Бернгард Келлерман - Туннель Страница 61

— Да, — нерешительно отозвалась она, — это я, — и подняла вуаль.

Аллан смотрел на нее серьезными, ясными глазами.

— Что вы тут делаете? — спросил он.

Но Этель уже овладела собой. Она поняла, что ее дело будет проиграно, если в этот миг она не найдет верного тона. И инстинктивно она его нашла. Она рассмеялась весело и мило, как дитя, и сказала:

— Не хватает только, чтобы вы меня выбранили, Аллан! Мне надо с вами поговорить, и так как вы никого к себе не пускаете, я два часа подстерегала вас здесь в автомобиле.

Взор Аллана не изменился. Но его голос прозвучал довольно любезно, когда он предложил ей войти.

Этель облегченно вздохнула. Опасный момент миновал. Войдя в лифт, она испытала чувство радости, освобождения и счастья.

— Я вам писала, Аллан! — сказала она, улыбаясь.

Аллан не смотрел на нее.

— Да, да, я знаю, — рассеянно ответил он и опустил глаза, — но, откровенно говоря, у меня тогда… — и Аллан пробормотал что-то, чего она не поняла.

Лифт остановился, Лайон открыл дверь в квартиру Аллана. Этель была удивлена и обрадована, увидев старика.

— Вот и наш старый Лайон! — сказала она и протянула старому тощему китайцу руку, как доброму знакомому. — Как поживаете, Лайон?

— Thank you,[90] — чуть слышно прошептал смущенный Лайон и поклонился, всасывая сквозь зубы воздух.

Аллан извинился перед Этель и попросил минутку обождать. Лайон ввел ее в большую, хорошо натопленную комнату и тотчас же ушел. Этель расстегнула пальто и сняла перчатки. Комната была обставлена обыденно и безвкусно. Очевидно, Аллан по телефону заказал мебель в первом попавшемся магазине и предоставил устройство комнаты обойщику. К тому же занавеси были как раз сняты, и сквозь голые оконные рамы виднелись черные квадраты неба с тремя-четырьмя холодно сверкавшими звездами. Через некоторое время Лайон вернулся и подал чай с горячим хлебом. Затем вошел Аллан. Он переоделся и сменил сапоги на ботинки.

— Я к вашим услугам, мисс Ллойд, — серьезно и спокойно сказал он, садясь в кресло. — Как поживает мистер Ллойд?

И Этель видела по его лицу, что она ему не нужна.

— Благодарю вас, отец здоров, — рассеянно ответила она.

Теперь она могла хорошо разглядеть Аллана. Он сильно поседел и казался постаревшим на много лет. Его заострившееся лицо было неподвижно, как каменное, на нем застыло выражение скрытого озлобления и немого упорства. От глаз веяло холодом, они были безжизненны и не позволяли чужому взору проникнуть в них.

Если бы Этель действовала обдуманно, она завела бы с Алланом пустой разговор, чтобы дать возможность ему и себе самой постепенно освоиться с положением. Она и собиралась так поступить и даже хотела пожаловаться на Штрома, но, видя перед собой Аллана таким изменившимся, чуждым, невнимательным, перестала противиться своему побуждению. Сердце подсказывало ей, что должен быть какой-нибудь способ захватить и удержать Аллана.

Она заговорила сердечным и интимным тоном, как будто они когда-то были близкими друзьями.

— Аллан! — сказала она, протягивая ему руку и окидывая его светлым взором своих голубых глаз. — Вы не можете представить себе, как я рада вас видеть!

Ей стоило труда скрыть свое волнение.

Аллан протянул ей огрубевшую и жесткую руку, но в его взгляде отразилось легкое добродушное презрение к такому роду проявления женской симпатии.

Этель не обратила на это внимания. Ее уже нельзя было запугать.

Она посмотрела на Аллана и покачала головой.

— У вас плохой вид, Аллан, — продолжала она. — Жизнь, которую вы сейчас ведете, не для вас. Я отлично понимаю, что на некоторое время вы нуждались в покое и уединении, но я не думаю, чтобы вы могли долго вести такой образ жизни. Не сердитесь, что я вам это говорю. Вам нужна ваша работа — вам не хватает туннеля! Больше ничего!

Это была истина, она попала прямо в цель. Аллан сидел и пристально смотрел на Этель. Он не возразил ни слова и не делал ни малейшей попытки прервать ее.

Этель застигла его врасплох и использовала его смущение по мере сил. Она говорила так быстро и возбужденно, что вообще было бы невежливо с его стороны остановить ее. Она упрекала его в том, что он сам совсем забросил своих друзей, что он похоронил себя в этом мертвом городе. Она описала ему свое столкновение со Штромом, говорила о Ллойде, о Нью-Йорке, о знакомых и все время возвращалась к туннелю. Кто же закончит туннель, если не он? Кому мир доверит эту задачу? И, наконец, помимо всего этого, говоря прямо, он погибнет, если в ближайшее время не вернется к своей работе.

