Геннадий Прашкевич - Божественная комедия (сборник) Страница 5

Браслет как браслет. Майор Досет внимательно осмотрел витые полоски.

Ну, конечно, тяжел. Ну, конечно, прозрачен. Стоит ли ломать над всем этим голову?

– При каких обстоятельствах арестована Анхела Аус?

– Три дня назад в саду виллы «Урук», принадлежащей А2, морские пехотинцы схватили одного из лидеров либертозо – бывшего гражданина, ныне туземца, Хосефа Кайо. В перестрелке с морскими пехотинцами туземец был ранен, у него плечо было перевязано. Вполне возможно, что этот Кайо участвовал в стычке либертозо с морскими пехотинцами генерала Нуньеса в западном Абу в день гибели неизвестного самолета. У него плечо было не только перевязано, но и профессионально обработано. Помочь туземцу, еще в марте объявленному вне закона, могли только обитатели виллы. Их там двое – А2 и ее личный телохранитель Пито Перес. Пито Перес – наш осведомитель, мы в нем уверены. А вот хозяйка виллы не захотела рассеять сомнения морских пехотинцев. Впрочем, рассеять их было трудно. На подоконнике остались следы засохшей крови, в урне валялся использованный бинт. Кроме того, – лейтенант Чолло сделал многозначительную паузу, – А2 говорила о туземце с уважением. Она говорила о нем так, будто он никогда не лишался гражданских прав!

– Ну и что? – терпеливо возразил майор. – Дочь человека, капитал которого является основой экономики чуть ли не всей страны, может позволить себе нестандартные высказывания. В более мерзопакостную историю, Еугенио, нам с вами просто не попасть.

И взорвался:

– Что за черт, Еугенио? «Говорила о туземце с уважением». Естественно, с уважением! А как иначе? Вы что? Не помните? Несколько лет назад высшее общество только и говорило, что о романе известного журналиста Хосефа Кайо и первой женщины Тании? Разумеется, этот Кайо был в то время гражданином, хотя для А2 он и сейчас не туземец! Она плевала на законы! Ей всего лишь захотелось помочь своему бывшему любовнику. Разве не так? Ну и бог с ней и с ее капризами! Неужели нельзя было прихватить туземца где-нибудь в стороне от указанной виллы?

Лейтенант промолчал.

Досет раздраженно перелистал досье.

Донесения агентов – сумбурные, преступно небрежные. Мутные некачественные фотографии. А это?.. Ну, да, хорошо известный жест – рука, сжатая в кулак, над головой. Круглые очки, большой рост, улыбка. Майор искоса взглянул на лейтенанта и перевернул фотографию. Народный президент! Сколько, черт побери, этот мертвец будет еще попадаться мне на глаза?

Итак, подвел итог Досет. Анхела Аус. Самая обаятельная женщина страны. Законодательница танийских мод. Владелица огромных поместий, как в Ниданго, так и под столицей. Весьма недурной капитал, вложенный в банки отца. Двадцать шесть лет. Ни разу не была замужем. Зарегистрированная профессия – археолог. Впрочем, полевыми работами сама А2 никогда не занималась. Археологические материалы добывал для нее некто Курт Шмайз, доктор археологии, немец по происхождению, таниец по гражданству. Именно он распоряжается крупными суммами, выделяемыми для раскопок.

– Лейтенант, почему в досье нет фотографий А2?

– Мы не нашли ее фотографий.

– А тюремный фотограф?

– Он пытался ее сфотографировать.

– «Пытался»? Что это значит – пытался?

– Он фотографировал ее семь раз, майор! И все семь раз пленки оказались засвеченными! Эксперт Витольд тоже этому не поверил, он побывал в спецкамере сам – с фотоаппаратом и со счетчиком Гейгера. К сожалению, никаких результатов это не дало. Никто ничего не может понять.

– А тюремный художник? Ну, как его? Этуш! Куда испарились его таланты?

– Заключенный Этуш отказался писать А2. Он заявил, что не умеет писать святых. Он заявил, что умеет писать только преступников.

– С каких это пор Внутренняя тюрьма Ниданго превратилась в художественный салон?

– Дуайт и я задали художнику тот же вопрос.

– И что он ответил?

– У тюремного художника сильно расшатано здоровье, майор.

– Я недоволен, – негромко и медленно заметил Досет. – Я очень недоволен, лейтенант. Информация, которую вы мне предоставили, весьма туманна.

И разрешил:

– Можете идти.

Лейтенант откозырял.

Проводив его взглядом, Досет поднял трубку телефона.

