Пол Филиппо - Города Страница 50

— Да, тоже были. — Джерри был несколько сбит с толку. — Рим, Мекка и Иерусалим захвачены. Это была крупная инициатива президента Гвильяно. Когда запретили Ветхий Завет? Жесткость по отношению к терроризму. Жесткость по отношению к террористическим актам.

— Не понимаю, почему все так терпимо относятся к Польше.

Полковник Пайет был не из тех, кто легко отказывается от старой вражды.

— Религия — это порох для масс, — сказал архиепископ Бисли.

На нем было новое тяжелое греческое одеяние, а слишком длинная черная борода явно была ему не к лицу. Она держалась на подбородке благодаря веществу, известному его знакомым под названием шоколада.

— Ну, по крайней мере замок кремневого ружья.

Миссис Перссон была хорошей наездницей, но не любительницей лошадей. Она восседала в седле с презрительной отрешенностью. Похоже, это сердило коня.

— Более продвинутые формы могут их маленько остудить.

— Турция, — сказал епископ. — Сейчас там проблемы. Как нам выдавить их из альянса?

— О, это будет нетрудно. — Миссис Перссон тряхнула своим мобильным телефоном. — Религиозные фанатики, которые поклялись на оружии и Коране пролить кровь христианских младенцев, очень резко критикуют их руководство. Я просто дам знать в Нью-Нью-Нова-Вашингтон.

Архиепископ Бисли слегка крякнул, выразив одобрение. И тут же нахмурился с некоторой тревогой.

— По-моему, я опалил бороду. Все эта иностранная пища, которую мне приходится есть. Халва и тому подобное. — Он с мрачным видом достал из-под облачения банку засахаренных фиг. — И все-таки это жертва во имя Матери Церкви.

— Когда-то я любил ее цыпленка. — Дрожащий Mo Кольер, почти невидимый под арсеналом штурмового и противотанкового оружия, подвел своего коня поближе, чтобы присоединиться к группе. Он говорил через силу. — Может кто-нибудь дать мне руку? Мне, пожалуй, не забраться в стремя.

Джерри окинул взглядом болото. У него было чувство, что эта часть операции окажется наименее тяжелой.

Насколько хватало глаз, на каждом маленьком бугре, на каждом поросшем травой холмике орды соединившихся казаков жгли костры и ставили палатки. Они жили вне пределов этой земли. Сами себя они прозвали «перелетной саранчой». Разумеется, немногое сохранилось после их прохода через Уэнди и Уоттабургер, но, вообще говоря, они склонялись к тому, чтобы оставить Тако Белл и Попрыгунчиков в покое. Джерри Корнелиус ломал голову над тем, как долго продлится их триумф. Ему не о чем было спорить с майором Наем. Летучая кавалерия — ответ на применение бомбардировщиков высокого полета, у которых — почти у всех — все равно не осталось бомб, и вертолетов, которые легко можно было вытеснить на второстепенные роли. Но что произойдет, когда они достигнут по-настоящему заболоченных территорий? А ведь уже недолго ждать полного затопления Новой Англии. Им не придется пробираться к морю. Море само подбирается к ним.

Джерри отнюдь не был рад складывающейся ситуации. При таких условиях уйдут столетия на создание инфраструктуры, достаточно эффективной для того, чтобы обеспечить его особые потребности. Киноиндустрия уже съежилась, ей осталась только защита анклава, территория которого быстро сужалась в сторону Шерманских холмов и Форт-Дейви-Крокетта. Учитывая историю Крокета [86], Джерри не стал бы с полной уверенностью ручаться за свою безопасность в любом форте, носящем имя героя Аламо [87]. Ну почему, думал он, американцы позволяют себе приходить в такое уныние из-за «антиамериканизма» и при этом, по всей видимости, не испытывают ни малейших комплексов, проявляя недружелюбие к Франции или даже к Великобритании? Именно этот грех он никогда не мог понять. Но этому-то и была посвящена его жизнь.

Он тряхнул головой и пришпорил коня, чтобы переброситься словом с майором Наем. Все признаки указывали в сторону юга, и у него возникло ощущение, что им пора дать казакам двигаться к побережью, в то время как они сами тронутся с места в поисках более устойчивого политического климата. Ему не было дела до мнения других. Сам он направится в Техас и не остановится, пока не пересечет Рио-Гранде [88].

— Когда окажешься в Техасе, ты об этом узнаешь, — произнес он.

Миссис Перссон натянула поводья, когда он поравнялся с ней.

— Они там все еще называют тебя Вороном?

