Юрий Самсонов - Стеклянный корабль Страница 59

Глава 6

Африканский охотник, как человек наиболее опытный, принял на себя руководство операцией. Он шел в окружении своей челяди – с драгоценными ружьями на изготовку. Подал знак, и толпа, согласно предварительному уговору, разделилась на два рукава… Люди в противогазах очутились в кольце.

– Где мэр? – спросил охотник, внезапно появляясь из кустов – Который из вас мэр?

– В чем дело? – спросил Жюстип сквозь маску, глухо, небрежно берясь за опустевший лацкан.

– Нас заманили сюда, взяв за это деньги, – отвечал охотник, – потом объявили, что мы отравлены – Он тяжело дышал. – А когда мы кинулись за помощью, не нашли ни выхода, ни города: мышеловка захлопнулась! Вот зачем нужен мэр!..

– Как так?! – пробормотал Жюстип, бледнея под массой – Но мэр нам заплатит! – продолжал охотник. – Эй! – Один из челядинцев подал ему маленький приемник, усилил звук. Слегка поднадоевший голос репортера забубнил – без обычного темперамента.

– Инициатором этой великолепной акции массового туризма является господин мэр. В данную минуту он любуется результатами своей деятельности, находясь, я повторяю – Конечно, кто еще виноват! – закричали вокруг. – Отравитель! Спекулянт! Мерзавец!

– Все они одного поля ягода! – пронзительно прокричал чей-то голос.

– Правильно! Всех на осину! – подхватила толпа. Г-н Эстеффан зажмурился в нехорошем предчувствии. Жюстип успел обернуться к г-ну мэру – да так и обмер!.. Г-на мэра давно след простыл!

Мэр замедлил бег только под угрозой апоплексического удара. Кололо в боку, гудело в голове, дыханье было шумным, как у скакуна.

Он оборотился – никого!.. Прислушался, насколько позволял органный гул в ушах, – не слыхать и погони.

Запах цветущего шиповника коснулся его рыхлых ноздрей. Мэр выбрался из кустов на одну из звериных троп. Факт ее существования его поразил, он замер как вкопанный. Не говорило ли это на самом деле о существовании народонаселения? Конечно, оно может оказаться всяким В белых дикарей он не верил, но допустим даже, что дикари тут обитают… Он оглядел себя критически, попытался втянуть живот. При его комплекции с дикарями уж лучше не связываться бы. Слишком в нем много калорий. Соблазн для них может оказаться неодолимым. Накинутся, снимут скальп да и слопают. Повернуть назад?

В ушах мэра стояли еще жалобные вопли Эстеффана, яростный крик Жюстипа. Нет, назад возвращаться нельзя. У всякого крупного общественного деятеля имеются недоброжелатели. Человеческая природа далека еще от совершенства! Насчет дикарей бабушка надвое сказала, а там уж наверняка отлупят, это как минимум. а дикари – что же… Вот идет он, безоружный, с сердцем, исполненным кроткой благожелательности… Мэр оглянулся вокруг. Ишь, хорошо-то как! Солнышко свети г, Цветочки цветут. Он сморщился в умильной гримасе. Вот так и идти. Славный пожилой человек.., прогуливается, никого не трогает, зачем его обижать? Дикари – тоже люди!

Эвон как развопились! Даже как-то оскорбительно для здешней первозданности!.. Но куда он идет? К господам генералам он не пойдет, это точно. Так и взяли тебя генералы под крылышко! Их превосходительство, поди, сами сейчас верещат с перепугу. Козел отпущения насущно им не обходим. Отыграться на безвинном человеке – это по-ихнему! Не выйдет! Перед ним стоит простая и привычная задача: переждать, отсидеться.

Кажется, подобно молочным зубам, в нем прорезывались первобытные инстинкты. Он вовремя юркнул в кусты, даже прежде, чем заметил вышагивающего навстречу Биллендона. А вступать с ним в беседу не входило в его планы.

Биллендон, должно быть, услыхал все-таки какой-то шум, потому что остановился и громко позвал, озираясь:

– Рей!

Отвечало ему только эхо.

"Так-так, – думал мэр, потея в кустиках и глядя в ту сторону, куда Биллендон удалялся, – именно так, черт побери, так, а не иначе! Ах, мой милый Августин, поживи-ка ты один!.." Затем он углубился в заросли.

Биллендон не стал одним из живых скульптурных экспонатов в маленьком музее незнакомца, потому что не присоединился к компании, возглавленной Дамло: чего бы ради?

Он остался в одиночестве и довольно скоро встретил г-на Ауселя, не нашедшего того, что он искал, зато успевшего опростать утреннюю фляжку – из Биллендонова шкафчика… Г-н Аусель объявил ему намерение направиться к себе домой. Биллендон решил воздержаться от дискуссии.

