Шарон Ли - Завтрашняя запись Страница 50

Одна из фигур вышла вперед и повернула голову так, что ее скрытые глаза, казалось, устремились сначала на Саксони Белаконто, а потом на Джарджа Менлина. Фигура повернулась и пошла прочь, по залу, к краю пятна света…

— Пошли, — прошипел Джардж Менлин, направляясь за ней.

Саксони Белаконто опять двинулась следом, стараясь не обращать внимания на странное покалывание между лопатками.

Ход сделал два каких-то дурацких поворота подряд и вывел в другое помещение — на этот раз довольно тесное. Слабое тепло исходило от небольшого огня, разожженного в яме в центре зала. Каменный пол был устлан коврами, гобеленами и подушками. Кое-где между пуфами стояли невысокие столики. На одном оказался самовар, на другом — блюдо с фруктами, на третьем — кувшин и несколько стеклянных стаканов.

Их провожатая высунула стройные руки из широких рукавов и аккуратно откинула капюшон себе на плечи. Она серьезно посмотрела на Джарджа Менлина, а потом поклонилась с удивительной почтительностью.

Прошу вас, — сказала она, — садитесь.

Джардж последовал ее приглашению, рухнув на гору подушек. Саксони Белаконто устроилась более изящно, подвернув под себя ноги, готовая к тому, что капкан захлопнется.

— Вы подкрепитесь? — спросила женщина у Джарджа. — Выпьете чаю или вина? Не хотите ли фруктов?

Фрукты. Саксони посмотрела на поднос: идеально правильной формы и окраски яблоки и персики, явно из гидропонного сада. Нет ли в этой пещере гидропонных плантаций? И насколько развиты эти Биндальчи? Один раз она уже ошиблась в оценке человека и ситуации и никогда не повторит той ошибки, которую допустила с Лалом сер Эдретом.

— Вина, — ответил тем временем Джардж.

Подняв глаза, Саксони увидела, что рыжевато-карие глаза обращены на нее.

— Вина, — хрипло откликнулась она, и женщина поклонилась с безмятежной любезностью.

Она перешла к столику, на котором стоял кувшин, и наполнила два стакана. Первый был подан Джарджу. Второй был протянут Саксони Белаконто. Исполнив долг гостеприимства, женщина грациозно опустилась напротив них на пуф и обратила к Джарджу серьезное лицо, по которому невозможно было определить ее возраст.

— В Зале Рассмотрения не дозволено разговаривать, — сказала она. — Привратник доставил сообщение о том, что вы желаете видеть Телио, а не что вы желаете говорить с одним из Телио. Несомненно, дело в неточном переводе. Здесь вы можете устроиться удобно и высказать то, что у вас на сердце.

Джардж поспешно сделал глоток вина.

— Гм-м… спасибо. Привратник не виноват: кажется, я действительно попросил увидеть Телио. Неточно выражаюсь. Приношу извинения.

Саксони чуть изменила позу, и он моментально устремил на нее глаза, которые оказались влажными и полубезумными.

— Мы пришли, — подсказала она ему с грозной терпеливостью, — по поводу дани.

— Да, — поспешно согласился он. — По поводу дани, выплачиваемой хезернимом. — Он снова перевел взгляд на женщину. — Вождь долины отказал мне в моей доле, хотя это я взял Трезубец: вы это знаете, вы при этом присутствовали. Все Телио при этом присутствовали.

— Памятуется, — сказала женщина, — что вы были Избранником Карателя. Памятуется, что вы попросили у нас некое количество цветов тремиллана. — Она аккуратно сложила руки на коленях и серьезно посмотрела ему в лицо. — Все памятуется, с почтением и уважением, Джардж Менлин, Избранник Трезубца.

— Ну и прекрасно. — Джардж с довольным видом выпил щедрый глоток вина.

Женщина бесшумно встала, снова наполнила ему стакан, а потом вернулась на свое место. Джардж проглотил еще вина и подался вперед.

— Тогда вы скажете вождю в долине, чтобы он отдал дань мне и моей… коллеге, чтобы мы могли отправиться по своим делам.

— О! — Женщина посмотрела на Саксони с бесконечной жалостью, а потом снова перевела взгляд на Джарджа. — А где Трезубец, Джардж Менлин? И где тот, кто является Глазами и Памятью Шлорбы?

Тот откашлялся.

— Они оба в надежном месте. Вселенная полна опасностей, знаете ли. А я — человек, у которого есть враги. Мне казалось, что лучше хорошенько их спрятать там, где враги их не найдут.

— Понимаю, — отозвалась она все так же серьезно и вежливо. — Но когда вы так являетесь, нет уверенности, что Каратель по-прежнему захотел с вами оставаться. Возможно, Джардж Менлин, всегда возможно, что Каратель избрал другого — в чем вашей чести нет ни малейшего урона.

