Андрей Овсянников - Наблюдатель. Сказка про деньги Страница 7

Вернувшись на свою территорию, победители принялись строить новые поселения, периодически прерываясь для войны друг с другом, и совершенствовать методы общественного управления.

Изначально, на заре истории ашэсов, вожаки выбирались путем свободного волеизъявления всех членов стаи. При этом претендент должен был отличаться силой, умом и способностью организовать эгоистичных, жадных и ленивых тварей в некое подобие управляемого сообщества. Разумеется, избранные вожди, используя административный ресурс, все чаще добивались избрания себе на смену своих же потомков. Так что вскоре, ввиду неперспективности противостояния этому, вирусы приняли за правило признавать новым вожаком наследника вожака предыдущего. Мудрилы неоднократно предупреждали сообщество вирусов, что природа обязательно отдохнет на одном из потомков даже самого гениального вождя. Но до поры до времени все обходилось. Теперь же ашэсы решили, что час пробил, и вернулись к реликтовым формам выбора управления. Но уже через пару часов обнаружилось, что практика передачи власти по наследству никуда не исчезла, и, поскольку орган управления стал многоголовым, количество злоупотреблений и беспредела возросло многократно. Решив вопрос кардинально – попросту перебив всенародных избранников, сообщество ашэсов оставило одного и полностью доверилось ему, равно как и его потомкам.

Девушка давно уже вернулась. Посидев какое-то время на краешке стула, она рассеянно перебрала бумаги, но быстро поняла, что Наблюдателю сегодня не до нее, и попросила разрешения уйти с работы пораньше. Он согласился, не поднимая головы, и так поспешно, что она поначалу решила остаться назло ему, но затем передумала. Он ведь не хотел ее обидеть, просто действительно очень занят – убеждала себя Девушка. А она… наверное, у нее сегодня плохое настроение или начинаются месячные.

Наблюдатель не заметил ее ухода. Он продолжал следить за стремительным развитием вирусной цивилизации. Прошло еще пять часов, наступил вечер. На электроне сменились сотни поколений. Миллиарды розовых ртов пронзительным криком возвестили о своем рождении. Им вторили миллиарды морщинистых гримас смерти. Строились и разрушались храмы, прокладывались и затем зарастали дороги.

В шесть часов вечера он увидел десятки тысяч шатров и костры возле них, подобные звездам в ночном небе. Это собирал свое бесчисленное войско блистательный вирус, обуреваемый безумной тоской, которая постоянно влекла его за далекие горизонты. Микроскопический деспот, для которого жизнь без походов и завоеваний была, похоже, равносильна смерти, словно бы мучился, что из множества миров еще не завоевал ни одного. И целых семь минут Наблюдатель смотрел, как вирус-вождь увлекал свои армии в походы за несколько морей, покорял другие колонии вирусов, терял в кровопролитных битвах тясячи воинов.

Наблюдатель был восхищен четкостью и какой-то совершенной красотой перестроений вирусов в боевые порядки. Колонны ашэсов неудержимо текли на восток, преодолевая пустыни, горы и сопротивление местных вирусов. Затем движение замедлилось, прекратилось, и разросшаяся колония словно застыла.

Взросление вида напоминало Наблюдателю развитие детей. Сначала их сооружения походили на домики и канавки в детской песочнице, потом становились сложнее и выше. Они также научились больше и искуснее врать, а их стычки становились все более кровавыми. Разница была лишь в том, что отдельная особь рождалась, развивалась и умирала в течение тридцати минут, а весь вид существовал уже более полугода.

Жестокость ашэсов была отвратительна Наблюдателю, зато другие присущие виду качества – отвага и стремление к познанию – вызывали у него симпатию. При всем разнообразии лидеров и исторических моментов их объединяло одно – чувство какой-то странной тоски и неудовлетворенности, толкавшее к невероятным поступкам: строительству фантастических сооружений в виде гигантских пирамид или длинных пограничных стен до поднебесья, к постоянному созданию армий для завоевания гигантских территорий. Это чувство неутолимой жажды заставляло их стремиться все дальше и дальше – к еще более грандиозной цели. При этом их армии, подобно диким животным, носящим в своей шерсти семена репейников, разносили по огромным территориям и смешивали семена различных культур и традиций.