Поддерживая спутника, шагал он по тропинке вдоль берега, вверх по течению, и, хотя никогда этой реки не видел, ему все отчего-то казалось, что ходил он и прежде этой самой дорогою. Г-н Аусель был мрачен, сутулился и по сторонам не глядел, но в направлении, похоже, не сомневался. Биллендон немного ему завидовал. Он и сам сейчас бы с удовольствием хватанул бы чего-нибудь покрепче минеральной!

Он думал так и продолжать путь берегом, но г-н Аусель весьма решительно потянул его вверх по пологому склону.

Так они наткнулись на поросшие травою развалины кирпичной арки. Биллендон начинал кое-что понимать!..

– Печальное место, печальное! – проговорил г-н Аусель несколько минут спустя, когда Биллендон нашел повалившийся каменный крест с именем одного из своих предков – споим собственным именем. – Мне хотелось бы утешить вас в этой потере, если окажете честь навестить мое жилище!.. Там остался небольшой запас.., но нет стакана! – вспомнил он озабоченно. – Ничего, найдем что-нибудь! Там, господин Биллендон, случается находить преудивительные вещи! – язык его слегка заплетался по-прежнему, зато объявился приступ словоохотливости, может быть, из сочувствия. – Я не рассказал вам? Когда-то я нашел даже маленького мальчика!.. Вообразите себе мой ужас!

– Ну? – с усилием произнес Биллендон.

– У него все ручонки были изжалены крапивой! – сказал г-н Аусель и заплакал.

– И куда вы его девали?

– Господин Биллендон, вы, кажется, считаете меня пьяницей? – спросил г-н Аусель с глубокой обидой. – за нелепые шутки? Вы его прекрасно знаете: это Рей, я сам дал ему это имя!

– Рей? – от неожиданности Биллендон остановился, в груди у него словно застучал кузнечный молот. – Так он что – сирота?

– Кажется! Я наводил справки, но вы же знаете нашу полицию! Получается – но это, конечно, гипотеза, наиболее правдоподобная.., так вот: он был похищен по ошибке, а его родители убиты по ошибке: они оказались бедными людьми, семья какого-то почтового служащего… Не знаю, все ли так. Концы, в общем, сходятся. Это опять банда Тургота!..

У Рея нет родителей! Биллендон ушам своим не верил. Что значит привычка не задавать лишних вопросов – вообще стараться их не задавать! Он давно мог бы знать это, давным-давно, почти с самой весны! Экая же досада! А он-то думал…

Но весной его сбило с толку название знаменитого колледжа, обучение в котором обходилось сказочно дорого – из-за репутации инкубатора гениев. Когда-то это была скромная частная школа, и владелец ее – как выяснилось, г-н Аусель! – исходил из уверенности, что воспитать гения – самое простое дело. Для этого нужен только нормальный, здоровый ребенок. Изучи его, выясни одаренность – не имеет значения, какую и в чем, какая-то есть непременно, она проявится в преобладающем интересе, и только этого следует не проморгать, а затем надобно развивать этот интерес, непрерывно его поддерживая и удовлетворяя, воспитывать доминанту, как сказал г-н Аусель, раскачивая подсознание, тревожа его и вовлекая в деятельность сознания. "Мы считаем себя большими умниками, – говорил он, – но большая часть нашего мозга, самая древняя, развитая и мощная, занята всяческой чепухой, элементарным жизнеобеспечением, она попросту отказывается от участия в решении тех вопросов, которыми занято наше сознание. Например, будь вражеский король на шахматной лоске реальным врагом или пищей – добычей, она, будьте вверены, сработала бы, нашла бы такие варианты, каких не сыскать во всей шахматной литературе. Мощь ее видна по проявлениям – по таким, например, как открытие периодической системы элементов. Сознание великого химика билось над этой задачей долго, мучительно и бесплодно, подсознание же выдало решение мгновенно: во сне. Может быть, оно сделало это, оберегая от опасности рассудок? Не важно! Существенно лишь, грубо говоря, вовлечь в сознательную работу большее количество мозгового вещества, а это оказалось возможно…" У школы были успехи, это привело ее почти к гибели: владелец и ректор не сумел противостоять давлению высокопоставленных лиц, колледж набит оболтусами, из которых ничего нельзя сделать хотя бы потому, что родители бесцеремонно вмешиваются, поучая преподавателей… Г-н Аусель считал жизнь свою пропащей. Рей также его разочаровал отсутствием интереса к исторической науке, но нельзя же было препятствовать его натуральным наклонностям! – так, слегка пошатываясь, разглагольствовал г-н Аусель па пути к своей железной келье. Биллендон едва слушал. Никогда не воображал он, что так обрадуется чужой беде. У Рея нет родителей – превосходно! Невозможно желать лучшей новости!