Армин Кыомяги - Луи Вутон Страница 6

Спустя полчаса я понял, что все эти женщины здесь – не совсем то. Они из чересчур твердого материала, ломкие и холодные. Соприкасаясь с чем-нибудь, издают пустотелый звук. Да, они выглядят превосходно, если не считать некоторых безголовых экземпляров, но все же они предназначены чисто для визуального наслаждения. В постель с такой верзилой не ляжешь. Любовь предполагает эластичность. Обоюдную.

Аппетит разыгрался. Интересно, что на протяжении более чем недели я ни разу не подумал о сексе. Списал это на стресс, возникший из-за новой ситуации. Быстро пропустил перед мысленным взором череду моих самых добрых подружек – закипел еще сильнее. Внезапно, как гром среди ясного неба, вспомнился розоватый плафон секс-шопа на Тартуском шоссе. Затолкав свой торчащий инструмент в левую штанину, я прыгнул в седло велика.

…

И вот мы лежим, молодые, красивые, счастливые и уже почти удовлетворенные. Луи Вутон и Кинки Ким, его несравненная надувная возлюбленная из силикона. Вокруг кровати, погружая нас в бархатное облако страсти, исполняют чувственный танец язычки десятков и десятков ароматных свечей (предложение недели в Jysk). Рука Ким любовно отдыхает на моем плече, пока я все это здесь описываю. Смотрю в ее влюбленные глаза. Шарик выпадает из пальцев. Да, родная, да, и я хочу еще.

17 июля

Влюблен по уши. Впервые в жизни встретил женщину, готовую часами с обожанием смотреть на меня. Искренне, без единой задней мысли, без капли иронии. Ее кожа шелковиста и мягка, нигде ни морщинки, как на целлулоиде. Каждый раз, когда мои кончики пальцев трепетно скользят по ее невероятно грациозному телу, во мне начинает полыхать пожар, происходит бешеный гормональный выброс. Наши тела подходят друг другу как два единственно возможных кусочка мозаики. Мы занимаемся любовью в самых немыслимых позах, в полной мере наслаждаясь ее удивительной гибкостью. Что бы ни пришло мне в голову, все равно когда и где – она безропотно откликается на все мои желания. Она ненасытна, но при этом никогда ничего не требует, готова подолгу молча лежать рядышком, доверчиво положив прохладную руку на мой слегка влажный и запыхавшийся живот – в ожидании, когда силы восстановятся и страсть вспыхнет вновь. Ее чистый девственный аромат, извечный блеск каштановых волос впервые в жизни вынудили меня признать сокрушительную силу абсолютной любви. Я влюбился. Глубоко, безоглядно, целиком и полностью. Влюбился в эти грудки, такой потрясающей формы, что невольно вызывают в памяти имена всех знаменитых пластических хирургов. И зря. На обворожительных грудках моей Ким нет ни малейшего следа постороннего вмешательства. Они настоящие, неперекроенные, неподтянутые, неподдельные, поистине диво дивное. Ее ноги с самых пальчиков, которые я неистово сосу как леденцы и до потери сознания обцеловываю, сводят меня с ума. Когда я скольжу взглядом по ее безупречным икрам, любуюсь неповторимыми округлостями коленок, что так грациозно переходят в бедра и сходятся в подобии арки, где филигранно замешаны хрупкость и мощь, я невольно начинаю испытывать жалость ко всем женщинам в мире. Ко всем, вплоть до тех, что вышагивают на Fashion TV. И если у них от досады, разочарования и зависти сорвет крышу, и они лягут под гильотину, чтобы ампутировать свои несовершенные ноги, я им сильно посочувствую, но пойму еще сильнее.

К счастью, такая саморазрушительная зависть может оказаться и полезной. Наш сексодром, наше гнездышко я соорудил прямо посередине мебельного салона. Притащил туда огромную кровать под балдахином из вуалевых занавесок до самого пола. Перенес Ким на руках (это было совсем не трудно), а по периметру ложа расставил белоснежные свечи. Мы лежали затаив дыхание, крепко обхватив друг друга, нос к носу, огромные жадные глаза как ненужные спасательные круги. Почва уходила из-под меня, я начал проваливаться, медленно, как в сладком сиропе, проваливался, проваливался … и вдруг проваливаться перестал. Сел. Ким не рассердилась. В этом смысле она бесконечно понимающая. Чего-то не хватало. Вернее… Точно! Я рванул в ближайший магазинчик нижнего белья и притащил оттуда дюжину манекенов в скудном кружеве с длинными тощими ногами и костлявыми коленями. Вызывающе фальшивые ресницы прикрывали стеклянную неуверенность в себе.

И вот теперь они стоят и подглядывают из-за занавесок, будто в этом страстном тумане онемели от жуткой зависти. Именно этого я и добивался. Чего-то, что сожмет до упора мою любовную пружину. Смотрите, как я люблю. Смотрите.

