Сергей Шведов - Father you!!! Страница 5

— Так точно! — вытянулся Огинский по стойке смирно.

— Тогда пройдёмте в храм, где вы дадите клятву верности новому призванию.

— Я не буддист, а православный.

— Неважно. Бог любит даже атеистов.

* * *

После жуткого обряда торжественного и клятвенного обязательства со сдиранием шкуры с живого барашка, на мездре которой Огинский должен был расписаться собственной кровью, вся процедура закончилась раскручиванием молитвенных буддистских барабанов — хурдэ.

— Почему у вас в дацане Будда с женской грудью? — спросил Огинский у бритоголового ламы.

— Все живущие ныне существа в прошлых жизнях были когда–то нашими матерями, как и сама Просвещённая Будда.

— Он разве гермафродит?

— Не он, а она. Будда — имя женского рода.

Тут–то Огинский заметил на облачении монаха выточки для груди.

— В ламы уже берут женщин?

— Слово «лама» тоже женского рода, если следовать строгой логике.

— Сумасшедший дом, а не дацан.

— Полковник, попридержите язык, вы во храме господнем, — одёрнула его президентша. — Подойдите к этой седовласой ламе и попросите у неё благословение–адис.

Огинский поклонился монахине, и она позвонила над его головой серебряным колокольчиком.

— Что теперь?

— Теперь ступайте к чайнику с аршаном.

— А что это такое?

— Освящённая вода. Плесните чуть–чуть в левую ладонь, отпейте три маленьких глотка для очищения тела, языка и мозгов. Потом омойте остатками воды лицо и голову.

После омовения Огинскому немного полегчало. На выходе из дацана президентша взяла его под руку и улыбнулась:

— Когда вы сможете принять командование нашим секретным полигоном?

— Сразу же после встречи с моими детьми, ваше высокопревосходительство.

— Договорились, полковник. О времени и месте встречи вас уведомят чуть позже. Но непременно пообещайте мне, что вы на свидании с детьми будете точно следовать всем инструкциям, которые сообщат вам представители спецслужб и органов государственной безопасности.

— Всенепременно, ваше высокопревосходительство, — покорно склонил голову Огинский. — Теперь я весь в вашем распоряжении.

* * *

В Тангайском скверике в полдень было непривычно малолюдно. В остальном обстановка тут мало отличалась от будничной, только вот среди прогуливающихся было как–то уж слишком много беременных и молодых мам с колясками.

Огинский вышел на встречу со своими детьми в майке–борцовке и трикотажных шортах в обтяжку, как и было обговорено заранее, чтобы нельзя было замаскировать оружие под складками одежды. На ногах у него были пластиковые шлёпанцы модели «ни шагу назад», в которых далеко не убежишь.

— Папа! — издалека кинулись к нему мальчишки.

Оба были одеты в попугайского цвета рубашки–распашонки с оранжевыми и жёлтыми квадратами и шорты со штанинами разного цвета — одна красная, другая голубая.

Это гэбэшные спецназухи позаботились, чтобы цели для преследования были видны издалека. В такой одёжке с пацанами в городской толпе не затеряешься даже на самых многолюдных улицах.

— Привет, мужики! — сгрёб мальчишек в охапку Огинский и присел, чтобы внимательно оглядеть отдыхающих в сквере.

Мужчинам вход в места массового отдыха населения был строго запрещён. Все мужики — пьяницы и сквернословы. Пусти их в сквер, они тут же развалятся на скамейках с бутылками пива, оскверняя воздух, облагороженный ароматами цветов, матерной руганью. Но и без невоспитанных мужиков тут было что–то не так. Ни бабушек–пенсионерок, ни женщин среднего возраста. Или беременные, или молодые мамы с колясками. Просто цирк — бойчихи президентского спецназа запаслись в колясках целым арсеналом стрелкового оружия по его одинокую душу. Вот же боятся мужиков, суки!

Осыпая поцелуями мальчишек, Огинский прошептал:

— Пацаны! Ни о чём меня не спрашивайте, ничему не удивляйтесь, а выполняйте мои приказы.

— Это игра в войнушку? — заговорщицким шёпотом спросил младший.

— Ага, игра, но всерьёз и по большому счёту.

Он подхватил обоих под мышки и закружил «самолётиком».

Так они дурачились и кружились по газону до самой чугунной оградки сквера, высотой по пояс.

— А вот теперь прыгаем через ограду и быстро бежим вон к той машине с приоткрытой дверцей!

