Андрей Малютин - Нечто иное Страница 6

– Да, – кивнул Костя.

– Судьба человечества определяется его волей. К людям применен принцип изоляции от Всевышнего. Вот каждый из вас и строит себе свою тюрьму. Каждый человек, раз оступившись и сойдя в сторону от линии судьбы, поддавшись соблазну и делая это регулярно, полагает, что в этом нет ничего страшного и – кладет еще один камень в стену своей темницы. И так регулярно: соблазн – камень. Все то, что вы называете грехом – результат соблазна. Потом, когда тело умирает, жизнь попадает на соответствующий уровень Высших Сфер. У большинства людей – в мир тонкий, где ждет его собственная тюрьма, пока несчастного не вернут обратно в плотный мир. До тех пор он будет жить в мире своих соблазнов и прихотей, но ему не суждено будет испытать их, не имея тела. Это тяжело. Это и есть муки. Представь, какие тюрьмы выстроят себе те, кого ты видел сейчас в телескоп?

– Постой, постой… – Костя задумался. – А все это, – Костя повел рукой, – это…

– Ты догадлив, молодой человек. Это моя личная тюрьма. А это мое наказание, – он кивнул в сторону телескопа. – Когда-то, в плотном мире, я очень хотел завладеть камнем судьбы, оракулом Сынов богов – посланником Ориона, не считаясь ни с чем, даже с человеческими жизнями. Но оракул был отправлен туда, откуда пришел на Землю – в бескрайний космос. Теперь я вынужден постоянно смотреть в эту чертову трубу в надежде увидеть его снова, увидеть его возвращение, сожалея о том, что так и не смог завладеть им и мучиться от этого… – Старик глубоко вздохнул.

– Я сожалею… – Костя посмотрел в глаза старика, думая, что тот плачет. – Но зачем я здесь? Ты не договорил.

– Я пригласил тебя, потому что увидел, что ты способен предотвратить хаос в плотном мире. Сплотить людей в борьбе за выживание, принеся им веру на спасение. Веру, которой сейчас уже не стало. Это – твоя судьба. Я помогу тебе сделать это, тем самым я помогу себе, заслужу прощение. Выполнив предначертанное в плотном мире, ты освободишь отсюда меня. Это невыносимо – каждый день видеть, как жизни умерших входят сюда так, как вошел ты, и уходят в эти три двери, на положенные им уровни Высших Сфер… – я же не могу уйти вслед за ними. Я выстроил свою тюрьму на перекрестке трех миров Высших Сфер: Тонкого, Огненного и Великого блаженства.

– А почему я не вижу их, эти жизни?

– Ты ни жив, ни мертв сейчас, молодой человек. Ты не можешь их видеть.

– Допустим. Так что мне надо сделать?

– Ты прошел энергетический портал, получив сильное потрясение. В результате жизнь и дух разделились, но вскоре жизнь вернется в тело. Ты уйдешь отсюда, а я буду наблюдать за тобой и подсказывать, оставаясь здесь до времени. Как ты понимаешь, ты можешь слышать меня даже в плотном мире. Там я укажу тебе на одну прекрасную девушку. Ее жизнь чиста и невинна, несмотря не весь этот разврат вокруг нее. У вас должен родиться ребенок. Он и будет тот, кто спасет мир от хаоса. Тогда меня простят.

– И как вы нашли эту девушку, которую я должен встретить?

– Телескоп.

– А-а, ну да, ну да, – согласился Костя. – И когда это будет?

– Поймешь сам, а сейчас мне пора. Уже светает.

– Как вас хоть зовут, дедушка?

– Когда-то я звался Фиором… но для тебя я просто – звездочет.

Глава четвертая

Время. А есть ли оно вообще? Костя уже и не пытался считать. Звездочет говорил, что появляется тогда, когда плотный мир накрывает ночь, но появлялся ли он каждую ночь? Костя слонялся в темноте от стены к стене, спал, снова ходил, а когда появлялся старик, смотрел в телескоп, все больше убеждаясь в том, что мир, откуда пришел он, надо менять. Будущее казалось ему просто безобразным. Старик часто молчал или просто спал – это было непонятно. Косте было все равно. И вот в одно из таких появлений звездочет попросил Костю подойти поближе и взять его руку.

– Пришло время, молодой человек.

– Я ухожу? – обрадовался Костя.

– Мы уходим. – Старик откинул плед с колен и протянул Косте костлявую, трясущуюся руку. – Ты не забыл о нашем уговоре? Ты уйдешь в плотный мир, выполнишь то, о чем я просил, тогда уйду и я, через одну из этих проклятых дверей. Ты спасешь мир, а я найду успокоение.

– Нет, я не забыл.

Рука Кости протянулась навстречу.

