Калеб Карр - Убийцы прошлого Страница 7

— Сестричка?… Да, доктор Вулф здесь, наблюдает и волнуется. Учти, что мы направляемся прямиком к побережью, так что не стоит тратить лишние… Лариса?… — Снисходительно качнув головой, он отнял пальцы от воротника и широким жестом обвел сцену, что разыгралась вокруг. — Советую вам не пропустить это зрелище, доктор; полагаю, оно устроено специально для вас.

В этот момент орудийная башня корабля открыла огонь из большого рейлгана. Его заряды были пропорционально больше тех, которыми стрелял маленький рейлган Ларисы. Я с трепетом следил за разрушениями, которые нес поток снарядов, то перемещавшийся от одного преследователя к другому, то сбивавший тонким пучком колесо с «хаммера» или установленный на «Джеронимо» пулемет, то широкой очередью превращавший очередную единицу техники в облако разлетающихся осколков — и частей тел. Все это шоу, как сказал Трессальян, было устроено в мою честь. Причем Лариса не только пыталась произвести на меня впечатление своими летными и боевыми навыками, но и, казалось, давала мне понять, что я ввязался в смертельную битву.

Но за что шла эта битва?

Мною владели возбуждение, ужас и, признаюсь, некоторое удовлетворение (в конце концов, наши преследователи исполняли приказы людей, которые убили Макса), но мой разум был ясен и все так же дотошен.

— Их пули, — сказал я, — не попадают в нас.

— Говорят, что человек, управляющий электромагнитными силами, правит всеми известными силами Вселенной. Я не претендую, что овладел ими до конца, но мы достаточно понимаем эти технологии, чтобы создавать поля, способные влиять на куда более сложные формы материи, чем летящие в нас пули. Даже без защитных полей опасность была бы невелика: надстройки и обшивка нашего судна, и даже его прозрачные детали, состоят из современных композитных смол. Прочнее, чем высококачественная сталь гораздо большей толщины, и при этом значительно легче. — Трессальян остановился, глядя на меня. — Вы, я вижу, в смятении, — сказал он наконец. — Однако поверьте мне — правительства всего мира не оставили нам другого выбора…

— Всего мира! — повторил я шепотом. — Но я думал…

— Да, мы действуем в глобальном масштабе. Взгляните сюда, доктор.

Трессальян повернулся и проковылял к невысокому столу в центре купола, на котором разместились видеомониторы. — Возможно, так вам будет легче понять.

Я замер перед экранами, на которых разворачивались картины военных передвижений: флоты в открытом море, эскадрильи дистанционно управляемых истребителей-бомбардировщиков в небе, их безлюдные кабины, набитые компьютерным оборудованием, команды авианосцев, снаряжающих все новые самолеты бомбами и ракетами.

— Что это? — спросил я.

— Это причина, по которой убили вашего друга мистера Дженкинса, — ответил Трессальян. — Американский экспедиционный корпус готовится к массированному наступлению.

— На кого? Куда они направляются?

— Туда же, куда и мы. В Афганистан.

Глава 11

— Афганистан… — пораженно промолвил я. — Но зачем? И как вы получаете эти кадры?

— Со спутников, — просто ответил Трессальян. — С наших спутников.

В голове у меня словно замкнулась какая-то цепь:

— Спутники… Спутники! Тот самый Трессальян — Стивен Трессальян, — который разработал четырехгигабайтную спутниковую систему связи, человек, создавший современный Интернет!

— Он был моим отцом, — Малкольм неопределенно кивнул. — Это и вправду один из его грехов, один — среди множества прочих. Но в конце концов он заплатил за свои грехи, и его капиталы позволили нам затеять это предприятие.

— Но что это за предприятие, черт побери?

Чем вы занимаетесь?

— Гораздо более важный вопрос, — сказал Трессальян, уходя от ответа, — чем занимается ваше правительство?

— Мое правительство? Оно такое же ваше, как и мое!

Трессальян покачал головой, мой вопрос, казалось, позабавил его.

— Вот уже много лет это не так. Все находящиеся на этом корабле отреклись от своих наций и государств, по большей части именно из-за подобной, — он указал на экраны, — политики.

— Что вы имеете в виду? — спросил я. — Что они собираются делать?

— На первый взгляд, в настоящий момент они собираются полностью уничтожить огромный комплекс подземных сооружений, служивший главным тренировочным лагерем исламских террористов на протяжении последних двадцати лет.

Я вновь взглянул на экраны.

— Возмездие за убийство Хальдуном президента Форрестер? — спросил я.