До парковки было всего–те метров пятнадцать, но и на этом коротком отрезке пути им наперерез бросилась толстенная беременная баба. Огинский закрутил её руку за спину, сорвал с неё накладной живот и с быстротой карманника сорвал с «беременной» короткоствольный китайский «калаш» незнакомой модификации и двинул прикладом спецназухе под челюсть.

— Па, а стрелять они будут? — спросил младший, который испуганно глядел, как толпа недавних «беременных» и молодых мамочек гнались за машиной с оружием в руках.

— Нет, меня будут брать только живым. Вас тоже. Так что это просто игра в войнушку понарошку, пацаны. Нам некого бояться.

* * *

Он рванул машину не в лесопарк, к которому вплотную примыкал скверик, а в фешенебельный район «старинной» застройки в стиле провинциального классицизма. Все дома тут были новостроями, не деревянными, а каменными, но их фасады скопированы по фотографиям позапрошлого века. Тут проживали государственные чиновники высших рангов и состоятельные сибиряки, нажившиеся на распродаже природных богатств, впрочем, как наживались и госчиновники. До недавнего времени тут жил и Огинский.

Он отчаянно вертел головой по сторонам, но настоящей погони не заметил. За ними увязалась только одна полицейская машина, да и та не включила сирену и агрессивные проблесковые фонари на крыше, чтобы рёвом и грозным сверканием заставить остальным участникам уличного движения уступить ей дорогу.

Всё логично. Спецназ оцепил по периметру гору Мохнатку в лесопарке. Операцию готовили задолго и всерьёз. Личный состав «озадачен» и расставлен по местам. Так быстро маховик силовых структур не остановишь. А тут ещё и бабы командуют. В оперативном штабе наверняка бабская грызня похлеще, чем на общей кухня в коммунальной квартире прошлого века.

Наверняка ещё за сутки гэбэшники установили запретительные знаки на всех подъездных дорогах к горе. А потом выгнали оттуда взашей всех загорающих, грибников и спелеологов–любителей.

Вся Мохнатка — это как бы высокий храм с подземными криптами в виде целого каскада карстовых пещер, по которым можно незаметно выйти за пятнадцать километров от города в буреломы таёжного массива чащобного типа Ахторбаш, куда в прямом смысле ни одна собака не сунется. Речь идёт, разумеется, о служебно–розыскной собаке. А вертолёты с тепловизорами там совершенно бесполезны. В чащобе такая плотность крупного зверья, что ни один компьютер не обработает информацию об обнаруженных объектах, а просто свихнётся от избытка данных.

Стратеги и тактики из оперативного командования подразделений быстрого реагирования верно рассчитали, что Огинский попытается скрыться в подземельях под Мохнаткой. Анфилада широких входов в пещеру открывается прямо в склоне горы в двухстах метрах за сквериком.

Ближняя и самая известная для туристов и спелеологов–любителей пещера начинается с двух небольших гротов с очень низкими потолками. Свод первого грота резко понижается в противоположной от входа стороне, поэтому в следующий грот придётся пролезать через довольно узкое отверстие. Бойчихе спецназа в полной экипировке туда никак не протиснутся. Второй грот значительно больше, чем первый. Состоит он из одной большой камеры и двух маленьких, одна из которых выходит к подводной реке без порогов и водопадов. Знающему спецу на надувной лодке можно спокойно добраться до выхода на противоположном конце пещерного комплекса всего за несколько часов безо всякого напряга. Там главное, не прозевать воронку, куда в конце маршрута подземная река уходит под землю и теряется с концами.

Наверняка боевая операция была разработана «на ять». Все две тысячи спецназовок и триста натасканных дворцовых стражниц оцепили каждый вход и выход в карстовые пещеры, а вот дорога в город осталась неперекрытой. Огинский усмехнулся — бабы есть бабы, долог волос, ум — короток.

* * *

Элитный район псевдоисторической застройки располагался на холмах, поэтому улицы тут повсюду была вымощены брусчаткой для лучшего сцепления колёс с дорожным полотном. Сами улочки были узкие, как в старину, чаще всего с односторонним движением. Поэтому когда путь на вершину холма перегородил квадратный автозак внутренних войск с зарешеченными окошками, Огинский опять процедил сквозь зубы:

— С–с–суки!

По краям улочки с двух сторон шёл заборчик из дикого камня, в проулок не свернёшь. Огинский отрывисто скомандовал:

— Пацаны, выскакивайте из машины!