Яцек Дукай - Земля Христа Страница 5

— Мисиньский…

— О, это вы, господин майор, — попал в тон Мисиньский.

Картериец обернулся. Зеркальное забрало было поднято, плитки систем наведения раздвинуты. Круэт узнал в нем сержанта Мерфи, командира приданных для этой операции наемников.

— В чем дело? — спросил он; затем отметил маневр Мисиньского и рявкнул: — Мисиньский, мне нужно с тобой поговорить относительно этого твоего разведовательного гения.

— Двое моих людей ранены, — буркнул Мерфи. — Левая рука, перелом кости; левая нога, вывихнута лодыжка.

— И что с того?

— Бабки они хотят немедленно.

— В контракте указан срок выплаты компенсаций… О'кей, выплатят вам эти деньги.

Мерфи кивнул, неожиданно выражение его лица изменилось.

— Господин майор, знаете этот анекдот… — начал он, перебросив стэйрлсон за спину, где черные щупальца охватили его и тут же втянули в расплющенный на комбинезоне футляр.

— Не сейчас. — Круэт повернулся к удиравшему Мисиньскому. — Мисиньский! А ну вернись!

Тот вернулся.

— Кто-то хочет вас слышать, — сообщил он, подавая майору телефон. Круэт подозрительно зыркнул на гражданского, но телефон принял.

— Майор Круэт.

— Ну, наконец-то.

— Майер?

— А кто еще? Что там за придурок утверждал, будто тебя нет?

— Потому что меня и не было. Но то, что придурок — святая правда.

— Данлонг тебя хочет.

— Что значит: хочет? Влюбился?

— Не задирайся. У него для тебя какая-то работа.

— А чем я, по его мнению, занимаюсь? Как только научусь размножаться делением, так сразу же сообщу, и вот тогда смогу делать семь дел за раз. Пока же что — я человек.

Только этот потрясающе долгий ответ на Майера, как показалось Круэту, никакого впечатления не произвел.

— Тебя снимают. Операцию берет на себя Мисиньский; военная часть уже практически и закончилась. Сегодня вечером ты должен появиться в сто шестнадцатом.

— С каких это?

Майер разумно отключился.

Круэт прикрыл глаза и выматерился.

Когда он снова открыл их, то был почти спокоен.

— Мисиньский!

3

По Пятой Аллее шествовала демонстрация связистов. Они протестовали против использования на Земле Сталина рабочих с Земли О'Лиета; эта неправдоподобно дешевая рабочая сила лишала работы сотни тысяч неквалифицированных Сталинистов, а их семьи — единственного источника содержания. Целинский зашел в салон ААА, чтобы переждать демонстрацию здесь. Гигафоны предводителей оглушительно ревели, в этом грохоте расплывался даже шум ходящих по кругу беспилотных полицейских вертолетов, узких машин с уродливыми силуэтами богомолов, снабженных автопилотами с искусственным интеллектом. Зато на земле манифестацию сопровождал отряд конной полиции. Целинский глядел на все это с безразличием. Собрание у Данлонга должно было начаться через час. Высадившись в Ла Гвардия из чартерного мексиканского парагго, он, точно так же, как и Прадуига, направился прямо к себе домой; оба, по причине работы именно в этом, а не каком-то другом учреждении, имели служебные квартиры в предместьях Нью-Йорка. Но дочка Целинского еще не вернулась, так что у Януша еще имелось немного свободного времени; такси он отпустил и пошел пешком — таксист, иммигрант с Земли Муссли, сочно выругал его на странно звучащем английском, той непереваримой мусслийской его мутации, которая в ушах Сталинистов звучала будто вдвойне дегенерировавший гангстерский сленг. Ну почему это нью-йоркские извозчики обязательно должны быть иностранцами с дефектом дикции?

В салоне ААА он встретил колдуна с Земли Земель, с которым во время неудачного разведовательного рейда в тот вторично средневековом мире сидел в одной камере, ожидая суда перед папским трибуналом, и которого лавно уже считал покойником. Только Целинского не столько удивил факт того, что Водремо жив, сколько место его пребывания: ведь Земля Земель, явная колония Земли Сталина, Пятым Департаментом все еще охвачена была плотнейшим карантином.

Он подошел и схватил чернокнижника за плечо.

— И что ты, черт подери, здесь делаешь? — спросил он на земной неолатыни.

Водремо оглянулся, Целинского узнал и оскалил зубы. Сейчас он был в шикарном темном костюме терайского покроя, длинные черные как вороново крыло волосы были сплетены в косу; на пальцах перстни, в ноздре — сережка. Он крепко пожал руку Януша.

