Анна Драницына - Вещь Страница 6

Пустота темной улицы становилась все более объемной, растекаясь медленно и вязко, как бензиновое пятно на воде. Арине и идти-то до дома было всего ничего, перед Тучковым мостом надо сразу нырнуть налево. Но именно там частенько кучковались гоблины. Когда-то эти люди жили в черте города в небольшом палаточном лагере, который назывался ГОБ, Государственное Объединение Бедных. Там были те, кто потерял работу и вынужден был бедствовать. Но потихоньку они обнаглели, стали объединяться между собой в банды и устраивать набеги на горожан. Грабили и убивали на улицах, залезали в квартиры, чтобы найти еду. А потом попытались устроить даже что-то наподобие восстания. После этого правительство дало распоряжение стрелять в гоблинов без суда и следствия. Вроде как для того, чтобы обезопасить мирных жителей. Но от этого мирным горожанам стало еще тоскливее. Ведь гоблину терять уже и правда нечего – он ни себя не пощадит, ни тебя, ни детей, ни стариков. Буду резать, буду бить. А таких отчаянных становилось последнее время все больше. В темноте промозглой осени неприятно запахло едкой гарью. Вдали горожане, а может, и гоблины, грелись у костра. Арина побыстрее шмыгнула в проходной двор, пока ее не заметили. Вот черт, надо же было сегодня Лиле так поздно притащиться пить чай. Подруга звала ночевать к себе, она живет на Чапыгина, через двор от ГКЦ, но Арине нужно было на завтра забрать из дома часть рукописей для обработки. Иногда она брала тексты на дом, чтобы исправить ошибки, допущенные в спешке (компьютер мог выключиться когда угодно).

Мысли Арины прервала кромешная тьма. В черных проходных дворах ей пришлось двигаться почти на ощупь. Ни в одном окне не было света, не горело ни одной свечки. А Арине так невыносимо хотелось хоть немного побыть в квартире с освещением. Всего лишь полчаса, чтобы успеть съесть бутерброд и выпить стакан молока под лампой на кухне. Бутерброд и лампа были пределом ее мечтаний на сегодняшний вечер. Последние полгода администрация района включала свет довольно регулярно, раз в три дня, но этой осенью стали опять экономить – два дня в неделю. В принципе девушка уже привыкла жить без электричества, как и многие вокруг. За те несколько часов, пока давали свет, можно было успеть приготовить что-нибудь поесть и послушать радио. Это был разрешенный лимит пользования электроэнергией. Мощности было мало, и поэтому все нарушения строго отслеживались полицией Росэнерго. Говорят, поначалу не один человек вылетел из города только из-за того, что пытался по старинке включить электрический чайник. Тысяча ватт – нынче это целое состояние. За последние десять лет мир изменился до неузнаваемости. Что такое телевизор, современные дети знали только по рассказам родителей. Арина еще помнила яркие компьютерные мультфильмы, в которых невиданные звери воевали с такими же чудесными сказочными монстрами. Теперь их можно было пару раз в год увидеть только в летнем кинотеатре (с проектора на большое белое полотно детям по большим праздникам показывали мультики), ну и, конечно же, иногда подглядеть у коллег по анимации. Те рассказывали, что раньше у каждого ребенка дома был свой собственный кинотеатр и коллекция любых мультфильмов.

Вначале старьевщики охотно скупали разные предметы достижения цивилизации, и три года назад за проданный ноутбук родителей Арине даже удалось получить зеленые талоны. Мама всегда говорила, что, мол, дожили, теперь советскую систему отоваривания талонов используют во всем мире. На эти деньги она купила на день рождения бутылку шампанского. Мама тогда была еще жива, а ведь не верится, что всего три года прошло. Время в сумраке тянется медленно, люди слишком долго остаются наедине с самими собой и от этого медленно сходят с ума. После шампанского они, неожиданно быстро захмелев, смеялись безудержно, как малые дети, и танцевали танго под радио. А вскоре потребление электричества сократили втрое, и старьевщики потеряли к вещам всякий интерес. Теперь для того, чтобы вывезти из квартиры ненужные вещи, горожанам еще нужно самим оплатить квитанцию на вывоз. Говорили, за чертой города творился полный беспредел, вещи там выбрасывались прямо на землю, и города были окружены гигантскими свалками, на которых паслись дикие животные и жили все те же гоблины. У Арины, как и у многих других, еще оставалась дома «роскошь» былого времени – мобильные телефоны, компьютер, бытовая техника, но ими больше никто не пользовался, а лишних талонов на вывоз никогда не появлялось. Поэтому посудомойку девушка приспособила как подставку для цветов, а на стиралку положила плазменную панель – получился неплохой столик. Микроволновку ее сосед Дима, слесарь, помог подвесить за окно, и теперь у нее был маленький холодильник. Зимой в нем вполне можно было хранить еду три-четыре дня. И еще она подкармливала птиц. Насыпала на микроволновку сверху немного хлеба, и голодные синички мигом сметали угощение. Соседи тоже так делали, но у них были расставлены специальные ловушки для птиц. Арина на всякий случай поставила сверху ловушку, но никогда ее не заряжала, кормила птиц просто так. Просто потому, что так всегда делала ее мама. Ей не хотелось, чтобы соседи об этом знали. Арина и так в глазах соседей была настоящей «буржуйкой» – ходила в красивой форме ГКЦ и хорошо питалась. Они могли сообщить в ГКЦ, что она ведет себя неадекватно, и те замучили бы ее проверками. Какой идиот будет в наше время просто так отдавать птицам хлеб? Кормить, а тем паче заводить животных считалось безумным расточительством. Только высший эшелон власти мог позволить себе зверька весом не более килограмма. Летом, конечно, с холодильником было сложнее, но Дима предложил ей пользоваться своим отделением в подвале, и иногда она ставила туда молоко, которое два раза в неделю выдавали сотрудникам центра. И вот сейчас, подходя к дому, Арина набиралась смелости, чтобы спуститься вниз за молоком. Дима уже наверняка спал, и будить его не хотелось. Позавчера в магазине не было маленьких бутылочек, и ей пришлось купить одну большую. Арина побоялась, что оно прокиснет в микроволновке за окном (на улице было не так уж холодно), и поставила банку в подвал. Подвал был огромный, с многочисленным отсеками и закоулками. Он объединял между собой два дома и служил для жителей огромной кладовкой. Они разгородили его на отсеки и хранили тут разную всячину. Кто-то держал старую мебель, другие – картошку и квашеную капусту в старинных железных ящиках под названием «сейф». Раньше в подвале даже держали велосипеды, но теперь это было слишком рискованно. Велосипеды стоили очень дорого, и все держали их дома под семью замками. У Арины тоже была старая-престарая любимица «Кама», летом она иногда ездила на ней к друзьям в гости на другой берег. У нее уже насквозь проржавели спицы и постоянно отваливались педали, но она все еще была на ходу. «Кама» у нее стояла дома в гостиной, за роялем.

