Мартин Уиллоу - Одиночество Страница 5

— Мог бы меня предупредить, — вздохнул Орсон. — Мы бы сходили туда в другое время.

— А познакомишь меня с ней? — осторожно спросил Рейли.

— Тебя? — Кевин усмехнулся. — Боюсь, что ей придётся не по вкусу твоя грязная физиономия.

— Чего это грязная? — надул губы Рейли, вытирая на ходу лоб внутренней стороной локтя. — Если надо, я сбегаю к реке и умоюсь.

— Как-нибудь в другой раз.

Насколько Вернон Левитт помнил, другого раза так никогда и не было. Чем больше мальчишки требовали доказательства дружбы с Джулией, тем чаще Кевин Уринсон уходил от ответа, а потом и вовсе сказал, что не хочет общаться с этой глупой девчонкой, хотя, как они знали, она училась достаточно хорошо, чтобы занимать первые места в городских конкурсах и олимпиадах.

В девятый год школьного обучения Кевин по секрету сказал Вернону, что у него случилось «это». Не нужно было иметь большого воображения, чтобы понять, что именно Уринсон подразумевал под таким словом. Многие школьники старших классов частенько переговаривались об «этом», но немногие из них действительно занимались «этим».

— Ты серьёзно? — чуть не задохнулся от восторга Вернон.

— Конечно серьёзно, — с гордостью кивнул Кевин.

— Когда?

— Вчера.

— И кто она?

— Ты же понимаешь, что я не могу опорочить своим рассказом честь девушки, — начал играть в благородство собеседник.

— Я её хотя бы знаю? — полюбопытствовал Вернон Левитт.

— Знаешь, — улыбнулся Кевин Уринсон. — Но теперь я знаю её гораздо ближе.

— Хватит отмалчиваться, рассказывай, как всё произошло!

— Я возвращался домой и увидел, как к ней пристаёт какой-то придурок. Пришлось вмешаться, чтобы объяснить, куда ему следует катиться. А потом она пригласила меня, чтобы я проводил её до дома. Как выяснилось, её родители куда-то уехали, так что дом остался в нашем полном распоряжении.

— А у неё это в первый раз?

— Конечно.

— Говорят, будто бы у девушек от первого раза там появляется кровь. У неё что-нибудь было?

— Не знаю, — Кевин постарался сделать вид, что ему неприятно говорить о таких вещах. — Я знаю лишь то, что она стонала и извивалась в моих объятиях. Наверное, в её жизни я останусь самым лучшим мужчиной. Только это секрет, и ты не должен никому говорить об этом!

— Разумеется, — согласился Вернон. — А вы предохранялись?

— От чего? — не понял Кевин Уринсон.

— От детей. Я слышал, что если не предохраняться, обязательно появляются дети.

— Не думаю, — тоном опытного героя-любовника произнёс собеседник.

— А что, если ты станешь отцом? — с тревогой в голосе спросил Вернон Левитт. — Тебе придётся бросить учёбу и подыскать работу.

— От одного раза не может быть детей, — с уверенностью возразил Кевин.

— А если…

— А если ты продолжишь задавать свои глупые вопросы, я больше никогда и ничего не буду тебе рассказывать. Тема закрыта.

— Извини, Кевин.

— Только когда ты перестанешь кудахтать у меня под ухом «А если появятся дети».

Вернон сделал жест рукой, словно замкнул рот на замок и выбросил ключ в сторону.

Итак, повзрослевший Вернон стоял перед домом старого друга и не решался ничего предпринять, как будто боялся что-то нарушить. Ему казалось, что, войдя без предупреждения в дом, он уничтожит магию детских лет, что его постигнет ужасное разочарование. Он не мог сказать точно, откуда именно у него возникло подобное ощущение, но оно преследовало его с того момента, как мужчина приоткрыл калитку и ступил ногой на территорию двора Кевина.

Вернон вплотную приблизился к двери и возложил на неё ладонь, словно обладал способностью тактильного видения. В своём воображении он предпринял попытку нарисовать внутренний интерьер дома, отвечающий требованиям взрослого Кевина Уринсона, но ничего не получилось. Белая дверь, а за нею — пустота. На всякий случай, гость три раза постучал в окно. Ответа не получил.

Прежде чем врываться внутрь силой, Вернон повернул ручку. К его удивлению, дверь оказалась незапертой, и он беспрепятственно переступил через порог незнакомого дома. Судя по всему, здесь жил одинокий мужчина, потому что даже в мелочах проглядывало отсутствие женских рук. Возможно ли, чтобы Кевин, с детства пользовавшийся вниманием со стороны девочек, а потом и девушек, до сих пор оставался холостяком? Или он недавно развёлся и от отчаяния пустил жизнь под откос?

