Сергей Лукьяненко - КВАZИ Страница 7

- Их бы сдуло, - сказал я. – А ещё их было двое.

- Тоже верно, - согласился кваzи.

- Тебе помочь с переездом?

Он немного подумал.

- Да, спасибо. Вещей у нас немного, но ведь положено делать новоселье.

- Кем положено?

- Людьми, - ответил Михаил.

- А… - я остановился возле участка. – Ты считаешь себя человеком?

- Одной из разновидностей. Люди. Восставшие. Кваzи.

- Восставшие, на твой взгляд, тоже люди?

Михаил заколебался, прежде чем ответить.

- Промежуточный этап. Куколка. У насекомых это обычное дело – личинка, куколка, взрослая особь – имаго. Можно найти много параллелей. Личинки обычно хищники, имаго – часто вегетарианцы.

- А восставшие – куколки?

- Это грубое сравнение.

- Не поспоришь, - я вылез из машины. Михаил, придерживая шляпу, следом. – То есть ты против убийства восставших?

- Я вообще против убийств, - ответил Михаил. – Кого бы то ни было. Только если нет иного выхода.

- Стая восставших идёт на человека. Твои действия?

- Я их остановлю.

- Их много. Даже кваzи не могут управлять большой толпой. Стая идёт на человека, у тебя пулемёт, твои действия?

- По ситуации, - Михаил повернулся и пошёл в участок.

Я пошёл следом.

Всё-таки он нежить и забывать об этом нельзя.

В помещении было прохладно – жара сегодня упала, а кондиционеры, похоже, отрегулировать никто не спешил, так и работали на полную мощность. Народа оказалось немного. Две заплаканные тётки делились с молодым лейтенантом из дежурной части своими бедами. Судя по лицу лейтенанта, ему эти беды казались не огромными и неслыханными, а мелкими и банальными. Ирина из регистрационно-разрешительной оформляла какие-то бумаги худощавому мужчине интеллигентного вида. Наверное, выписывала разрешение на очень большую и страшную пушку.

- У тебя ведь есть свой кабинет? – спросил Михаил.

- Да, разумеется… - я покрутил головой. – Вон там.

Дверь заедала и открылась с трудом. Через маленькое окошко с трудом проникал свет с улицы, я щёлкнул выключателем, с недовольным гудением загорелись старые люминесцентные лампы.

Я сел за стол, Михаил напротив. Кабинет сразу оказался полон. Кваzи провёл пальцем по столу, посмотрел на палец, покачал головой. Спросил:

- Как подполковник Даулетдинова тебя терпит?

- Я хорошо работаю, - сказал я. – А бумажками занимаюсь два раза в месяц. Ну, или раз. От рассвета до заката. А у тебя был кабинет в Питере?

- Вроде бы был, - сказал Михаил. – Но у нас… у нас всё по другому.

- Вы ухитряетесь обходиться без многих официальных структур, - кивнул я. – Как?

- Мы все знаем свою цель и своё место.

Дверь хлопнула, заглянул Александр – пожилой майор из следственного. Сказал:

- Дуй-ка к царице, дознаватель.

- Что стряслось? – насторожился я.

- Много будешь знать, - туманно ответил он. Скорее всего, сам не знал. Видимо сидел у подполковника, когда той вздумалось меня вызвать, а то с чего бы оказался на побегушках.

- Яволь, - сказал я. Александр был немец, чьи предки переехали в Россию ещё во времена Петра Великого.

- Вазелин готовь, - посоветовал Александр и закрыл дверь.

Кажется, он все-таки что-то знал.

- Почему царица? – спросил Михаил.

- Потому что Шамаханская.

- Но она же Даулетдинова!

Я развёл руками. Кто может предсказать, как и откуда возьмётся прозвище? Да никто.

- А зачем вазелин?

Я посмотрел на Михаила с подозрением.

- Нет, я понимаю смысл выражения, - успокоил он меня. – Но во-первых, твой начальник – женщина, поэтому смысл меняется на совершенно противоположный…

- То, что она женщина, не помешает ей употребить меня и с вазелином, и без вазелина, - вздохнул я, вставая.

- Во-вторых, вчера и сегодня ты хорошо поработал и к тебе не должно быть претензий…

- Михаил! – с чувством сказал я. – Претензий ко мне не будет, когда я помру. Да и то, только если не восстану.

- Я иду с тобой, - решил кваzи.

Спорить я не стал.

Выйдя из кабинета я запер дверь и мы отправились к царице. При виде кваzи она погрустнела.

- Я вас не вызывала, Михаил Иванович. – Вы можете пока… отдохнуть?

Положение кваzи в нашем отделении явно было очень туманным и плохо регламентированным. Похоже было, что Даулетдиновой позвонили сверху. Причём с самого верху. И велели назначить Михаила мне в напарники и оказать всяческое содействие.

Любопытно!

- Спасибо, Амина Идрисовна, - вежливо сказал он. – Но мне было бы очень полезно понаблюдать за тем, как идёт работа с личным составом.

Видимо против этого Даулетдиновой возразить было нечего.