— Избрал другого…

Он заморгал, а женщина склонила голову, а потом повернулась к Саксони:

— Так случается порой. Мы позаботимся о нем, если хотите. Если нет другого места, где он может жить с честью и в безопасности. Носить Карателя Шлорбы — это немалая вещь, тяжелая вещь. Бывало, что потеря бремени делала прежнего Избранника… глупым, как ребенок, и забывчивым.

Саксони обдумала услышанное — в той мере, в какой оно было понятным.

— Вы позаботитесь о Джардже? — осторожно переспросила она. — И воздадите ему… честь?

— Обязательно, — отозвалась женщина с мягкой и печальной улыбкой.

— А… хезерним? — нерешительно спросила Саксони. Женщина покачала головой:

— Хезерним был данью, названной Избранником Шлорбы, — мягко сказала она, словно речь шла о неизменной силе вселенной. — Не положено никакой дани тем, кого Шлорба покидает. Им положены только заботы, честь и покой.

Саксони отпила изумительно мерзкого вина, размышляя, ощущая на себе взгляд Джарджа, слыша его безмолвный крик: „Не оставляйте меня здесь! Не…“

Она выпила еще, оценивая вес пистолета у себя под мышкой, ситуацию…

Ситуация была гадкая.

Она выдавила из себя улыбку и кивнула женщине.

— Я ценю вашу помощь. Ваши пояснения относительно статуса моего друга. Мне надо будет посоветоваться с другими… передать им ваши слова. Можно ли мне будет прийти снова, чтобы сказать вам, какое решение было принято?

Женщина поклонилась, не вставая с пуфа.

— Приходите снова спустя два солнца, в то же время. Привратник будет вас ждать.

Она легко встала и наклонилась, протягивая руку Джарджу.

— Пойдем, — позвала она его, словно ребенка. — Тебе пора вернуться на корабль и присутствовать на совете твоих друзей.

Джардж поднялся на ноги и отдал женщине стакан. Она два раза резко хлопнула в ладоши.

В каменной арке возник Привратник.

— Проведи Джарджа Менлина и его спутницу к Воротам Просителей, — приказала она и подняла руки, чтобы снова надеть капюшон.

— Слушаюсь, — ответил Привратник и, обращаясь к ним, добавил: — Идите за мной.

И они устало поплелись за ним вверх, к жаркому входу, и вышли, моргая, на вечернее солнце.

Глава пятьдесят седьмая

Последняя спасательная шлюпка отошла от переселенческого корабля и направилась прочь от системы. Данные были проанализированы всеми кораблями на внутренней орбите — и в конце концов признаны точными.

Как только был достигнут консенсус — когда все пилоты на орбите признали, что переселенческий корабль пуст, — Милт и Риа отправились ставить бакены.

— А почему именно здесь? — спросил Милт, глядя, как первый бакен подстраивается на нужную орбиту вокруг большого корабля.

— Почему именно здесь — что? — откликнулась Риа.

— Почему они бросили его именно здесь, где нет ничего, кроме блокады Синдиката и трех закрытых для доступа планет? Что они здесь делали?

Риа пожала плечами, задавая параметры следующему бакену.

— Переселенческие корабли летают где хотят, — сказала она, раз в кои-то веки без двойной речи. — Экипажи переселенческих кораблей ушиблены звездами. Еще большие психи, чем пилоты рудовозов. Если у них и была причина, то разумной она не была, можешь не сомневаться. Может, это была просто остановка на пути. Переселенческие корабли древние. Ограниченная способность к долгим перемещениям.

— И они вышли из гиперпространства на отдых и тут заметили, что корабль в плохом состоянии… Черт подери, в этом корабле нет ничего смертельно опасного! Ничего такого, о чем они не знали бы уже давным-давно!

Риа ввела программу.

— Выпускай, — скомандовала она — и он послушался. Второй бакен пошел неровно и никак не мог сориентироваться.

Милт протянул руку за пультом дистанционного управления, когда Риа вдруг резко втянула в себя воздух, а потом с шипением выпустила его сквозь зубы.

— Какого дья…

— Он разваливается! — закричал Милт, уже опуская пальцы на пульт и бросаясь в бегство от погибающего корабля. Одновременно он посылал сигнал тревоги Дезу и остальным кораблям блокады.

Пульт у него под пальцами расцветал красными сигналами тревоги, но ими занималась Риа, перенаправляя энергию и отключая несущественные системы…

Над ними, в темной громаде переселенческого корабля, пузырь, который он счел обсерваторией, продолжал раскачиваться из стороны в сторону, разрывая кабели и листы обшивки, потом одним мощным рывком он освободился полностью, послав к внутреннему кольцу блокады метеорный вихрь металлических обломков.