Он видел, как постепенно жажда власти и денег в этих походах захлестывала все новых и новых воинов. Они возвращались в свои земли гордыми и израненными, сгибаясь под тяжестью чемоданов и рюкзаков, грозивших лопнуть от несметных богатств, отнятых у других ашэсов. Наблюдатель уже понимал, какую опасность для всего их вида представляли собой металлические кубики.

Минуты складывались в часы, а на электроне сменялись поколения и династии.

Иногда на планете устанавливалось что-то вроде затишья. Но оно всякий раз оказывалось кратковременным – всего на какие-нибудь полчаса его наблюдений. Потому что, как это ни выглядело странно, войны давали невиданный всплеск развития и движения вперед всего вида. Именно в такие минуты население и электорат вдруг становились «братьями и сестрами», а быдло превращалось в «соотечественников». И снова сотни тысяч вирусов собирались в армии, как оголодавшие стаи саранчи. И эти армии становились все мощнее и оснащеннее.

Казалось, нет ничего более стабильного и вечного, чем две колонии вирусов, – в дельте реки и на северном берегу разделявшего их моря, но…

В восемь вечера сильнейшие пульсации стали исходить от сгустка вирусов, расположившегося на полуострове, напоминающем сапог. Колония бурно развивалась. На глазах Наблюдателя к небу устремились колонны – тысячи колонн, сливающихся в причудливые здания, мосты, акведуки. Словно лучики света от центра колонии во все стороны разбегались дороги. Армии вирусов двигались во всех направлениях, постоянно увеличивая свою территорию. Они буквально впитывали и переваривали другие колонии ашэсов, в том числе и те две, казавшиеся незыблемыми, как сама планета, которые он наблюдал в десять утра и после полудня.

Главным центром вида HS стал теперь город на семи холмах, раскинувшийся по берегам реки. Захватив пол-электрона и получив практически все, что могли только пожелать, местные вожаки и воины пресытились настолько, что обычному спариванию с самками стали предпочитать животных и особей своего же пола. Бесконечная и изнуряющая погоня за новыми удовольствиями привела к странному обычаю отрыгивания непереваренной пищи и многократному набиванию желудков. Необходимость отвлечь основную массу вирусов от осознания происходящего подвигла их к организации зрелищных побоищ с участием вирусов и хищных животных. Однако это чудесное изобретение привело к неожиданному результату – сообщество вкусило в полной мере сладкие плоды вседозволенности и жестокости. Насилие и вседозволенность стали нормой, которую можно было приобрести за деньги по определенному тарифу. Вирусы обленились, погрязли в разврате и потеряли волю. Отныне только деньги, дающие возможность жить в праздности, стали смыслом всей их жизни. Наблюдатель видел красочный, как восход звезды, расцвет великой империи, давшей многим группам ашэсов мощный толчок развития, и ее стремительный упадок под пронзительный визг толпы, требующей жратвы и развлечений.

Правда, в одной из провинций этой империи под влиянием таинственно появившегося Пророка начало зарождаться учение, предупреждавшее о нарастающей опасности жажды наживы и власти кубиков. Сначала Пророк выгнал из местного храма торговцев, а потом на простом языке попытался объяснить своим соплеменникам, что безудержное стремление к богатству – пагубно. Но исключительно последовательные вирусы, выбирая между грядущим спасением и сегодняшними развлечениями, распяли Пророка.

Однако Наблюдатель уже понимал, что притягательная сила учения этого, наверное, лучшего из ашэсов завладеет умами и сердцами сотен поколений.

Уже стемнело, но Наблюдатель не мог оторваться от того, что происходило на электроне. Город на семи холмах продолжал оставаться цетром цивилизации, но к северу и востоку от него повсеместно возникли поселения ашэсов со своими вождями, воинами, менялами и рабочими. Колониями вирусов осваивались уже весьма впечатляющие территории, на которых, казалось, сами по себе вырастали здания и дороги. Вперемешку с домашними животными по ним передвигались все более мудреные механизмы. Повсюду бурлила жизнь.

А в мире Наблюдателя наступила ночь. Здание института давно опустело. Впечатлительный вахтер жалобно всхлипывал во сне, наслушавшись душераздирающих разговоров о жутких болезнях звездных систем и бытовых проблемах далеких галактик. Ученый тоже вдруг почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Но он боялся пропустить что-нибудь важное и сопротивлялся до последнего. Наконец, он опустил голову на руки, закрыл усталые глаза и, не вставая с рабочего места, провалился в тяжелое, тревожное забытье…