- Денис, кто вчера производил досмотр задержанной Виктории Томилиной?

Прежде чем я прокрутил в памяти вчерашний вечер и пришёл к неутешительному выводу, что мы вообще не проводили досмотр задержанной, сдав её на руки опергруппе, кваzи сказал:

- Я её осмотрел, Амина Идрисовна.

- Что у неё было с собой?

- Ничего, - невозмутимо ответил Михаил. – На н  ей был обтягивающий деловой костюм. Женщины редко носят что-то в карманах, для этого есть сумочки.

Подполковник непроизвольно бросила взгляд на шкаф, где, вероятно, и стояла её сумочка.

- В ушах серёжки, серебряные, в виде листиков. На шее цепочка с медальоном, тоже листок, очевидно – комплект. На правой руке обручальное кольцо, белое золото с маленьким бриллиантом, примерно одна десятая карата, но чистой воды. На левой руке браслет с подвесками, серебро и кристаллы сваровски. Всё.

- Вы очень наблюдательны, - похвалила его Даулетдинова. – Мужчины редко так хорошо запоминают украшения.

Она явно была растеряна, кваzи выбил у неё почву из-под ног.

- Что-то случилось? – поинтересовался Михаил.

- Она сбежала.

- Как сбежала? – воскликнул я. Михаил молчал, ожидая продолжения.

- Когда её привезли для оформления в изолятор временного содержания, оказалось, что наручники у неё сняты. Она сбила с ног наряд и убежала.

- Расстёгнуты? – спросил Михаил.

Даулетдинова нахмурилась. Взяла со стола какой-то листок, прочитала.

- Нет… да… Сняты и лежали на полу машины. Нет, не расстёгнуты.

- Кваzи могут вытащить руки из любых наручников, - сказал Михаил. – Надо всего лишь сломать кости. Это больно, требует времени на восстановление, но возможно. Патрульные не читали инструкцию по перевозке задержанных кваzи?

- Мы нечасто арестовываем кваzи! – заступилась за патрульных подполковник. – Чаще перевозим восставших…

- Кваzи не ангелы, мы тоже совершаем преступления, - невозмутимо сказал Михаил. – Если в человеческой жизни была склонность к преступлениям, то она проявится и в кваzи-жизни. Надо внимательно читать инструкции, мы направляли их в ваше министерство внутренних дел.

Подполковник вздохнула.

- Я сообщу об этом. Что ж… хорошо, что это не вина Дени… не наша вина. Денис, почему вы так напряжённо смотрите на своего напарника?

- Восхищаюсь его профессионализмом, - сказал я. – Нам помочь в поисках Виктории?

- Этим уже кто только ни занимается, - махнула рукой Даулетдинова. – Идите. Займитесь отчётами.

- Я лучше обход сделаю, - сказал я. – У меня на участке сорок три бабушки и двадцать восемь дедушек, которых надо почаще проверять.

- Сделайте обход, - согласилась Даулетдинова, из чего я понял, что она серьёзно смущена ситуацией. Не загнать меня заполнять бумажки – это что-то неслыханное!

Покинув кабинет начальника, Михаил двинулся было к моему, но я подхватил его под руку.

- Позвольте пригласить вас на прогулку, Михаил. Чудесная погода, надо больше дышать воздухом.

За окнами громыхнуло.

- Как угодно, Денис, - согласился кваzи. – Вы что-то хотели спросить?

- Да-да-да, - ускоряя шаг и заставляя Михаила поторопиться, пробормотал я. – Скажи мне, напарник, любимец богов… Как ты врать научился?

- Я не врал.

- Хо-хо-хо! – голосом пьяного Санта-Клауса воскликнул я. – Ну да! - Дверь участка хлопнула за нами и я продолжил, хотя и тише: - Ты не проводил досмотр. Я не проводил досмотр. Ты соврал!

- Осмотр должен был провести ты, - ответил Михаил. – Моя вина в том, что я недоглядел за тобой.

- Но ты соврал! А кваzи не врут!

- Это кто вам сказал? Кваzи?

Я остановился, в упор глядя на напарника.

Михаил вздохнул. Я уже понял, что это у него был отработанный приём невербального общения.

- Да, мы не врём. Но я и не соврал. Я сказал то, что царица хотела услышать…

- Это нам она царица!

- Я сказал подполковнику, что осмотрел Викторию. Я и осмотрел её, очень внимательно. Но осмотр не равен досмотру.

- Ты лжец! Ты формалист и крючкотвор! – воскликнул я в полном восхищении. – Ты настоящий полицейский старой школы!

И вот тут он неожиданно улыбнулся.

Наверняка так же искусственно и рассудочно, как и вздыхал. Но улыбнулся.

- Куда уж старее. Я при Сталине родился, при Хрущёве в школу пошёл, при Брежневе работал, при Путине на пенсию вышел. И я прекрасно понимаю, что нашей вины в случившемся нет. Виктория не отмычкой наручники открыла, она сломала себе руки и ноги и вытащила из браслетов. Если и есть вина, то моя – надо было предупредить тех ребят.