Глаза Аллана потемнели и омрачились, — столько горечи, боли, тоски и томительного желания взбудоражила в нем Этель.

— Зачем вы мне все это говорите? — спросил он, коснувшись гостьи недовольным взглядом.

— Я прекрасно знаю, что не имею никакого права вам это говорить, — ответила она, — разве только право дружбы или знакомства. Но я говорю это вам потому… — Однако Этель не нашла объяснения и продолжала: — Я только упрекаю вас в том, что вы закопали себя в этой отвратительной комнате, вместо того чтобы перевернуть небо и землю и завершить постройку туннеля.

Аллан снисходительно покачал головой и улыбнулся с покорностью судьбе.

— Мисс Ллойд, — возразил он, — я вас не понимаю. Я перевернул небо и землю, и я ежедневно делаю все зависящее от меня. О возобновлении работ пока нечего и думать.

— Почему?

Аллан удивленно посмотрел на нее.

— У нас нет денег, — коротко сказал он.

— Кто же может достать деньги, если не вы? — быстро возразила Этель, тихо улыбаясь. — Пока вы себя замуровываете здесь, вам, конечно, никто денег не даст.

Аллану надоел этот разговор.

— Я пробовал все, — сказал он, и по тону его голоса она чувствовала, что становилась ему в тягость.

Она взяла перчатки и, натягивая левую, спросила:

— А с папой вы говорили?

Аллан кивнул, избегая ее взгляда.

— С мистером Ллойдом? Конечно! — ответил он.

— Ну, и?..

— Мистер Ллойд не подал мне ни малейшей надежды! — ответил он и взглянул на Этель.

Этель засмеялась своим легким, детским смехом.

— Когда, Аллан, — спросила она, — когда это было?

Аллан старался вспомнить:

— Это было прошлой осенью.

— Вот как, осенью? — переспросила Этель и сделала удивленное лицо. — Папа тогда был связан. Теперь дело обстоит совсем иначе. — И Этель Ллойд выпустила свой тяжелый снаряд: — Папа сказал мне: «Я, может быть, взялся бы за достройку. Но я, конечно, не могу идти к Аллану. Надо, чтобы Аллан обратился ко мне».

Это она сказала так, между прочим.

Аллан сидел безмолвно, в глубокой задумчивости. Он ничего не сказал. Своим сообщением Этель зажгла огонь в его сердце. Он вдруг услышал грохот возобновившихся работ. Возможно ли? Ллойд?.. Его охватило такое волнение, что он должен был встать.

Он помолчал. Потом взглянул на Этель. Она застегивала перчатки, и это дело, казалось, поглощало все ее внимание.

Этель поднялась и улыбнулась Аллану.

— Папа, конечно, не поручал мне говорить вам это, Аллан! Он не должен знать, что я здесь была, — сказала она, понизив голос и протягивая ему руку.

Аллан окинул ее теплым, благодарным взором.

— Это было, действительно, очень любезно с вашей стороны, что вы посетили меня, мисс Ллойд! — сказал он и пожал ей руку.

Этель тихо засмеялась.

— Пустяки, — сказала она. — Мне нечего было делать эти дни, и вот я подумала, что хорошо бы посмотреть, как поживает Аллан. Good bye![91]

И Этель ушла.

2

В этот вечер Этель за обедом была в таком превосходном настроении, что душа Ллойда радовалась. После обеда она обвила руками его шею и сказала:

— Будет ли у моего дорогого папочки завтра утром время поговорить со мной об одном важном деле?

— Даже сегодня, если хочешь, Этель!

— Нет, завтра. И сделает ли мой дорогой папочка все, о чем попросит его Этель?

— Если смогу, дитя мое.

— Ты сможешь, папа!

На другой день Аллан получил собственноручно написанное, очень дружеское приглашение от Ллойда, явно свидетельствовавшее, что оно написано под диктовку Этель.

«Мы будем совсем одни, — писал Ллойд, — только втроем».

Аллан застал Ллойда в отличном настроении. Старик еще больше высох, и Аллану показалось, что он начинает впадать в детство. Так, он совершенно забыл о том, что Аллан посетил его прошлой осенью. Ллойд снова рассказал ему все подробности процесса Этель и смеялся до слез, когда описывал, как Этель издевалась над властями, плавая по морю на своей яхте. Он болтал о событиях последней осени и зимы, о скандалах и выборах. Хотя его разум как будто ослабел, он был еще очень оживлен, интересовался всеми новостями, хитрил и лукавил. Аллан рассеянно поддерживал беседу, слишком занятый своими мыслями. Он все не находил случая перевести разговор на туннель. Ллойд показывал ему проекты обсерваторий, которые он хотел подарить разным нациям, и как раз в тот момент, когда Аллан собрался заговорить о том, что ему было дорого, слуга доложил, что мисс Ллойд ждет их к столу.