– Дуайт! Немедленно смените охрану спецкамеры. Поставьте самых надежных людей! Доставьте арестованной приличный обед, ну, хотя бы из ресторана Гомеса. И запомните – никаких контактов! Не разрешать ей никаких контактов. Вообще никаких! Вы поняли?

Таинственный браслет лежал прямо перед майором.

Досет коснулся пальцем его прохладной поверхности, потом перевернул браслет и внимательно всмотрелся в зеркальное утолщение: массивная стриженая голова, прижатые уши, волевое лицо… Он невольно кивнул своему отражению… Он уже понимал, что дело А2 не окажется простым… Ну что ж… Из всего надо уметь извлекать выгоду.

Глава вторая

Вилла «Урук»

Майор Досет доверял опытному капитану Орбано, но повторный досмотр виллы «Урук» провел сам.

Сразу за пальмовой рощей начиналась высокая глухая каменная стена.

Майору показали место, где был схвачен туземец Хосеф Кайо. Каменная стена там действительно была выщерблена пулями.

Сад, окружавший виллу, оказался глух, обширен.

Майор с недоумением осмотрелся, слишком разительным выглядел контраст между душными кварталами Ниданго и тенистым пригородом. Высокие пальмы, безлюдье, наконец, странная, сложенная из крупных камней семиэтажная башня, уходящая в небо над садом, – для чего воздвигли столь странное сооружение?

– Что находится в башне?

Если бы майору сказали – подсобные службы, кладовые, даже домашние лаборатории, он бы не удивился, но эксперт Витольд, высокий, сухой старик, зло покусывающий узкие губы, отрывисто ответил:

– Ничего! Абсолютно ничего! Пыль, паутина.

– То есть как? Совсем ничего?

– Совсем ничего, – уточнил эксперт. – Впрочем, на самом верхнем седьмом этаже стоит деревянный стол.

– Зачем?

Витольд пожал плечами.

Зато лейтенант Чолло многозначительно произнес:

– Сверху со смотровой площадки хорошо виден океан и даже окраина лесов Абу!

Чем больше они ходили по вилле, тем больше удивлялся майор.

Хотя бы лестница. Крупными и плоскими зелеными, желтыми, голубыми кирпичами из обожженной глины была выложена дорожка, ведущая к лестничному маршу. Весело, совсем не по-танийски, поблескивала керамика. А с обеих сторон поднимались мрачные каменные человеко-быки. Их надменные, вывернутые наружу ноздри даже в полдень сохраняли в себе часть тьмы.

Темное равнодушие вечности.

Впрочем, стоило майору подняться на три-четыре ступеньки, как мертвые статуи угрожающе ожили. Каменные ноги человеко-быков будто пришли в движение – одна ушла вперед, вторая отступила, неожиданно появилась третья; казалось, бык сам шагнул навстречу майору.

Черт знает что!

Досет вошел в холл.

Несмотря на охрану, виллу разграбили.

Сделали это, конечно, сами морские пехотинцы.

Они прекрасно знали, как следует относиться к имуществу врагов новой Тании. Правда, врагов ли в данном случае? Не слишком ли они поторопились? Не слишком ли далеко зашел в своем рвении генерал Нуньес?

Думая так, Досет шагал по темному коридору.

Он надеялся на следы. На мелкие, пусть косвенные, пусть неопределенные, но все же следы, способные подтвердить или опровергнуть предполагаемую вину дочери банкира Ауса. К сожалению, моряки поработали на славу: под тяжелыми армейскими башмаками Досета шелестела мятая бумага, похрустывали осколки битой посуды.

Только библиотеку не тронули люди генерала Нуньеса.

Досет провел указательным пальцем по запылившимся книжным корешкам.

Записки Исторического Института… Британская энциклопедия… Словари… Труды Лайярда, Смита, Крамера, Гротенфенда… Это понятно, Анхела Аус – археолог. Но зачем стоят на полках работы Маркса, Фурье, Рассела, Кортланда, Депере, Гароди, Сартра – всех этих бесчисленных политиков-социалистов? Неужели полковник Клайв, часто бывая на приемах у дочери банкира, ни разу не намекнул ей на неуместность столь тенденциозной литературы? Народный президент, тот куда ни шло… Народный президент сам был социалистом… Но и Народного президента могли смутить некоторые книги, например, коричневые романы Ганса Цимберлейна…

– А это что? – спросил майор, останавливаясь перед полками, на которых аккуратно, как плоские сигаретные коробки, стояли в ряд глиняные таблички, испещренные странными знаками.

– Клинопись, – заметил Витольд. – А2 гордилась своим собранием древних шумерских текстов. Я наводил справки в университете Эльжбеты. Может быть, работы А2 и не пользовались мировой известностью, но ни один специалист не отзывался о них с пренебрежением.

– Чем она занималась?