Ей свойственна терпимость, но эти его обращения к былому, слишком уж, на ее вкус, исполнены жалости к себе.

Вот-вот он залезет в переметную суму и достанет оттуда ковбойскую шляпу.

— Я останусь с тобой до Ларедо [89], — сказала Уна. — А дальше хочу двинуться к Гвадалахаре [90]. Мне хотелось бы повидать там кое-кого. А потом направлюсь в Мехико-Сити и оттуда полечу в Рио. После этих перипетий мне требуется немного подучить португальский.

Майор Най дернул себя за ус. Увидев в первый раз бороду архиепископа Бисли, он стал стесняться своих собственных искусственных волос и опасался, что в его усах застрянут кусочки пищи.

— Мне лишь бы попасть в Белиз, так что я сверну, как только мне будет нужно. Мне там будет уютно. Это, как-никак, все еще более или менее британская территория [91].

Джерри придержал своего беспокойного пони.

— Нам всегда казалось, что Юг должен снова восстать.

— Необычная тут стоит погода. — Майор Най тосковал по своим родным муссонам. — Вас комары не терзают?

Джерри печально повернул голову, чтобы увидеть, откуда доносится знакомый голос. Но услышал он только голос своей матери. Подавляемая злость быстро выделялась из его чувства жалости к себе.

— Необычная тут погода, — повторил он за Наем. — То же самое было и во времена испанской Армады, и тогда, когда силы «Люфтваффе» вторглись в Британию. Сначала тебе кажется, что тебя грубо опустили, а потом на сцену является ветер или дождь. Порой приходится признавать, что есть какая-то справедливость во Вселенной. Или что Бог на самом деле англичанин. Если вы живете за счет Большого Колеса, то Большое Колесо перемалывает вас.

Все смотрели на него со смешанным чувством неприязни и изумления.

— Уж не обращать ли нас вы затеяли, старина? — спросил майор Най.

В лучшие дни его родителей жители его деревни распрощались с четырьмя викариями, которые пытались вносить неприятные отягчающие нотки в свои проповеди. Двое из них отождествляли Бога с погодой.

— Я просто пересказываю то, что прочитал в «Телеграф».

Джерри уже научился быстро выбираться из английских лисьих нор [92]. Но он все-таки осознавал свою неловкость, иначе он вообще не оказался бы в этом строю.

Он был уверен: ничего подобного не могло бы случиться, если бы в детстве он читал больше модернистской литературы.

— Не обращайте на него внимания. — Миссис Перссон сама удивилась тому, что встала на защиту Джерри. Она положила ладонь на его рукав, он приподнял ногу, сбрасывая со штанины репейник. — У него контузия. По крайней мере была. У него глаза его матери. Я его удержу. Он — слово из пяти букв и не «чудак».

Пока остальные размышляли над услышанным, она взяла коня за уздечку и отошла в сторону.

— Иди сюда, — сказала она. — Ведь больше некуда.

Джерри ощутил облегчение. Он вынул из переметной сумы свою маленькую гавайскую гитару. Потребуется еще какое-то время, чтобы ее настроить.

Наконец им стали попадаться кактусы. Это несколько взбодрило Трясуна Mo. Он выстрелил в парочку кактусов, чтобы убедиться в их реальности. Архиепископ Бисли лишился шляпы, но продолжат уделять деятельное внимание своей накладной бороде; он зажал уши пухлыми ладонями.

— О мой Бог!

Майор Най оказался рядом с ним.

— Что, чересчур шумно, викарий? — Он повернул голову к Джерри. — Идемте, старина. Помогите-ка нам запеть песню!

Чтобы подбодрить товарищей, он затянул приятным, довольно высоким голосом «Четвероногого друга».

Наверное, прошла неделя, прежде чем они обнаружили Тропу Чишолма.

К тому моменту, когда путники покинули пределы Оклахомы, миссис Перссон уже несколько устала от «Юга границы» и «Счастливых троп», в особенности после того, как Джерри потерял свою юкалеле [93]. Но даже это было легче переносить, чем те минуты, когда майор Най ностальгически затягивал любимую песню «Менестрелей Мура и Берджесс» — «Я сам себе дедушка»:

Нет у меня сомнения, раз я делаю заявление,Что нация в дни творения может родить человека,И на этом пути к озарению, к осложнению в отношениях,Я взываю к учению, чтобы представить его,если вы не отстали от века…

Над головами путников потемнело. Миссис Перссон взглянула вверх — и увидела тень чего-то, что уже поднималось над грядой холмов у горизонта.