20 июля

Несколько дней не делал записей. Разумеется, по уважительной причине. Все мое время отдано Ким. Чем больше любовь, тем больше времени на нее уходит. Наш союз по-прежнему божественен. Когда возникает желание глотнуть свежего воздуха, я просто иду к озеру или выпиваю на крыше одну-две банки прохладного пива. По возвращении она никогда не спрашивает, где я был, не то, чтобы еще и упрекать, мол, почему так долго или вроде того. Она кротка как прежде и всегда готова – 24/7. Во сне она не ворочается, давая мне возможность отдохнуть как следует. Если среди ночи я вдруг в тревоге просыпаюсь, она чутко улавливает этот момент и льнет ко мне, утоляя своей плотью минутную потребность своего господина, вытягивает из меня мрачные мысли, расслабляет, дарит глубокий сон без сновидений. Она такая хорошая, что меня постоянно распирает от чувства благодарности, которое рвется наружу. В большой надежде отправился в цветочный магазин, но, как и следовало ожидать, поход закончился очередной капитальной уборкой. Время, – кажется, минуло уже больше двух недель, – оставило здесь свои беспощадные следы. Все цветы, даже в горшках, завяли, скорчились и засохли – картина напоминала место массового самоубийства. Только несколько неприхотливых кактусов торчали угрожающе и высокомерно. Я не стал церемониться, все свалил в тележки и отправил в контейнер. В том числе и кактусы. Чем они лучше других?

Вымыв руки, уселся на бордюр перед центром. Солнце палило так нещадно, будто за неимением других живых объектов всю свою энергию вынуждено было реализовывать на моей шкуре. Отодвинулся в тень. Вялотекущая меланома – спасибо, не надо. Где я здесь онколога возьму? Или придется заняться самолечением: курс химиотерапии с помощью Cillit Bang (в Rimi в ходе кампании выбор этого средства неограниченный). Не знаю, что-то сомнительно.

Засмотрелся на немногочисленные машины, стоящие на парковке уже весь июль. Умел бы водить, можно было бы съездить куда-нибудь с Ким. В Пярну на пляж, например, там всегда вода теплее, чем в Таллинне. Но до сей поры я не испытывал особой потребности в машине. Живу в центре города, все, что требуется – под рукой, в минутах ходьбы или в паре трамвайных остановок. На дальние расстояния обходился автобусом или поездом, ну или какой приятель на машине отвозил. Пару лет назад уже чуть было не пошел на курсы вождения, но тут подвернулась одна деловая девица с автомобилем, и я махнул рукой на курсы – мотивация пропала. В принципе процесс вождения я себе представлял. Сначала ручку коробки передач на нейтраль, затем повернуть ключ зажигания, потом, кажется, отжать до конца сцепление, включить первую передачу, дать немного газу, потихоньку отпускать сцепление и машина должна сдвинуться. Далее все эти передачи можно переключать сколько душе угодно. Ах, да, где-то должна быть еще и педаль тормоза. Средняя, если память не изменяет.

Пошел и подергал дверцы автомобилей, наткнулся на одну незапертую. Сел в нее, ключ был на месте. Так, начали. Нейтрализовал, зажигание (довольно долго тарахтело, но все же завелось), первая передача, нет, сначала сцепление, теперь на первую, затем сцепление медленно-медленно (машина не двигалась с места), ах, да, газ, дал газу – и вдруг что-то где-то загрохотало, все окутало чадное облако черного дыма, машина подпрыгнула и прежде чем я успел опомниться, врезалась в накопитель для магазинных тележек. Я так больно стукнулся лбом о руль, что даже взревел. Движок сдох, машина стояла с задранным помятым капотом, я почувствовал, как шею пронзила острая боль, а несколько секунд спустя раздался громкий хлопок, и прямо мне в лицо бросилась какая-то подушка, словно обозленная машина решила насмерть удушить своего никчемного водилу. Черт возьми, едва не уделался, от испуга совсем чуть-чуть не хватило до урологического конфуза. С матюками выкарабкался из машины, пощупал лоб, вот гадство, течет зараза, и побежал в аптеку.

Решил об инциденте Ким не рассказывать. Залепил лоб пластырем, выпил пива и попытался успокоиться. Накатило упрямство. Видел же за рулем машин разных стариков и старух, я что же, дурнее их. Вернулся на парковку. Осмотрел место свежей аварии и решил впредь держаться подальше от Опелей. Нашел Субару с открытыми дверцами. Эта машина была в более удобной позиции, чем предыдущее учебное средство, она стояла в задней части парковки, и перед ней было достаточно обширное пустое пространство. Залез внутрь, ключи призывно свисали из замка зажигания. Взглянул на коробку передач – автомат. Черт, хотя, нет, может, это и к лучшему. Всего две педали – газ и тормоз. Значит, придется обойтись без сцепления. Успокоил себя: всю жизнь без сцепления обходился, обойдусь и теперь. Повернул ключ. Никакой реакции. Только на арматуре выскочила надпись: «Press brake pedal». О’кей, нет проблем, нажал на тормоз так, что мало не показалось. Завелась. Внутренняя логика подсказывала, что из трех возможных позиций надо выбирать среднюю – на букву D. Осмотрел педали, отсутствие сцепления почему-то опять обратило на себя внимание. С величайшей осторожностью отжал тормоз и о, чудо, машина тронулась с места, спокойно, без всякой истерики и паники. Я ехал! Медленно, правда, но тем не менее. Повернул руль влево, и машина поехала налево, потом вправо и машина направо. Нажал на тормоз, и мы встали. Снял ногу с тормоза, машина снова плавно двинулась вперед. Покружил по парковке. Постепенно осмелел и стал добавлять газу. Черт, кто сказал, что это трудно! Охватил азарт, поездил между машинами, выписывал восьмерки и делал еще много всего. Потом сообразил, что есть еще и задний ход. Вскоре освоил и его. Выехал с парковки, проехал под виадуком, направился к центру города по Тартускому шоссе, единственно, что мешало по дороге, это там-сям брошенные машины. Вначале внимательно следил за дорожными знаками, останавливался на запрещающие сигналы светофора, но скоро… на моих губах заиграла озорная усмешка.