Холод. Жуткий холод сковал Костю. Он попытался вырвать руку обратно, но не тут-то было. Старик вцепился в нее так, словно утопающий за спасателя. Костю затрясло, перед глазами все завертелось. Жуткий хохот донесся откуда-то издали, и Костю потащило, словно под лед, в прорубь, а затем…

Свет больно ударил в глаза, и, казалось, пронзил все тело насквозь.

– Выключить свет, срочно! – донеслось до Кости издали. Так слышат люди, отходящие от наркоза.

– Он приходит в себя, – раздался ближе женский голос. – Фантастика!

Свет стал тусклым, но разобрать что-либо вокруг Костя не мог. Голова кружилась, сильно тошнило и бил сильный озноб.

– Х-х-о-л-л-о-д-д-но… – прошептал Костя.

– Что он говорит? – Над Костей склонилось лицо мужчины.

– Он сказал, что ему холодно, – ответил женский голос, и через секунду на Костю положили еще одно одеяло.

– Костя, вы слышите меня? Я ваш врач.

– Да, – прошептал Костя. – Я слышу и вижу.

– Все физиологические показатели в норме. Только температура тела упала до 34 в момент, когда он пришел в себя, а теперь резко поднялась до 38,6 градусов, – констатировал женский голос.

– С возвращением с того света, – улыбнулся врач. – Можете пошевелить пальцами?

Костя попробовал. В суставах кисти появилась резкая боль.

– Молодец, получилось! – обрадовался врач. – Капельницу ему и обезболивающее.

– Да, – отозвался женский голос.

Через несколько секунд Костя увидел молодую медицинскую сестру. Она установила систему внутривенных вливаний, затем повернулась и улыбнулась приятной улыбкой.

– Все будет хорошо, Костя, – произнесла она. Улыбка не сходила с ее губ.

– А где звездочет? – хриплым голосом спросил Костя.

– Какой звездочет? – заинтересовался врач. – А-а, вы, наверное, видели сон?

– Да, наверное, – согласился Костя.

Сон, это был всего лишь сон… Может, и так.

– Какой сейчас год? – спросил Костя.

– Две тысячи девяностый.

– Значит, мне двадцать два года, – после недолгой паузы заключил Костя.

– Совершенно верно, – подтвердил врач. – Сегодня, кстати, ваш день рождения. Удивительно! – Врач погладил Костю по волосам. – Вы впали в кому и вышли из нее в свой день рождения с разницей в шесть лет. Лежите. Теперь дело пойдет на поправку.

– Мои родители?.. – поинтересовался Костя.

– Им уже сообщили. Ваше чудесное излечение отслежено камерами наблюдения. Уверен, что весь институт сейчас говорит только об этом. Я оставлю вас ненадолго. Алла последит за вами.

– Да-да, доктор, – медсестра подвинула стул к кровати и взяла Костю за руку, – можете идти.

Прошло три месяца.

Только что Костю доставил прямо к подъезду его дома новенький аэромобиль, плавно опустившись на стриженый газон.

– Прибыли, – небрежно бросил автопилот.

– Отправляйся обратно, – скомандовал Костя.

«Нет возможности. Я зарегистрирован на ваше имя директором института головного мозга. Это одномесячная благотворительная акция. Вам необходимо получить «головную улитку» в течение этого месяца, чтобы подтвердить право постоянного владения. В случае невыполнения, вы теряете право владения аэромобилем. Конец связи».

Костя медленно встал с удобного кресла. Прямо под пультом управления на полу стоял термоконтейнер. Костя откинул держатели по бокам, нажал на кнопку и сдвинул крышку. Из глубины контейнера повалил пар, сквозь который Костя явно различил горлышки бутылок шампанского.

«Вот это да!» – Костя присвистнул.

Мать ждала Костю у выхода из подъезда с распростертыми объятиями.

Через несколько часов.

Костя подошел к окну – к тому самому окну своей квартиры – и посмотрел во двор. Никакого дома. Детская площадка, как и говорил психолог. Кстати, психолог!

– Мам!

– Что, сынок? – раздалось с кухни.

– А Андрей Викторович никуда не переехал?

– Какой Андрей Викторович?

– Ну папа Игоря, моего друга.

Мать вошла в комнату, держа в одной руку тарелку, а в другой полотенце. Костя повернулся. Лицо у матери было какое-то испуганно-удивленное.

– Да он… – Женщина сделала паузу. – Он спился, сынок. После того, что с тобой случилось, он сильно запил и умер год назад. Сын-то его, Игорь, даже на похороны не пришел, наркоман.

– Умер? – Костя сделал паузу. – Жаль… А Игоря где найти?

– Да зачем он тебе?

– Мам.

– Да во дворе он, на площадке детской ошивается! Они там с дружками колются в беседке… не ходи ты к ним!

– Ладно, я быстро, мам! – Костя рванул к двери и зачем-то побежал бегом вниз по запасной лестнице, забыв о скоростном квадродверном лифте, доставляющем пассажиров прямо в квартиру четырехмодульного блока каждого этажа.