце, будет мое лицо…

Мисс Мэри резко подняла голову. Слезы, катившиеся по ее щекам, вдруг словно окаменели. Сердце екнуло. Душу Мэри перекосило от ярости, но внешне не дрогнул ни один мускул. Красивое, исцарапанное лицо превратилось в восковую маску.

— Твое лицо? — переспросила она. — А может, твои глаза? Кстати, их стало меньше.

— Сволочь! — вспыхнул Бугай. Пустая глазница под повязкой зачесалась. — Да я освежую тебя прямо сейчас! А ну-ка иди сюда!

Бугай кинулся на решетку всем телом, просунул правую руку в клетку, пытаясь схватить отпрянувшую девушку. Но та вжалась в угол. Одиночная клетка была мала, рассчитана скорее на собаку, чем на человека, и все же дотянуться Бугай не мог.

— Как сильно ты косишь, — бросила невольница, глядя на растопыренные пальцы, не дотягивающиеся буквально сантиметра до ее лодыжки. — Попробуй другой рукой, с той стороны у тебя глаз!

За спиной Бугая тряслись от смеха оба мясника. Наконец один из них шагнул вперед и звонко хлопнул Бугая под ребра.

— Погоди, торопыга, — обронил он. — Сделка заключена, если ты не понял. Идем, получишь свой рис и вали. Убить ее сможешь завтра утром. Не раньше. Я доходчиво излагаю?

Безумным взглядом Бугай пронзил сначала одного мясника, потом другого. Оба были вооружены широкими ножами, стояли не двигаясь, готовые ко всему. Бита с гвоздями валялась на полу.

Бугай сник. Ярость сошла на нет.

— Почему утром? — процедил он сквозь зубы.

— Потому что за новой партией оптовики прибудут только завтра к вечеру, — охотно пояснил тощий мясник. — А за сутки продукт потеряет товарный вид.

— Значит утром? — настороженно уточнил Бугай.

— Точно. У нас весь день уйдет на подготовку партии. После этого развлечешься.

Бугай сокрушенно покачал головой. Сдавая Мэри, он был уверен, что быстро покончит с этим делом и вернется в Инчхон.

— И что мне делать в городе целые сутки? — спросил он.

— А меня это заботит? — усмехнулся тощий. — Что-то ты начал раздражать меня, пухлый. Может тебя самого в клетку посадить, а? И с твоей девкой возни меньше. И весишь ты прилично.

Бугай раздул ноздри. Он был здоров и вооружен, а охотиться на крепких вооруженных мужчин в Мегаполисе было не принято, — женщин в округе водилось много, и традиция сложилась сама собой. Но ведь у правил есть исключения. Бугай прекрасно знал, что пленников конкурирующих гангов кромсали на мясо. Как и собственных погибших. В обычной ситуации мясники не стали бы лезть на рожон, чтобы его убить — такая драка всегда была чревата. Но в определенных условиях… они могли попытаться.

Миролюбиво подняв вверх руки, Бугай бочком вернулся к своей бите. Поднял ее, держа свободную руку над головой, и попятился к выходу.

Несмотря на браваду, мисс Мэри стало по-настоящему страшно.

«…Скоро с тебя живьем сдерут кожу, представляешь? Я сделаю это собственноручно, представляешь?..»

Мисс Мэри представляла.

С одной стороны, ей хотелось закрыть глаза и исчезнуть, раствориться, не видеть нового мира. С другой — страстно хотелось жить.

Быть может, если бы в клетке был нож, чтобы вскрыть себе вены, она сделала бы это не задумываясь, хотя и боялась боли в своей прошлой, далекой жизни. Однако суицид для товара являлся роскошью, причем немыслимой, недоступной…

Больше всего пугала новая встреча с Бугаем. Хорохориться за решеткой Мэри могла сколько угодно, однако она прекрасно понимала смысл сделки, заключенной между ее пленителем и торговцами. Бугай освежует ее всего за две меры риса. Завтра. При одной мысли о будущем тело Мэри передергивало, словно через нее пропускали электрический разряд, комок подкатывал к горлу, голова начинала кружиться.