— Какая встреча!

— Я думаю! Дух мертвеца с того света!

Водремо расхохотался; четверо негров, изучавших копию хантийской версии "Тайной вечери" тамошнего Леонардо да Винчи неодобрительно поглядели на него. Целинский зыркнул на улицу: демонстрация уже прошла. Он потянул колдуна за собой, и они вышли на улицу. Водремо сунул руку в карман и надел на нос воздушные фильтры.

— Никак не могу привыкнуть к здешней вони, — буркнул он.

Они свернули, затем еще раз. Януш выискивал какую-нибудь маленькую, уютную кафешку. Переходя через улицу, они лавировали между застывшими в пробке автомобилями; Целинский отметил, как мало среди них было машин местного производства: парочка мазд, фордов, ниссанов — все остальное, это хантийские анагуи, денатри, амуксы и спортивные кулаэ, даже выкрашенные в желтый цвет такси были произведены на другой земле. Полицейский, мимо которого они проходили, выписывал штраф неправильно припаркованному амуксу, судя по номерам, принадлежащему представительству Земли Картера.

— Автомобили!.. — фыркнул Водремо.

Они зашли в "Ниттико", двухэтажное кафе, принадлежащее пожилой мусслийской паре, уселись в углу и заказали "фотре мочоус", фирменное блюдо заведения. Целинский, обожавший мусслийскую французскую кухню, хвалил блюдо колдуну. Водремо же выразил удивление наблюдаемой в Нью-Йорке смеси разноземных культур.

Януш усмехнулся про себя.

— Малая Муссли разрастается словно рак. Уже поглотила Малую Италию. Тут настоящая мафиозная война была, они десятками друг друга резали… Не понимаю, почему вы это позволяете.

Целинский только пожал плечами.

— Таков закон. В ООЗ никто не протестует, каждый боится, что другие Земли просто закроют. Открытые для всех, частные Катапульты — это наилучшая гарантия мира. Может, ты этого и не понимаешь, но страх перед межмировым конфликтом очень велик. Во времена внутренней холодной войны нас удерживала уверенность в самоничтожении: если бы кто начал, то хана всей планете. Зато из альтернативного мира можешь спокойно засыпать водородными бомбами другую Землю, а сам сидеть в безопасности; опять же, технология Катапульт делает невозможной применение какой-либо оборонной технологии. Так что Земли-колонии нафаршированы автоматическими Катапультами с многомегатонными зарядами, размещенными в полях переброса; Катапультами, запрограммированными на автоматический контрудар в родимую Землю неприятелей, если бы от нашей Землицы уже ничего не осталось бы, и некому было бы мстить; и вот тебе самый возможный из возможных холокост на расстоянии ответа мертвой руки. И все боятся. И только в страхе — мир.

Водремо только покачал головой.

Телефон Януша зазвонил. Стрелочник вынул его, разложил. Разговор был с Землей Тера: его вели короткими, прерывистыми предложениями. Установление непрерывной связи между двумя параллельными вселенными является невозможным; а вот такая, рваная и фрагментарная связь была эффектом применения малопольных катапульт AT&T с высокой частотой переброса терабайтных носителей информации, которые всякий раз считываются и записываются заново. Учитывая энергию, необходимую для поддержания катапульт в таком "резонансном цикле", телефонные разговоры между мирами были чрезвычайно дорогим удовольствием, так что по мелочам на другую Землю никто не звонил.

— И что случилось? — спросил колдун, помешивая кофе, когда Целинский сложил уже и спрятал аппарат.

— Посольство. Хотят меня призвать в качестве эксперта в споре об адской Венере. Ладно, это неважно. Слушай, Водремо, ты мне так и не рассказал, каким чудом попал на Сталина.

О, это настоящая любовная история. В Разведке имеется некая Паулина фон Крейц, может знаешь?

— В Разведке тысячи людей…

— Во всяком случае, дорогая Паулина не могла вынести, как меня ломают на колесе: взяла Цитадель штурмом и меня освободила.

— Одна?…

— Ну… якобы контрабандой перебросила парочку янтшаров; они думали, что это приказ.

— Господи… ничего не слышал!

— Еще услышишь: будет суд, обвинения по десятку параграфов.

— А что с тобой? Какой у тебя вообще юридический статус?

— А ты как думаешь? Пятый Департамент ангажировал меня в качестве знатока, специалиста или кого-то в этом смысле… Отослать меня уже не смогли, усыпить не решились. Теперь у меня есть паспорт, я Сталинец. Так что, Януш, мы теперь коллеги по профессии. Так, где жратва?