Вдохнув поглубже густого осеннего воздуха, Арина открыла дверь подвала, предварительно, как учила инструкция на двери, оглядевшись по сторонам. Никого не было, и она быстро проскочила за железную дверь. Девушка надела на голову диодный «фонарик шахтера» на резинке и двинулась вглубь. В подвале было уютнее, чем на улице. Захламленное старыми вещами помещение действовало успокаивающе. Столетние комоды с покосившимися дверцами, пыльные книжные полки, картины, вывернутые наизнанку внутренности компьютеров, телевизоры – вещи из далекого и близкого прошлого прятались в подвале бок о бок, словно пережидая тут смутное время. Арина дошла до отсека 48 и открыла небольшой деревянный шкафчик. Там она взяла стеклянную бутылку и посмотрела на нее, специально приподняв повыше, чтобы на стекло попал свет фонаря. С удивлением Арина обнаружила, что за сутки молока явно поубавилось. Очевидно, ближайшие соседи, несмотря на всю их душевную доброту, брали свой процент с Арины за пользование подвалом. «Могли бы просто попросить», – буркнула себе под нос девушка и пошла вверх по лестнице. Когда-то эта лестница была заколочена. Арина читала, что в начале XX века она считалась в доме вторым, черным ходом. Кажется, в 50-х годах дверь забили гвоздями и стали пользоваться другой, более просторной парадной. А после Кризиса стало слишком опасно иметь два входа, тут за одним бы уследить да успеть проскочить внутрь, пока никто из гоблинов тебя не заметил. Парадный вход заколотили досками. Это было очень разумно, потому теперь жители могли из подвала сразу подняться к себе в квартиру, минуя небезопасное пространство улицы. На третьем этаже девушка сняла с головы фонарик – тут она уже отлично ориентировалась на ощупь, и полезла в сумку за ключом. И вдруг она увидела, как темная фигура отделилась от стенки четвертого этажа и двинулась к ней. Случилось то, чего она так боялась. То, о чем ее предупреждали, когда она задерживалась на работе допоздна. Кто-то из гоблинов выследил ее и теперь собирался поживиться. Вариантов действия было немного, и Арина стала орать, звать на помощь и колотить во все двери на лестничной площадке. Фигура неумолимо приближалась, и девушка поняла, что до третьего этажа, где живет Дима, ей не успеть добежать – слишком высокие лестничные пролеты были в старых домах. Она понимала, что все бесполезно, и никто не откроет. Квартира рядом пустовала, а Дрелькины боялись всего на свете и никогда не стали бы вмешиваться в чужие проблемы. Но Арина надеялась, что гоблин испугается ее активности и убежит. С размаху она запустила в него банкой с молоком, которая просвистела буквально мимо гоблинского носа. Это был молодой парень лет девятнадцати, худой, с огромными черными глазами. Его губы потрескались и кровоточили. Через секунду он вцепился ей в горло, и Арина заорала так, что с потолка упал кусок штукатурки. Началась потасовка. Гоблин был ослаблен от голода и не очень силен, иначе Арине сразу пришел бы конец. Обычно они не церемонились и разбивали своим жертвам головы о стену. Этот же вцепился в шею, как бульдог. Их шансы на победу были равны с той лишь разницей, что ему уже было нечего терять. Через день он все равно умрет на улице от голода и холода. Либо его подберет патруль и выкинет за черту. А там его сожрут такие же, как он. Гоблин воткнул острые когти ей в нежную шею, как коршун в цыпленка. Арина начала задыхаться и терять силы. Противник, мигом почуяв это, стукнул ее головой о железные перила. Чувствуя, что теряет сознание, Арина увидела, как вдруг зажегся яркий свет. Вспыхнул, будто пламя.