В комнатах царил беспорядок. Вернее, в них никогда не было порядка, потому что вещи распределились таким образом, чтобы всё оставалось под рукой. Вернон без труда поверил бы, если бы ему сказали, что здесь живёт весёлая компания студентов, но никак не человек его возраста. Он остановился перед старым телевизором и обратил внимание на диски с фильмами. Сплошная порнография из видеопроката.

«Кевин, ты всегда обманывал нас… — мысленно обратился к хозяину дома гость. — Все твои истории о том, как девчонки ухлёстывали за тобой, были сплошной выдумкой. Потому что до самого момента всеобщего исчезновения людей из этого города ты оставался старым девственником, который боялся общаться с женщинами. Но, в первую очередь, ты обманывал самого себя. Ты сидел в этой комнате и душил своё отчаяние, которое раз за разом выплёскивалось очередным придуманным оргазмом, вызванным дешёвым видео из соседнего проката».

Наверное, Кевин был самым одиноким человеком. По крайней мере, так показалось Вернону. Он ещё раз с грустью окинул взглядом пустующую комнату давнего друга и поспешил покинуть дом, чтобы попытаться что-нибудь разузнать о двух других мужчинах, некогда бывших теми весёлыми мальчишками, с которыми прошло его детство.

Вторым в списке шёл Рейли Мауф. Согласно адресу, найденному в компьютере справочного бюро, его дом располагался всего в четырёх милях отсюда. Вернон вернулся к машине, отложил записи на пассажирское сиденье и повернул ключ зажигания. В памяти зашевелились новые воспоминания, связанные с рыжеволосым проказником Рейли, чьи проделки всегда отличались особой дерзостью. Перед внутренним взором Вернона Левитта возникло веснушчатое улыбающееся лицо.

Но в тот день на этом лице, помимо привычной улыбки, блуждало новое выражение, и оно не слишком понравилось Вернону. Оно могло выражать как лёгкое недовольство, так и желание беспощадно выпотрошить обидчика.

— Что случилось? — осторожно поинтересовался у друга Вернон, когда они вдвоём пришли к так называемому лесному «штабу», чтобы дождаться запаздывающих Кевина и Орсона.

Рейли Мауф держал в руке нож и увлечённо вырезал им какие-то иероглифы на бревне, где друзья устраивались всякий раз, когда отдыхали после очередной игры. Рейли пробормотал в ответ что-то несвязное, хотя Вернон Левитт и так понял, что тот не хочет ни о чём рассказывать. Рейли был из числа тех, кто способен молчать до последнего, даже если его жизни станет угрожать смертельная опасность. Но эмоций он сдержать не мог, и они отражались на лице так же красноречиво, как и пузырьки воздуха из-под воды, свидетельствующие о неловкой проделке задницы.

— Тебя кто-то обидел? — снова обратился к другу Вернон.

Рейли принялся ещё усерднее ковырять ножом древесину, словно ответ находился именно там, под слоем толстой коры.

— Давай, парень, рассказывай, — положил руку на плечо Рейли Вернон.

— Только обещай, что никому не станешь трепаться, — оттаял на несколько градусов в своём нежелании говорить мальчик.

— Даже Кевину и Орсону?

Рейли кивнул, не отводя взгляда от той точки, куда вгрызалось лезвие его раскладного ножа.

— Хорошо, я никому ничего не скажу, — согласился Вернон.

— Всё из-за мистера Хэллмана, — тихо пояснил Рейли Мауф и шмыгнул носом, препятствуя появлению на свет скользкой сопли.

— Кто он?

— Мамин работодатель. Он постоянно притесняет её. А вчера мама вернулась вся в слезах и ещё долго не могла успокоиться. Наверное, он так ведёт себя, потому что у меня нет отца и некому вступиться за маму. Но если понадобится, я сам постою за неё! — теперь, когда Рейли всё-таки оторвал взгляд от ножа и поднял глаза на Вернона, собеседник заметил в них огонь ненависти — настоящее адское пламя, в котором мистер Хэллман с лёгкостью мог бы сгореть.

— Что ты задумал? — испугался Вернон. Он понял, что Рейли действительно может решиться на что-то плохое.

— Я хочу проучить его, — с этими словами мальчик крепко стиснул рукоятку ножа и с размаху воткнул его в бревно, прямо в середину нацарапанных иероглифов.

— Что именно ты собираешься делать?

— Ещё не знаю. Но я готов поклясться, что этот гад ответит мне за то, что обидел мою маму!

— У него есть машина? — спросил Вернон Левитт.

— Кажется, да.

— Отлично! Ты можешь хорошенько насолить ему.