Трессальян кивнул.

— В вашей стране как-никак приближаются выборы. Однако это решение, принятое вашим правительством, несет в себе определенную проблему. Правительство США, кажется, начинает подозревать об этой проблеме, но, учитывая горы политической риторики, которая привела к развертыванию военных действий, не может допустить, чтобы кто-нибудь еще — например, вы — раскрыли истину. Видите ли, Тарик Хальдун — не террорист и конечно же не убивал президента Форрестер.

— Но ведь диск…

— Человек на этих снимках, — Трессальян коснулся лежащей на столе клавиатуры, и на экране появились кадры, которые мы с Максом изучали часами, — на самом деле актер афганского происхождения, пользовавшийся некоторым успехом в индийской киноиндустрии конца двадцатого века. Мы позаимствовали его лицо.

Он пожал плечами и улыбнулся:

— Откуда мне было знать, что в Чикаго работает афганский дипломат, который мог бы сойти за двойника нашего актера? Не беспокойтесь. Разумеется, мы подготовили мистеру Хальдуну побег из тюрьмы. В любом случае, настоящим убийцей президента Форрестер был… — еще одно прикосновение к клавиатуре, и кадр на экране сменился второй фотоверсией событий, в которой у убийцы было азиатское лицо, — вот этот человек. Хун Тин-Синь, майор китайской службы внешней безопасности.

Я задумался, полностью отрешившись от бушующего за прозрачной оболочкой танца огня и смерти.

— Вы намеренно исказили факты убийства?

— Боюсь, что так.

— Значит, Прайс сфабриковал эти кадры для вас — именно вы и были тем "частным клиентом", о котором мне рассказала его жена.

— Опять в точку, доктор. Никто из нас не желал смерти мистеру Прайсу, но он пытался нас шантажировать, а когда Лариса и Иона встретились с ним, чтобы предупредить его от неверного шага, набросился на них. Швырнул Иону со всего размаху об стену и наделал бы дел, если бы… если бы Лариса…

Кусочки головоломки, окружавшей двойное убийство Джона Прайса и Макса, начинали складываться в единый узор, но я все еще не понимал, что за цель была у Трессальяна. И я задал ему прямой вопрос.

— У меня есть на то причины, — ответил он, вновь вздохнув, на этот раз глубже, и неожиданно передернулся всем телом. — У меня есть…

Но тут глаза Трессальяна широко раскрылись, и его скрутил новый приступ боли.

— Вам… простите меня, доктор, мне кажется…

Он вдруг обхватил руками голову и упал с приглушенным криком. Полковник Слейтон оказался рядом с ним прежде, чем я успел что-либо понять.

— Мне кажется… полковник, мне надо немного отдохнуть, — с трудом проговорил Трессальян сквозь сжатые зубы. — Надеюсь, наш гость извинит меня…

Он тяжело дышал; Слейтон закинул руку Трессальяна себе на шею и поднял его искалеченное тело как пушинку.

— Простите меня, доктор, — задыхаясь вымолвил тот, — я знаю, что вы хотите получить ответ на свои вопросы. Вечером, мы поговорим вечером, за ужином… А сейчас — вспомните…

С неимоверным усилием он поднял голову и, преодолевая мучения, взглянул на меня. Я никогда не забуду этот взгляд: он был полон непокорства, но, в отличие от сестры, в Трессильяне чувствовалась темная, внушающая страх сила.

— Вспомните, — продолжал он, — надпись, что вы видели на двери…

И, увлекаемый Слейтоном, он исчез за дверью.

Внезапный приступ у Трессальяна, передвижения войск на экранах, кипевшая снаружи битва — не говоря уже о том, что я остался один — все это обратило мою тревогу в настоящую панику. Я попытался успокоиться, сосредоточившись на последней фразе Трессальяна и вспоминая обрывки латыни, которую я учил так давно, чтобы разгадать наконец загадку таинственной надписи.

Не знаю, как долго я стоял, созерцая, как Лариса расправляется с нашими преследователями, и бормоча, как идиот: "Mundus vult decipi". Эти слова я повторял вновь и вновь, уставясь на потоки пуль и снарядов, расчерчивающих пространство вокруг корабля. "Mundus — это мир, так-так. Vult — хочет? желает? Хочет чего?"

Пространство взрезал пульсирующий звук корабельной сирены. Я замер на месте. Звук был не так уж резок, но его хватило, чтобы понять: происходит нечто очень важное. Я обвел взглядом горизонт, пытаясь увидеть, что же случилось, и тут же увидел ответ.